Елена Звездная - Лесная ведунья

— Ведьма в силу с убийством магически одарённого существа входит, — слова с моих губ сорвались шепотом.

И ушла я в остатки избы.

Руки ополоснула по дороге, поднялась по ступенькам, скинула плащ на то место, где раньше была вешалка, стараясь никого не задеть, добралась до лавки, села, получила от домового тарелку супа, хлебать принялась без аппетита совершенно.

Внизу, у избы стоял архимаг. Руки на груди сложены, взгляд на меня направлен, синий лёд в глазах, скулы резче обозначились — злился он.

— То, что ты Славастене сказала — слышал, — произнёс он, не заботясь, что не только я — все слышат. — Но Славастена всего лишь ведьма, а вот Изяславе перечить не стоило тебе.

Пожав плечами, равнодушно заметила:

— Славастена не ведьма, и никогда ею не была. Изяслава уже тоже не ведьма более, силу она свою отдала сыну, откуда, по-твоему, ведьмак взялся?

Архимаг на миг глаза зажмурил, видать переваривая информацию новую, затем на меня посмотрел, и мне же сказал:

— И что ты собираешься делать теперь, ведьма?

Плечами пожала, ещё ложку супа выпила, на небо глянула, да и ответила:

— Утро вечера мудренее, охранябушка. Давай ужинать, потом поспать не помешало бы тебе, а по утру, по утренней зорьке, и решу, что делать буду дальше.

— А порешить гада сразу, и спать спокойно, — мрачно предложил леший.

— А вот это не советую, — устало посмотрела на друга верного. — Я против и как ведьма — потому как несправедливо это, и как ведунья лесная. Лешинька, он архимаг с печатью частично сломанной, но силой активной, и от меня он все эти деньки подпитывался, да так, что вот магичить уже может преспокойненько, так что от смерти его весь этот лес сгореть может. Вот ты как, хочешь без леса нашего Заповедного остаться?

Леший есть перестал. И Кот перестал. И Мудрый Ворон передумал мясо клевать. И только домовой ел себе преспокойненько и по мелочам не тревожился.

— А если уйду? — спросил маг напряжённо.

— Так никто не держит, — улыбнулась ему лучезарненько. — Только ты учти, охранябушка, печать твоя нестабильная, силушка так же, а за пределами леса моего Заповедного тебя ждёт Славастена с сыночком своим Тиромиром-гнидою, да Изяслава с ведьмаком Анарионом, а промеж них верный слуга короля архимаг последний Ингеборг, да только вот я бы на него не ставила — Анариону он клятву принёс, как принцу, а Тиромир сын ему, так что для кого из них двоих он тебя на алтаре убьёт, ещё неведомо, но вот то, что убьёт — это я тебе гарантирую. А коли ты чудом каким из лап его вывернешься, то путь твой жизненный всё равно не долог — печать нестабильная, охранябушка, и когда рванёт она — лишь дело времени. Так что, открывать тебе тропу заповедную? И подскажи уж сразу, куда конкретно открыть, в какую сторону-то?

Архимаг удар принял достойно. Пошёл, умылся, руки ополоснул, к нам поднялся, Кот пододвинулся, место освобождая, охранябушка рядом со мной сел, домовой ему супа набрал, мяса положил побольше, я хлеб протянула, Ворон ложку.

Сидим, вечеряем.

Хорошо, спокойно, идиллия.

И тут, нежданно негаданно, Сила Лесная объявилась.

Ветром шумным, древестным скриком, птичьим криком, и проявилось лицо из листьев дубовых, из гнезд птичьих.

— А гнезда-то положь где взял, — попросила я.

Сила Лесная одумалась, гнезда назад вернула, лицо правда без бровей осталось, но ничего, переживет.

— А я смотрю, ты, ведьма, ремонт затеяла, — молвила сила, всё тем же мужским голосом.

И вот как к ней относиться-то, до сих пор не пойму. Зато одно могу сказать — ранее то я за ней язвительности не замечала, да и являлась она хорошо если раз в полгода, а теперь такая честь, и всё опять же мне одной.

— Так свежий воздух для процесса то учебного самое то, — ответила, поразмыслив. — Опять же вид хороший.

Силушка лесная недоверчиво прищурилась и спросила:

— Маг избушку сломал, да?

— Да, — подтвердила не весело.

Силушка Лесная вздохнула тяжело, кивнула, и посоветовала:

— За учёбу принимайся, ведунья, али за размножение — самая пора настает, не теряй ночь понапрасну.

И усмехнувшись похабно, исчезла среди деревьев как не было её, только птенцы расшумелись в гнездах потревоженные. Вот нельзя было без позерства никак, да?!

— Что б тебя, — прошипела нервно, и аппетит весь пропал как и не было.

А может и не было, кто его знает.

Отдав почти полную тарелку домовому, встала, из-за скамьи выскользнула не потревожив лешего, прошла к печи, за ней, в мешковине схороненная, тетрадь лежала толстая. Изымала с трудом, стена то была последняя, и вроде крепко держалась, а мало ли, осторожность не помешает. Открыла на странице первой, взглядом по нервным строчкам пробежалась, прошла до зубовного скрежета знакомое:

«День первый. Лесная ведунья из меня вышла так себе. Не ахти даже, я бы сказала. Спалила ветки и случайно одну старую ель. Ночевать в лесу плохо. Палить деревья тоже плохо. Заповедная Чаща зараза. Лесная сила — гад непонятной половой принадлежности. Всё плохо. Утоплюсь».

Тетрадь закрыла. Подумала о том, что ничего не изменилось.

Решила, что за истекшие три с половиной года вообще ничего не изменилось.

Захватила полотенце, ушла топиться.

— Ведьма, ты куда? — встревожился охранябушка.

— К водяному, — ответила я.

— Размножаться? — ехидно поинтересовался Кот.

От Силушки Лесной заразился ехидством, не иначе.

— Топиться! — не оборачиваясь, буркнула я.

И ушла.

На реке сегодня было неожиданно тихо. Я даже остановилась, озираясь непонятливо, но рыба плескалась, в заводи рядом кувшинки цвели, кикиморы помахали приветливо, так что вроде как всё в порядке. Но пока до заводи шла, всё понять не могла — что ж не так-то?!

Дошла, вещи свои сложила на кусту ближнем, рубашку исподнюю не снимала, уже учёная, это я по первости сюда нагишом сунулась, просто не знала ещё про водяного, а тот был тем ещё типом.

И вот только я, мыло душистое захватив, в воду ступила, как засветилась та, аки папоротник в короткую летнюю ночь, и хоть луны не было на небе, а лунная дорожка возникла, да и повела, серебрясь на воде, прямо к валуну огромному, где возлежал дивный молодец. Плечи у него — косая сажень, волосы — цвета спелой пшеницы, торс да руки его мышцами бугрятся, взгляд томный, призывный, улыбка в полумраке сверкает ярче месяца…

— И тебе не хворать, — сказала неприветливо, спускаясь в воду.

Водяной местный охальник был тот ещё, и где ж такой выискался я по сей день не знала. Однако в столице, в королевском озере водяной был стандартный — с зелёными волосами, мутными глазами, скверным характером и вечно недовольной миной на опухшем лице. Стандартный в общем. А этот — нет.

— Весянушка, что ж ты невесела? Что ж ты рубашку не повесила? — низким хриплым голосом вопросил водяной.