Марина Ефиминюк - Лучшие враги [litres]

Если оживить комнаты, то в доме будет прекрасно. Под «оживить» имеется в виду вовсе не интерьер – красивости обстановки меня мало интересовали, – а духи-хранители. Библиотечная нежить хотела переезда на новое место, книжки ей надоело перебирать и расставлять? Добро пожаловать! Получите новый дом, обживайтесь и наводите в нем порядок.

Я изучала кухню с большим очагом и добротными посудными шкафами, когда торговец радостно затараторил:

– Господин чародей, рад вас снова видеть! А мы, с вашего позволения, уже осматриваемся.

– Намного я опоздал? – прозвучал холодный и очень знакомый голос, говорящий с властными, отчужденными интонациями, которые заставляли собеседника чувствовать себя ничтожным. Сердце не просто екнуло, а пропустило несколько очень нужных ударов. Оказалось, что моя идеальная мастерская принадлежала семье Грэм!

– Нет-нет, вы поразительно пунктуальны, – лебезил торговец. – Мы приехали раньше.

Раздались шаги. Я смотрела на двери кухни, когда в них вошел Калеб. Мы мгновенно встретились взглядами, и на комнату опустилась глухая тишина.

– Госпожа Истван, – тихо произнес он с мягкой полуулыбкой. – Вы чудесно сегодня выглядите. Мне нравится цвет вашей помады.

– Здравствуйте, господин Грэм, – улыбнулась я, решительно не замечая, что сердце бьется где-то в горле. – Мне тоже отрадно видеть в вас в пиджаке.

– Так вы знакомы и вас не надо представлять! – наконец догадался торговец, видимо, опасающийся, что сейчас в крошечной кухне начнется магическое столкновение. – Что ж, тогда вы переговорите, я подожду на улице.

Он быстро скрылся из кухни. В глубине дома прозвучали шаги и осторожно, словно боясь потревожить призраков, закрылась входная дверь. Некоторое время в тишине мы рассматривали друг друга. Первым прервал молчание Калеб.

– Этот дом принадлежал моей бабке. Она переехала сюда, когда покинула семейное гнездо. – Он разорвал зрительный контакт и прошел вдоль кухонных шкафов, аккуратно провел пальцами по краю чистой столешницы. – Зачем вы хотите купить ее дом, госпожа Истван?

– Почему вы его продаете, господин Грэм?

– Дом стареет и ветшает. Ему нужен новый хозяин, который поселит духов-хранителей или просто поселится здесь с семьей, откроет торговую лавку и будет продавать разную чепуху. Бабка была неуживчивой темной чародейкой и забрала с собой призраков, когда ушла на тот свет.

– Она была темной? – тупо повторила я, вдруг осознавая, что фактически ничего не знаю ни о человеке, которого дед выбрал мне в мужья, ни о его семье.

– Настоящая ведьма. Одна из тех, кому необязательно писать завещание: ни один некромант не решится ее поднять из могилы, – насмешливо произнес он. – Уверен, вы подружились бы. Тебе нравится ее дом?

– Он с характером, но пустой.

– После свадьбы он будет твоим, как и все, что у меня есть. Об этом написано в нашем с Парнасом соглашении, – произнес Калеб.

– Ты и замужество по-прежнему не вписываются в мои планы, Калеб.

– А бабкина лавка?

– Вполне.

Неожиданно я осознала, что, пока мы говорили, он незаметно продвигался по кухне. Чтобы стереть расстояние между нами, был нужен всего один шаг, который он и сделал. Я оказалась прижатой к кухонному прилавку.

Близость выбила из головы абсолютно все мысли. Осталось только жгучее желание запереться в спальне, скрытой от дневного света внешними ставнями, сорвать с кровати простыню и заняться с Калебом всем, что мне снилось две ночи подряд.

– Сколько вы готовы заплатить за этот дом, госпожа Истван? – прошептал он практически мне в губы.

– Половину от вашей стоимости, господин Грэм, – словно со стороны я услышала в своем голосе чувственную хрипотцу.

– Таких скидок не дают, – произнес он, не сводя взгляда с моего рта.

– Верно, и именно поэтому покупать я передумала. Вы его отдадите мне в качестве отступных после разрыва брачного соглашения. Обещаю, что с радостью приму его и не буду иметь к вам никаких претензий…

Внезапно он поднял руку и большим пальцем провел по моим губам, словно пытался стереть карминовый цвет. От горячего прикосновения у меня перехватило дыхание и чуточку помутнело в голове.

– Прости меня, малышка Энни, – тихо-тихо вымолвил Калеб и поднял глаза. Его зрачки оказались расширенными, а взгляд странным. – Я очень стараюсь не пользоваться ситуацией, но ведь никто из нас не идеален, так? Знаю, что уже вечером я не смогу тебя поцеловать и не огрести проклятия. А проклинаешь ты с большой фантазией.

– Что значит – поцеловать? – тихо спросила я, не совсем уверенная, что он действительно прошептал все эти ужасно соблазнительные вещи и у меня не случилось галлюцинации. – Я ведь не ослышалась…

Калеб заткнул меня глубоким, страстным поцелуем. Он оказался демонически божественным, этот самый поцелуй. Особенно прекрасно в нем было то, что невыносимо горячий ком напряжения, теснивший грудь последние сутки, растаял и стек вниз живота. И это было даже приятно. В голове взорвался разноцветный фейерверк, перед глазами закружились светящиеся звездочки. Такие же, что в фантазиях вертелись вокруг волос жениха.

Я отвечала со страстью и желанием, накопленными с первого нескромного сновидения, а в голове коварно подсчитывала, как претворить в жизнь хотя бы парочку элементов этого самого сна. Попыталась закинуть ногу ему на пояс, но в юбке что-то хрустнуло. С гардеробом у меня имелись большие проблемы, поэтому с акробатикой пришлось немедленно покончить и без изысков вцепиться в его пиджак. Чтобы не сбежал и не отстранился!

Неожиданно в наш маленький праздник жизни ворвалась реальность. Она покашляла с порога и голосом торговца недвижимостью осторожно напомнила:

– Господа чародеи, очень неловко прерывать осмотр дома, но времени у меня еще десять минут.

– Святые демоны! – разозлилась я. – Не видите? Мы договариваемся о цене!

Порыв воздуха заставил надоеду сдвинуться за порог. Дверь резко захлопнулась, скрывая кухню от чужих глаз.

– Ой! – охнул он из соседнего помещения.

С хлопком закрылись внутренние ставни, и комната погрузилась в жаркий полумрак. Калеб отстранился, уперся ладонями в столешницу, заключив меня в ловушку, и опустил голову. Мы оба пытались вернуть дыхание и жаждали продолжения. Я понимала, что во мне говорит фальшивая любовь, но этот факт не коробил.

Он поднял голову и посмотрел мне в глаза.

– Эннари, ты поразительная.

– Тогда почему мы остановились? – тихо, но требовательно спросила я.

– Никогда не угадаешь, что ты выкинешь в следующий раз, – продолжил он и аккуратно заправил мне за ухо выбившуюся из прилично, вернее, неприлично растрепанной прически прядь волос. – Твоей целеустремленности, изворотливости и хитрости можно только позавидовать. Я действительно восхищен!