Лара Ингвар - Императрица

— Даже если это был он, мы никогда не узнаем. Главное, что он покидает империю и не собирается поддерживать наших врагов.

— Кроме власти тебя ничего не интересует, — ворчливо произнес я, откидываясь на крепком кресле из дуба.

Всегда прошу дать мне обычную каюту, не люблю роскошь и золото. К этому меня приучил отец. Заядлый картежник, харизматичный мерзавец, он убедил меня, что жизнь в скромности украшает. На самом же деле он проигрывал все вплоть до мебели. Хорошо, что вторая жена, мать Снежи, заставила его остепениться. Безобразная, толстая как бочка женщина, на которой он женился ради солидного приданого, обладала на редкость крепким стержнем и суровым характером. Когда отец проиграл часть ее украшений, она так его избила, что он больше не подходил к игровому столу. Также благодаря ей он бросил пить и кутить по злачным местам. А сколько лет она пыталась заставить его вернуться во дворец и продолжить службу! Хорошо, что пока не удалось. При дворе слишком много соблазнов, а отец плохо противостоит искушению без своего личного сторожевого пса.

— Меня многое интересует, — с улыбкой, от которой таяли женщины, сказал Тавр.

— Умерь свое очарование, знаешь же, меня тошнит от твоих трюков, — буркнул в ответ.

Ненавижу жеманство. Забавно, что Маримар лишена этого качества в отличие от своего жениха.

— Это не трюки, Роах. — Принц подошел к камину, в котором пылал магический огонь, протянул руки, греясь. — Я такой, какой есть. И всегда был таким. Магия возвращается в наш мир, это настоящее чудо. Боги снова смотрят на нас и видят нас.

— Ты говоришь о богах так, будто веришь в них.

Я не спешил сообщать Тавру о том, что видел, как богиня обращается к Маримар. Увидев на ее руке символ, я поднял документы из архивов и изучил несколько легенд. В разрозненных землях, которые сейчас объединены империей, раньше верили в мужскую и женскую ипостаси богов. Богиня — жена, мать, любовница, воительница, и бог — ее супруг, воин, отец, ученый. Со временем люди перестали в них верить, строя лишь обезличенные храмы четырех стихий. Но изначально история гласила, что стихии воды и земли — дары богини, огня и воздуха — бога. Богиня — созидательница и разрушительница, бог — создатель нового, вечный новатор.

— Я верю в богов, Роах, — спустя несколько минут молчания произнес Тавр, задумчиво глядя на морскую гладь. — Настоящие драконы снова парят над землей, Чак-Чо следует за Маримар, золотая олениха пришла к Роману. Ты — последний, наделенный силой элементаля, к кому не пришел зверь-покровитель.

— Синяя птица удачи, — усмехнулся я.

Никто их не видел. Они были пугливы и переменчивы, как сама судьба, а может, и вовсе не существовали. На древних фресках их изображали огромными, как орлы, или похожими на диковинных павлинов, а иногда в виде созданий с крыльями и женскими головами. Легенда гласила, что если эта птица пролетела над тобой и спела, то удача будет сопутствовать весь день.

— Возможно, ее не существует, как призрачен и золотой век, который должен настать, когда четыре элементаля обретут свои силы.

— Ты пессимист, Роах. Войны уже окончены, это ли не признак наступления золотого века?

— Я реалист, а это — сладкая мечта. На самом деле, чтобы что-то было правильно, это что-то надо построить. А создание нового неизменно сопровождается разрушением старого. Сотни тысяч солдат скоро останутся без работы. Кормить армию более не выгодно. Империя едина как никогда. Куда ты направишь этих солдат, Тавр? Только половина желает осесть на земле и создать семью. Другая неизменно жаждет крови. Это в их натуре. Многие начнут собираться в шайки и грабить, остальных придется использовать для борьбы с первыми.

Принц покачал головой и не нашелся, что ответить. Он слишком полагался на свою магию и способности Маримар и не думал о том, что правитель должен делать с простыми людьми.

Я же продолжал, чувствуя, что холод, исходящий из моей души, снизил температуру в комнате до нуля.

— Ты больше всего на свете хотел власти. Ты получил ее. Теперь распорядись ею с умом, или правление Тавра Красивого, — так принца окрестили в народе, — продлится недолго.

Мне хотелось скорее вернуться в столицу. Мне смертельно необходимо было увидеть Маримар и посмотреть в ее глаза-океаны. Мою Маримар, что бы ни говорил Тавр. Мысленно я пронесся через море вместе с северным ветром, чтобы посмотреть, как она спит. Иногда мне казалось, что я действительно могу ее увидеть в светлой комнате во дворце, в столь неподходящей ей огромной кровати с тяжелым балдахином. Она бы смотрела в окно и думала обо мне, слыша завывания ветра. Слыша безмолвный крик моей души.

Маримар

Холодный бриз трепал мои волосы. Корабль на всех парусах легко шел против течения реки. Уже издали видна была массивная фигура графа, играючи управляющего судном, его короткие платиново-белые пряди ветер не трогал, ведь Роах сам был ветром. Тавр стоял на носу корабля и приветливо махал мне рукой. Я пока не могла разглядеть лица, но уверена, он улыбался. Сердце защемило от радости. Вот он, мой Тавр, скоро обнимет меня, и я расскажу ему обо всем, что произошло во время его отсутствия.

— Мари! — воскликнул он, и ветер донес его крик до пристани. — Мари!

Толпа горожан, пришедшая поглазеть на принца и принцессу, восторженно вздохнула. Наша любовь была главной темой для разговоров всей империи. История встречи обросла невероятными подробностями, в театрах ставились спектакли, в которых Тавр боролся за меня с драконом и возвращал с Востока, мои способности к магии воды пробуждались благодаря его поцелую, а Роах зачастую играл роль отвергнутого любовника, строящего козни влюбленной чете. Несколько писателей уже нажились на этих пьесах и не собирались останавливаться в творчестве. Писаки вообще народ ужасный, напридумают невообразимого, а мне с их фантазиями потом жить.

Наконец корабль пришвартовался, и Тавр стремительно вышел вперед, чтобы заключить меня в объятия. Раздавшийся со стороны женский визг был привычным явлением, кто-то лишился чувств, увидев наследника престола. Так принц иногда влиял на женщин, увидевших его впервые. Роах не сошел следом, взмыл в воздух. Прежде чем он улетел, ветер донес до нас его слова «Продолжайте представление, встретимся во дворце. Мы так и не смогли отыскать Терениса».

От его холодных слов я как всегда почувствовала укол вины. Порой мне хотелось, чтобы Роах никогда не возвращался с севера, чтобы он обрел счастье и не стучался ледяным ветром в окна моей спальни. Иногда. Но обычно мысль о том, что граф покинет нас с принцем, пугала до дрожи в коленках — одно его присутствие внушало чувство безопасности.

Поцелуй Тавра был нежным и легким, словно дыхание весны.