Елена Звездная - Лесная ведунья

Валкирин — та, что выбирает мёртвых. Имя, что дала мне Святослава… лишь спустя годы, я узнала его значение. В ту страшную ночь — уже знала.

«Один удар, Валкирин, быстрее».

«Веся», — поправила я. — «Меня зовут Весяна. Меня так назвала мама…»

Удар, острый нож в теряющем жизнь теле молодого мага, и слёзы падают на его лицо, когда я, склонившись, прикасаюсь губами к его губам.

Его последний поцелуй…

Мой самый первый…

И яркий свет в глаза.

— Что с месяцем? — услышала вопрос, едва распахнула мокрые ресницы.

Не сразу поняла, где я, что со мной, и почему на краю моей постели сидит матерый измотанный жизнью мужчина, а потом вспомнила.

Села, слёзы вытерла, на месяц глянула, тот, верный друг, луч убрал, своё дело выполнив.

— Спасибо, — прошептала я месяцу.

А вот затем посмотрела на архимага, да посмотрела вопросительно — кровать тут моя была, а его матрас за печкой, ввиду отсутствия теперь у меня прихожей.

— Это… моя кровать, — напомнила несознательному.

— Ты плакала, — прозвучало в ответ.

— Бывает, — улыбнулась заверительно. — Мы, ведьмы, существа эмоциональные. Спать ступай, охранябушка, и не перечь мне.

В последних словах непререкаемая сталь. Архимаг спорить не стал, поднялся, голову склонил, аки раб опять, и ушёл к себе спать, да лёг, повернувшись спиной ко мне и прикрывшись почти с головой. Видать обиделся, да не моя печаль в том, мне лес спасать надо, мага этого спасать надо, а потом как-то ещё с Лесной Силушкой договариваться… ещё не знаю как, потом придумаю.

Одеваться долго не стала — плащ простой неприметный на плечи, капюшон накинула на голову, туфельки лёгкие матерчатые, верная клюка в руке, и шагнула я от избушки сразу к холму в лесу.

Там уже ждал леший, он моего леса хранитель, он со мной одни сны видит.

Постояли, глядя на холм, подумали. Поразмыслить было о чём — коли вмешаюсь я сейчас, то деревья, могучие великаны, коим ещё стоять бы лет сто, а то и двести, погибнут. Да только холм источник подземный разрушает, и рвется он на поверхность, а вода здесь дело нужное — молодым деревцам подмога, мелким зверям питьё.

Долго с лешим решали, чего делать то будем, как и дубы сохранить, и источнику путь на поверхность дать. И вот казалось бы волшба дело нехитрое, со стороны оно может и так, а на деле сидим с лешим на земле формулы вычерчиваем, давление воды и силу корней высчитываем, да рассчитать надо так, чтобы и волки сыты и овцы целы. Решили. Дело сладили.

К водяному я пришла пошатываясь.

Постояла, на ветру качаясь аки камыши по берегам заводи, от того видать Водя меня не сразу и увидал.

— Случилось чего? — спросил встревоженно, выныривая с глубины.

— Ддддерево, укрепппляла, — языком едва ворочать могла.

Ну да отойдёт скоро, лес — он великая сила — одной веткой отбирает, другой даёт, так что под сосной посижу и в норме буду.

Водяной покивал головой понимающе, вновь на глубину нырнул, вернулся с сундуком, всплеском волны отправил его к моим ногам. Сундук был таков, что на нём и спать можно было бы при желании — крышка плоская, в старину такие сундуки делали и служил он частенько и хранилищем и кроватью хозяевам. Да только этот сундук был не простой — не ведаю, сколько лет ему было, но веяло тьмой, холодом могильным несло, да привкусом крови на губах.

— Зачарованный, — подтвердил догадку мою водяной. — Сам пытался открыть — не вышло.

Кивнула, говорить сейчас трудно было, только позвала лешего мысленно, да клюкой оземь ударила.

Под сосной возле избушки я сначала полежала, посидеть не вышло. Полежать долго тоже — охранябушка пришёл. Постоял, на меня посмотрел, ушёл. Думала спать пошёл, оказалось нет — прислал ко мне домового с чаем и бутербродами. Надо же, оказывается хлеб ещё остался, я думала весь съели.

Когда перекусила, архимаг всё же не выдержал, пришёл. Постоял. Посмотрел на сундук, на меня, вопросил:

— Ведьма, этот хран зачарованный. Его не открыть. Попытаешься — всё что в нём, уничтожится.

— Не учи учёного, — высунулся из дерева Кот Учёный.

Охраняб на него едва ли поглядел, на меня смотрел предупреждающе.

— Спать иди, — послала я его. — С сундуком сама разберусь, не маленькая.

Однако маг даже не дёрнулся, вздохнул, сдерживая негодование, и хотел было что-то ещё сказать, да не успел — я руку к сундуку протянула, дерева морёного коснулась… и осыпалось трухой то дерево, остался только каркас стальной, да замок нетронутый. Охраняб потрясённо на меня поглядел и произнёс только:

— М-да.

— Я же ведунья лесная, забыл? — спросила с улыбкой.

Отвечать он не стал, нагнулся, каркас оставшийся от сундука поднял, книги вытряхнул, а опасное хранилище подальше отбросил. Затем на колено опустившись, быстро книги перебрал, каждую в руках подержал, будто искал чего. Да только не искал — охрану он с них снимал. Чародейские книги, они часто зачарованы, и тому, кто откроет мало хорошего несут, да только архимагу такое нипочём. С каждой книги чары снял, после встал и ушёл обратно к избе, оставляя меня сидеть в задумчивости.

— Силён, — заметил леший.

— Двух архимагов сам убил, — тихо сказала я.

Леший суставами потрещал в задумчивости, да и ушёл в лес — я дерево укрепила, но следить за ним лешему теперь. Долго следить, до тех пор, пока под корнями исполина не пробьётся на поверхность родник, но и на том не все ещё, проследить надобно, не размоет ли вода почву, верно ли рассчитали мы все.

Я же снова жестоко эксплуатируя месяц, приступила к чтению — чародейский язык я знала плохо, но он был подобен языку магическому, а вот его уже… я тоже знала плохо. Но мы, ведьмы, народ настойчивый, так что я с энтузиазмом взялась за дело.

К спящему архимагу подобралась бесшумной кошкою, скользнула пальцами по покрывалу, осторожно оттягивая, да только…

— Ведьма, ты меня домогаться решила? — вопросил неведомо как проснувшийся охранябушка.

— А то, — подтвердила бодро. — Размножение, оно, охранябушка, куда проще обучения.

— Ну-ну, — хмыкнул маг.

Но не мешал, и то хлеб.

Стянув до пояса покрывало, я рубашку задрала по самую печать, хотя по-хорошему снять бы её, рубашку в смысле, ну и печать тоже.

Посидела, посмотрела, попросила:

— На живот перевернись, будь так добр.

Охранябушка взял да и перевернулся. На спину. Мне же досталось крайне сомнительное удовольствие встретится взглядом с синими, такими синими, что почти фиолетового оттенка глазами, и взглядом недобрым.

— Ведьма, — тихо произнёс маг. — Уймись. Эту печать не снять.

Унялась бы, да только:

— Мужик, либо я печать сниму, либо ты мне тут пол леса снесёшь и не заметишь! О себе не думаешь, о природе подумай!