Лара Ингвар - Императрица

— Я так по тебе скучал, — прошептал он.

Почувствовала, как что-то теплое наполняет меня, как растекаюсь восторженной лужицей от его слов и ласкового взгляда. С трудом взяв себя в руки, сказала:

— Многое произошло за время твоего отсутствия. Меня снова попытались убить. Дважды. — Принц отстранился, в золотых глазах заплескалось беспокойство, и я поспешила его успокоить: — Все в порядке. Во время одного из покушений рядом оказался умелый воин. И я назначила его своим советником.

— Мне стоит начать ревновать? — тон принца мгновенно сменился на игривый.

Мы медленно шли к карете, взявшись за руки. Чак-Чо двигался следом, внимательно вглядываясь в толпу. Зверь чувствовал себя виноватым после происшествия на празднике.

— Не думаю, что отец Роаха составит тебе конкуренцию.

Тавр оступился.

— Ты шутишь! — воскликнул, глядя на меня во все глаза.

Когда я мотнула головой, он откровенно заржал.

Утонченный, всегда контролирующий эмоции, жесты и выражение лица, наследный принц, будущий император, согнулся пополам и ржал на площади перед своей золотой каретой. А я не могла понять, что стало причиной столь бурного веселья.

— Раух — твой советник? Раух, проигравший в карты родовой замок! И его сын сейчас едет во дворец. Мари, я должен увидеть их встречу! Как же взбесится граф… Я до такого не смог бы додуматься: назначить советником Рауха, минуя его сына. Ты великолепна, Мари! Ты просто восхитительна!

Тавр сгреб меня в охапку и поцеловал так крепко, что у меня колени подогнулись. Принц с Роахом постоянно пытались насолить друг другу, в этом был стержень их взаимоотношений. Что ж, видимо, я умудрилась испортить жизнь графу, сама того не подозревая. Но мне Раух не показался глупым картежником, как о нем отзывался Тавр, напротив, производил впечатление благородного дворянина. Когда я озвучила свои мысли принцу, тот, только успокоившись, снова принялся смеяться.

— Он благородный дворянин только тогда, когда рядом его стокилограммовый сторожевой пес.

Я попыталась представить эту удивительную собаку, охранявшую отца графа от опрометчивых поступков.

— Что за порода такая? Северный мастиф? Может, я смогу для матушки такую достать… — задумчиво пробормотала, вызвав очередной приступ смеха своего жениха.

Мне, конечно, приятно быть причиной его веселья, но я не понимала, почему Тавр буквально ржет, и оттого чувствовала себя не в своей тарелке.

Кучер распахнул дверцу кареты, подал мне руку. Я бы спокойно залезла и без его помощи, а еще лучше поскакала бы на Рыське. Но статус обязывал.

— Его жена. Мачеха Роаха, — наконец соизволили объяснить мне. — Только она умеет держать Рауха в узде, и, если ее нет поблизости — а столь примечательную особу, поверь, ты бы заметила издали, быть беде.

Веселья своего жениха я не разделяла. Не хотелось верить, что взяла на службу некомпетентного человека, доверила ему свою жизнь.

Тройка лошадей бодро поскакала вперед. Золоченая карета тронулась легко и без рывка.

— Люди меняются, — твердо заявила принцу. — И я не буду ни о ком судить по их прошлому.

— Так ли это? — Золотые глаза сузились, блеснули в полутьме. От веселья не осталось и следа. — Ведь меня ты судишь по прошлому.

Я понимала, о чем он. Этот разговор между нами велся не в первый раз.

— Сложно не судить, когда твои бывшие любовницы постоянно строят мне козни. — Тавр вздохнул, а я продолжила: — И я не буду твоей любовницей. Я буду твоей женой.

— Одно другому не мешает, — буркнул в ответ принц.

Ему надоело вынужденное воздержание, а дальше поцелуев я до свадьбы заходить не хотела. Мы уже спорили на эту тему, хотя, с другой стороны, она была единственной причиной разногласий между нами и вскоре будет закрыта. О чем и заявила Тавру. Он положил голову мне на колени, лучи закатного солнца, пробравшиеся сквозь занавеси на окошках, окутали сиянием золотистые волосы. Тавр поднес мою руку к губам, поцеловал каждый пальчик. Если бы Чак-Чо не дремал на полу и не попахивал мокрой псиной, момент был бы восхитительно романтическим.

— Прости. Мы с тобой проведем всю жизнь вместе. Давай не будем ругаться. Лучше расскажи, что творилось в столице в мое отсутствие.

Я охотно поведала обо всех нововведениях, о том, как прошел праздник. Рассказала о покушениях и о том, что нападающим помогает ведьма, а круг подозреваемых уже очерчен, и вскоре я проведу допрос.

— Я бы не злил дворянство так сразу, — со вздохом сказал принц. Он поерзал на моих коленях, устраиваясь удобней. — Врага нужно ослаблять постепенно. В следующий раз, когда решишься предпринять нечто грандиозное, обсуди это со мной, пожалуйста. Большая политика — не игрушка. — Я уже расстроенно склоняла голову, когда принц продолжил: — Но я тобой горжусь. У меня бы не хватило смелости замахнуться на то, что сделала ты.

Чак-Чо перевернулся на бок, издав низкое урчание, а я улыбнулась.

— Пусть лучше ты будешь прекрасным принцем, а я злым цербером. Уверена, аристократы уже вовсю строчат тебе письма с требованием утихомирить вышедшую из-под контроля невесту.

Мы подъехали к воротам дворца, Тавр тягучим движением поднялся с моих колен.

— К их разочарованию, я нахожусь полностью в твоей власти. Почти как Раух под каблуком своей супруги.

Придворные выстроились в шеренгу, приветствуя своего будущего императора. Тавра при дворе любили, это меня не очень. Большинство дам обмахивались веерами, выставляя вперед открытые декольте, невзирая на прохладу. Тавр даже бровью не повел в их сторону, полностью сосредоточившись на мне. А я в который раз задумалась о том, как бы отправить всех этих прихлебателей Терениса-старшего по домам. Обязательно исполню свой план, как только Тавр станет императором. Потому что дворец большой, а поговорить не с кем. Все бесконечные развлечения знати — карты, выпивка, балы, шумные застолья в вечнозеленых садах — навевали на меня тоску.

Раух возглавлял мою свиту, словно утка утят. Девушки из храма Кровавой богини послушно следовали за ним, внимая каждому жесту. Он учил их, как лучше охранять императрицу, и мои защитницы, хорошо усвоившие уроки, низко нам откланялись и растворились среди придворных.

После того как советник отпустил своих подопечных, он направился ко мне и склонился в глубоком поклоне, всем своим видом показывая, что кланяется именно мне, а не принцу. Если Тавр и заметил что-то, то бровью не повел. Придворные пялились на меня и мое новое доверенное лицо, я чувствовала, что каждое мое слово, каждый вздох и взгляд, как всегда, станут предметом для разговоров. Может, потому я и хотела уничтожить старую аристократию. Большинство из них давно ни на что не годились, кроме как распускать сплетни.