Надежда Соколова - Женихи для герцогини

Дворец был похож на растревоженный улей. Да, это штамп, но ничего другого молодой герцогине в голову не приходило. Ну хорошо, пусть не улей. Пусть муравейник.

— Это что, нас наконец хватились? — Сандра, уже оправившаяся после недолгого полета, вопросительно посмотрела на дракона. Лорин покачал головой:

— Не думаю. Кареты в глубине двора. Будущие родственники моей подопечной пожаловали.

По телу прошла приятная дрожь. Родственники. Марк. Она его наконец-то увидит.

— Ты переодеться не хочешь? — Ромина была переполнена энергией и просто рвалась внутрь.

Да, действительно. Надо переодеться. Как она в таком затрапезном платье покажется гостям. А главное — Марку. Не поймут. Голова все еще как чугунная.

— Арлей, у меня мозги вообще не работают, — Молодая герцогиня тряхнула головой, пытаясь привести себя в чувство. Не помогло. — Это надолго?

— В твоем случае — на всю жизнь, — последовал ехидный ответ лорина. — А вообще, после подобных перемещений надо как минимум сутки приходить в себя.

Сутки. Это долго. У нее нет этого времени.

— Вика! Пошли переодеваться. С гостями просто улыбайся и кивай. Никто и не поймет ничего.

Ну это вряд ли. Родители точно что-то почувствуют. Родители. Мать. Ох… Похоже, будет весело. Правда, уже после встречи. Но переодеться все равно надо.

Внутри носились туда-сюда расторопные слуги, старавшиеся во всем угодить высокопоставленным гостям. Вездесущий «колобок» Жан, бессменный дворецкий, оказавшийся не по своей воле на три дня вне дворца, сейчас наверстывал упущенное, активно руководя процессом и раздавая несомненно ценные указания. Низко согнувшись в почтительном поклоне перед зашедшей троицей и практически уткнувшись носом в блестевший пол, он сообщил, что каждого из них ожидают слуги в его собственной комнате.

Вику действительно ждала та же самая маленькая худенькая девушка. Ния. Она вместе с отцом пережидала наложенные чары вне здания, и как только магия спала, служанка вновь приступила к работе. Отрыв платяной шкаф, она почтительно поинтересовалась:

— Какое платье желает госпожа? Розовое? Голубое? Зеленое?

— А белого нет?

Ужас на лице.

— Госпожа шутит?

Опять она впросак попала. Ох уж эта разница культур.

— Нет. Просто в моем мире в белом платье выходят замуж. Белый — цвет чистоты и невинности. Здесь не так?

Облегчение в глазах.

— Нет, госпожа. Здесь в белом приносят в жертву.

Чудные традиции. Тут, оказывается, еще и жертвоприношения остались. Вот только этого ей и не хватало. Хотя есть что-то общее с ее случаем. Боги, о чем она сейчас думает. Какая жертва. Она же скоро увидит Марка.

— Давай зеленое.

Цвет рода отца. Пусть знают… Как же медленно ворочаются мозги в голове…

Платье оказалось длинным, до пола, полностью закрывающим и руки, и шею. Тугой корсет под украшенным серебряными нитями лифом, высокий стоячий воротник, рукава, пышные, «фонариком», на плечах, узкие посередине и плавно переходящие в перчатки внизу, на ноги — кожаные туфли, покрытые лаком в тон наряду, с длинным носом и на высоком каблуке. Поверх платья — ожерелье из крупных алмазов. В уши — алмазные же серьги. На лицо — яркая краска, выгодно подчеркивающая черты лица. Губы — пухлые, ресницы — длинные, брови — черные. В общем, породистая кобылица, а не девушка.

За дверью Вика нос к носу столкнулась с подходившими к ее комнате роминой и лорином. Первая блистала в темно-синем платье такого же кроя, как и у ее кузины, второй щеголял строгим черным костюмом.

Спускались по лестнице долго и осторожно. Арлей шел посередине, поддерживая обеих девушек под руки.

В бальном зале за плотно закрытыми дверьми шумели и бурно выясняли отношения. Вика опознала голоса матери и отца. И еще какой-то голос, знакомый очень, но вот мозги отказывались подсказывать своей хозяйке, кто именно там так громко возмущался.

— Джордан.

Сандра. Кивок Арлея. Её первый жених? Советник Императора? Он-то что здесь забыл?

— Что ему здесь надо?

— Как и остальным — тебя.

Остальным? Он там не один? Но…

— Ты уже помолвлена. Закон серости не обсуждается. Поэтому бояться тебе нечего. Но дать выпустить им пар нужно. Да и удостоверятся пусть. Одно дело — верить на слово, и совершенно другое — увидеть все собственными глазами.

Да уж. Ясно, что ничего не ясно.

Зал был переполнен существами разных возрастов, рас и полов. Все они, разбившись на группы, обсуждали что-то свое, шумели, перекрикивали друг друга.

Вика недоуменно моргнула:

— А им точно есть до нас дело?

Хмыканье лорина:

— Уже боишься?

Боится ли она? Интересный вопрос.

— Не знаю. Вряд ли. Я просто не ожидала, что на мои смотрины появится столько народа. Думала, все пройдет тихо и спокойно, камерно, что ли.

— Не с твоей матерью.

Да, действительно. О чем это она. Ада, с ее любовью к пышности и показухе, наверное, даже из собственной смерти умудрится устроить настоящее шоу.

— Вика!

Голос у ее матушки просто громовой. С таким на поле брани армией командовать. Причем исключительно вражеской, так как свои солдаты от одного тона разбегутся и успешно притворятся страусами. Хотя с другой стороны, в этом есть и плюс: в комнате мгновенно установилась тишина. И все повернулись к троице в дверях.

— Дочь, подойдите сюда, все трое!

Пришлось идти. Гости на пути молчаливо расступались, давая возможность пройти. И девушка спиной ощущала их взгляды, выражавшие разнообразные чувства, от легкой заинтересованности до зависти и ненависти.

Родители, как оказалось, находились у дальней стены зала. Вместе с еще одной парой, они сидели в высоких, оббитых красной тканью креслах, напомнивших девушке троны.

— Познакомься, Вика: твои бабушка и дедушка, Альберт и Инесса.

Ухмылка деда была один в один похожа на оскал его эфирного тела. Бабушка оказалась маленькой молодящейся женщиной, улыбчивой и веселой, но с холодными глазами.

— Ада, пора начинать.

Арлей. Стоит невозмутимо рядом. Начинать что? И почему мать, не признававшая авторитетов, в этот раз беспрекословно послушалась лорина своей дочери? Вопросы-вопросы…

Между тем Костадон встал с кресла, и гомон в зале мгновенно затих. Мощная фигура у ее отца, и внимание привлекает мгновенно.

— Итак, дамы и господа, напоминаю вам цель нашего собрания: сегодня я официально объявляю о помолвке своей единственной дочери Виктории с Марком Раносом, сыном герцога Апиренского.

От якобы однородной толпы сразу же отделились и вышли вперед две мужские фигуры. Марка, в его взрослой ипостаси, облаченного в классический брючный костюм черного цвета, Вика узнала сразу. А вот второй мужчина, среднего роста, с широкими плечами и угрюмым лицом, одетый, в отличие от остальных гостей, в холщовые штаны и просторную льняную рубашку, был ей не знаком. Видимо, это и есть отец ее нынешнего и бывшего женихов.