Елена Звездная - Лесная ведунья

— Пей! — приказала повторно, притянув магией притянув кружку и швырнув её на руки женщине.

И она начала пить. Захлебываясь слезами и рыданиями, пить, старясь не смотреть на детей. А мне оставалось лишь следить, чтобы скверна, сейчас чёрным пятном пожиравшая её желудок, была уничтожена… одна проблема — скверна уходить не желала.

Кружка, кружка, ещё кружка, и ещё…

Женщина уже едва ли могла пить, но каждый раз я, стараясь не смотреть на то, сколько воды осталось в ведре, повторяла:

— Ещё.

Она пила. Но глупой жена Саврана не была, и видела как всё меньше и меньше воды остаётся в ведре. Видела и понимала — её детям практически ничего не останется.

— Я могу ещё воды принести, — тихо сказал мне подошедший архимаг.

— Да и леший бы мог, вот только у меня на большее количество сил не хватит. Это ведро рассчитано конкретно под мои возможности, — хрипло ответила ему.

Женщина вздрогнула услышав это, подняла на меня заплаканные глаза, но мой приказ был неизменен:

— Пей.

Тьма покинула её тело, когда от ведра оставалось меньше четверти.

— Всё, — сказала я.

И женщина метнулась на улицу — вода волшебная, пока пьёшь не ощущаешь, а как волшба схлынет… Рвало жену Саврана знатно, но никто из нас на такие мелочи внимания не обратил.

— Мальчик, — позвала я.

Сын Саврана насупился, он был смышлёным мальчиком, все уже понял, и даже решение принял, сказав:

— Пусть Луняша первая.

У четырёхлетней девочки шансов выжить было меньше… но я просто не могла об этом сказать.

— Или пьёшь, или я тебя вместе с Луняшей в котел засуну, сварю и съем! — прорычала я.

Но мальчик стоял, и тогда я добавила:

— Луняшу съем первую!

Не знаю, подействовало бы это или нет, но тут вмешался архимаг. Он подошёл к мальчику, присел перед ним, и сказал как взрослому:

— Луняша и твой братик маленькие, яд в них распространился сильнее, поэтому после исцеления им понадобится помощь. Ты помочь сможешь, а Луняша?

Мальчик судорожно вздохнул, прогоняя детские слезы, для которых считал себя слишком взрослым видимо, и сказал:

— Хорошо.

— Пей быстро, чем быстрее — тем меньше воды понадобится, — солгал ему маг.

Надо будет запомнить на будущее, что когда у него вот такое выражение лица — охранябушка врёт, причём врёт нагло и уверенно. Но естественно я лишь на миг обернулась — мне для дела нужно было, чтобы сын Саврана пил, он и принялся. И каково же было моё удивление, когда хватило всего половины кружки.

— Стой, — тихо сказала, вглядываясь в ребенка.

Скверну смыло даже таким количеством воды. Сколько он выпил — глоток, два?

— Молоко ты не выпил, да? — осторожно спросила у мальчика.

Мальчик опустил взгляд на мгновение, затем кивнул головой на стоящего рядом мага, и выдохнул:

— Нет. Ему оставил. Чтобы не хворал.

Вот так вот!

Искоса взглянув на охраняба, подумала, что так стыдно ему, наверное, ещё никогда не было. Просто вот врёшь и врёшь в лицо ребенку, а он, оказывается, тебя помнит ещё рабом и вообще тогда спасти хотел.

— Гхм, — прочистил горло архимаг.

— А ведь говорили тебе в детстве — врать плохо, — наставительно поиздевалась я.

Маг метнул на меня злой взгляд и пошёл за Луняшей. Девочка всё это время сидела на стуле, сжавшись и, кажется, даже не шевелясь — только испуганные глазёнки моргали. Луня не сопротивлялась, когда мужчина подхватил её на руки, и когда поднёс к ведру, но едва наполнил кружку и подал ей, девочка замотала головой отрицательно, отступила на шаг и ротик ладошками прикрыла.

— Пей! — сурово по-мужски сказал ей брат. — Пей, мамка без тебя жить не захочет.

Ох, солнышко, ваша мама без никого из вас жить не захочет — с грустью подумала я.

И пользуясь тем, что жена Саврана всё ещё была на дворе, сняла с головы шапку ведьмовскую и маску зелёную, улыбнулась девочке и спросила:

— Хочешь стать красивой прекрасивой?

Малышка удивленно моргнула.

— Вот я раньше была страшная престрашная, а потом выпила воды волшебной и вот! — я гордо поправила волосы.

— Нечёсаная, — убрав ладошки от ротика, заметила малышка.

Замечательная какая малышка… всё замечает.

— Так, а расчёска сломалась, — соврала я.

Маг многозначительно хмыкнул, намекая, что не один он тут детям нагло врёт.

— Так я свою дам! — всполошилась Луняша. — У меня гребень костяной, папка из заморской страны привёз! Всё-всё расчёсывает! Тебе поможет!

Теперь стыдно стало мне, да.

— Договорились, — шмыгнула носом расчувствовавшись. — А теперь пей давай.

На Луняшу ушло две кружки. В итоге воды в ведре оставалось совсем на дне, когда я повернулась к ребенку. И чуть не выругалась. Матом.

Потому что поил дите не леший, поила Чаща, которая за громадой лешего вполне успешно пряталась, и сейчас вливала в ребенка не только эту ключевую воду, но и молоко! И где только надоить успела?!

Причём заметив, что я её засекла, Чаща моментом спряталась за лешего и, теперь не отсвечивала от слова вообще совсем никак — не выдавая себя ни единым листочком.

— Молоко откуда? — прошипела я, едва архимаг вынес Луняшку на двор, а мальчик убежал за ними — малышку мутило и я точно знала, что будет её ещё и тошнить.

Чаща осторожно выглянула, протянула руку и от неё ко мне мгновенно выросла лиана, коснулась моей щеки и передала зрелище: «Орущая баба, окосевшая коза и убегающая в лес с крынкой молока голозадая Чаща».

— Могла бы и прикрыться! — заметила я.

Чаща удивлённо на меня уставилась, мол: «А что такого, все так ходят».

— Ну я не хожу! — возмутилась я.

Безразлично пожав плечами, моя заповедная зловредина вернулась к попыткам отбить чужого ребенка. Есть такая фраза «могила исправит», так вот — в отношении Чащи эта истина не работает!

— Леший, просто убери её отсюда, — попросила я, напяливая маску обратно.

Потому что потом сил на это не будет.

Заповедная попыталась было ерепениться, но леший молча поднял её на руки, молча понёс к двери и так же молча передал на руки пытавшемуся войти архимагу. В следующий миг у мага сильно вытянулось лицо и я не могла винить его за это — у кого хочешь вытянется, если кто-то залезет к нему в штаны лианой, на предмет проверки осеменительных способностей.

— Можно я её сожгу? — очень тихо спросил мужчина, к его чести стоически переносящий вторжение в своё интимное пространство.

— Нельзя, она бессмертная, — обрадовала я.

Архимаг развернулся и молча вышел. Леший закрыл дверь.

А я вздохнула и занялась ребёнком.

Из избушки меня выносил леший. Как и всегда — перекинув через плечо и неся вниз бессильно болтающейся головой. Леший у меня вообще был свойский и никогда особо не церемонился, поэтому у меня и капюшон и шляпа были на завязочках с самого его появления в моём Заповедном лесу.