Татьяна Коростышевская - Храните вашу безмятежность [litres]

– Теперь это все не важно.

– Скажи, – я повернулась к собеседнице, – кто именно из вас лишил жизни синьору Муэрто?

Зара опустила сухие глаза.

– Я. Идея принадлежала не мне, но именно мои руки подложили в камин начиненное порохом полено. Старуха мешала. Ты ведь наслышана, наверное, о ее боевой юности? Она раскрыла бы меня довольно скоро.

– Но ты переносишь солнечный свет!

– Зато слабо реагирую на запахи, иначе поняла бы, что под маской не Ангела.

– Твой сонный дым преотвратно вонял.

– И подействовал только на тебя. Знаешь, скольких усилий стоило мне изображать перед твоим идиотским Лукрецио человеческое амбре? Сотни притирок и примочек, чужое белье… – Она сморщила нос.

Я заметила, что черты Голубки Раффаэле чуть изменились. Кажется, она успела избавиться от валиков за щеками. Теперь ее лицо формой не походило на сердечко, и зубы стали нечеловечески острыми, раньше нижние резцы были кривоваты. Она лепила на них гипс? Крошки на губах – это ведь он?

– Ну, ты провела чудовищного князя, значит, усилия не были напрасны.

У меня уже довольно давно чесалось ухо, и настроение становилось все безмятежнее.

– Не важно, – махнула рукой Зара. – Мы в лапах свирепых караибских корсаров, на шхуне под названием «Морте Нера» – «Черная Смерть».

– Ты обладаешь способностью видеть сквозь предметы?

– Мне хватило половины названия. Ах, не утони я столь нелепо, справиться даже с двумя дюжинами человечков не составило бы особого труда.

– Ничего, – успокоила я, – у тебя впереди вечность, чтобы вернуть форму.

– Меня казнят. Ты-то выкрутишься, дона догаресса, тебя приберегут, чтобы иметь козырь в переговорах.

– Я выкручу нас обеих. – Ладонь моя была у уха, пальцы гладили мягкую прохладу чешуйчатой шкурки. – Поверь своей догарессе, синьорина Раффаэле.

Дощатый люк откинулся, по сходням грохотали тяжелые неритмичные шаги. Некто спускался в трюм, и одна нога у этого «некто» была деревянной. Синьор капитан «Морте Нера». Синьора капитан.

– Матушка… – Я присела в поклоне, для которого, впрочем, пришлось сначала встать. – Счастлива видеть вас в добром здравии.

Чикко пощекотала хвостом мою щеку. Свекровь, в мужском костюме и треугольной кожаной шляпе на голове, оперлась на трость.

– Так, так…

– Синьор Копальди с вами или суровый Чезаре отправил его плавать с вашим пустым гробом до самого Пикколо?

Искоса я посмотрела на Паолу, то есть на Зару. Ах, все равно на кого. Девушка так и осталась сидеть. Сейчас, когда ей не требовалось притворяться живой, лицо ее было неподвижным, как у мраморной статуи.

– Зачем вы притащили сюда дону догарессу, болваны? – зычно прокричала дона Маддалена.

– Которая из них ваша невестка, капитан? – Салато свесил голову в люк.

– Рыжая? – спросил Венето, высовываясь. – Капитан, рыжая спасла эту, другую, когда их гондола пошла ко дну. Мы не могли просто бросить ее там.

– Ты поняла? – шепнула я Заре. – Дож с матерью всех провели, воспользовались взрывом, чтобы…

– Филомена! – перебила меня свекровь. – Изволь немедленно объясниться.

– Если пообещаете не убивать мою подругу.

– Подругу? Эта тварь – вампир.

Я изобразила оскорбленную добродетель:

– Дона Маддалена, матушка, при всем уважении, не стоит использовать такие гадкие слова в отношении существ, чей грех лишь в том, что они не похожи на нас.

– Какие слова?

– Например, тварь. Это гадкое слово. Впрочем, прошу прощения. Кто я такая, чтобы вам указывать? Синьора Муэрто, капитан, умоляю, уделите мне несколько минут наедине.

Мы помолчали. Свекровь смотрела на меня каким-то оценивающим взглядом. Наконец она повернулась и стала подниматься по лестнице.

– Ступай за мной. Твоя «подруга» пусть ждет здесь. – Синьора Муэрто издала короткий гортанный звук, и малышка-маджента, привычно сидящая на моем ухе, сбежала по руке, подпрыгнула и свернулась внутри настенного светильника. – И если эта тварь попытается бежать, саламандра сожжет ее ко всем чертям.

Ох! Чикко подвергли дрессировке? Натаскали на вампиров? И она на это согласилась? Сменила хозяйку?

Поднимаясь следом за свекровью, я бросила через плечо целых два взгляда: ободряющий – Заре и полный укора – предательнице-мадженте.

Тишайший Муэрто встретил рассвет на причальных ступенях Рива дельи Скьявони.

– Грустишь? – Синьор Копальди присел рядом и тоже посмотрел на море.

– Зелье, которое ты впарил мне, плохо действует на желудок.

– Что значит впарил? Ты сам велел мне купить на улице Алхимиков самое действенное снадобье, прогоняющее хмель.

– Оно отвратительно на вкус.

Дож достал из кармана стеклянный флакончик и продемонстрировал его секретарю.

– Поверю тебе на слово, – хмыкнул Артуро. – И в оправдание сообщу, что стряпня кока на «Морте Нера» мне тоже по вкусу не пришлась.

– Матушка в порядке?

– Более чем. Она устроила своей команде такой скандал за небрежение обязанностями, что мне самому пришлось подавить порыв схватиться за швабру и ведро. Шхуна на ходу, нынче ночью она курсирует у входа в лагуну, скрыв опознавательные знаки.

– С какой целью?

– С целью сдерживания корсарской эскадры.

– Разве нас собрались штурмовать? Я велел батарее острова Николло не палить почем зря. Думаешь, зря?

– Пока непонятно. Совет пиратских капитанов был назначен на вчерашний вечер, но мне пришлось лететь на твой зов, так что результаты переговоров мы узнаем не раньше полудня.

– Подождем. На всякий случай я вступил в альянс с герцогом Альмадивой, и этот… достойный гражданин одолжил нам три сотни бойцов своей личной дружины. Они разместились в новых казармах. Кстати, как бы так изящно отправить герцога с его армией подальше от Аквадораты? Предложим ему тучные луга Амазонии? Там, конечно, лугов пока нет, зато есть орды агрессивных дикарей…

– Чезаре! – перебил дожа Копальди.

– Что Чезаре?

– Что тебя гложет? Изящная операция завершена, мы выловили четверку шпионов Селима Великолепного, и теперь у нас есть прекрасный повод начать дипломатические переговоры.

– Но Паоле, или как там ее на самом деле зовут, удалось скрыться.

– Досадно, – согласился секретарь. – Когда именно ты понял, что это не твоя поко-комская роза?

– Да почти сразу. Артуро, я, может, способен позабыть имя любовницы, но все прочее… – Чезаре криво усмехнулся. – Она бросилась ко мне с поцелуями, и я в тот же миг понял, что этих губ еще не целовал.

– Но ты решил поддержать игру.

– Не обижать же хорошенькую синьорину. Было любопытно, кто исполнит роль папеньки-губернатора, и я рассудил, что пусть она играет дальше, являя мне всех своих подельников. Если бы все пошло по моей задумке, сейчас в Аквадорате полным ходом шел бы выбор тишайшей невесты, а мы бы с тобой, посмеиваясь, мешали бы воплощению самых чудовищных планов правителей прочих держав. Но море послало мне Филомену.