Марина Ефиминюк - Лучшие враги [litres]

– И мы вновь говорим не о покупке дома, – резюмировала я.

– Нет, о твоем плане.

И демоны меня подери, если я не понимала, о каком именно плане сейчас шла речь!

– Он несомненно сработал бы, если бы не одна деталь… – Он посмотрел мне в глаза. – Я не восприимчив к любовным зельям.

– А?!

Со стройностью мысли в последние два дня у меня имелись проблемы, но удивление лишило дара речи. Не удавалось подобрать сочное ругательство, достойное такого грандиозного провала черной магии. Провала тысячелетия, реквиема по всем любовным зельям, когда-либо сваренным на земле!

– Не расстраивайся. Приворот ты действительно сварила адский. На пару часов даже меня взяло. – Он ласково погладил мой подбородок, а я оказалась настолько ошеломлена, что не сопротивлялась. – Хотя кому я рассказываю? Ты ведь его на себе испытала.

Калеб отпустил меня, без колебаний повернулся спиной, уверенный, что ему в эту спину ничего не прилетит, и пересек кухню. Я проследила за его решительным уходом, внутренне пытаясь смириться с чудовищным пониманием, что два дня страдала понапрасну. Понимание, что не удивляло, напрочь отказывалось укладываться в голове и приживаться. Всегда считала, что невосприимчивых к любовным зельям чародеев не существует в природе, но – посмотрите-ка! – один только что поцеловал меня и сбежал!

В дверях появился торговец с распухшим, покрасневшим носом. Смотрел с опаской, но делал вид, будто ничего страшно не произошло: клиенты каждый божий день вели себя непотребно, а потом разбивали ему лицо.

– Господин Грэм сказал, что дарит вам этот дом, если вы заинтересованы, – растерянно объявил он. – Сказал, что оплатит все расходы, и велел вернуть вам деньги.

Какая потрясающая воображение щедрость! Интересно, он мне отдавал мастерскую в качестве свадебного подарка или отступных?

В Истван я вернулась в сумерках. Хмурая столичная погода добралась до провинции, и серое плотное небо легло на башенные шпили, а воздух враз остыл. Обычно с приходом холодов древние духи, обитающие в замке, зажигали в каменных стенах огненные жилы. В обжитых комнатах становилось сносно, желания натянуть трое вязаных чулок и закутаться в меховой плащ не возникало, но пока вековая магия не проснулась и каменная кладка дышала холодом.

В комнате меня ожидал сюрприз. В старинной расписной вазе с узким горлом стояла одинокая полуживая роза с пожухлым бутоном, на столе валялась пара опавших лепестков. К вазе была прислонена поздравительная карточка.

«С возвращением», – написал даритель мелким твердым почерком без завитушек.

Помня, что замковый девичник вышел на тропу войны, с возрастающим подозрением я оглядела утопающую в глубоких тенях комнату. Похоже, пришло время ставить на дверь охранные заклятия, иначе покои окончательно превратятся в проходной двор! Без колебаний вытащила розу из вазы, чтобы выбросить в окно. Цветок стоял без воды, удивительно, как до вечера дотянул и весь не осыпался.

Неожиданно оказалось, что полумертвый, увядающий бутон испускал демонически божественный аромат: нежный, тонкий. Всю жизнь ненавидела розы, но не удержалась – жадно втянула в себя запах, достойный благовония от королевского парфюмера. Сердце, только-только стучавшее так заполошенно, словно перед остановкой, забилось спокойно. Из головы исчез липкий туман, растворился портрет полуобнаженного чародея со звездочками вокруг головы и рельефными кубиками на прессе. В фантазиях их число постоянно менялось от шести до десяти, что физически было невозможно и эстетически выглядело паршиво. Если смотреть трезвым взглядом, а он у меня вдруг протрезвел!

В голове мелькнул нежданный образ, как мы целовались с Калебом, и я с таким энтузиазмом попыталась закинуть ему на пояс ногу, что на новом платье затрещал подол. Другими словами, мой женишок воспользовался ситуацией и прижал меня к кухонному прилавку! Потакать желаниям девушки в приворотном опьянении так же низко, как… как… Низко, в общем.

– Куда ты делся?! – рявкнула в пустоту. – Я приду тебя проклинать!

Вопрос был риторический, ответа на него никто не ждал, но Калеб отозвался четко и спокойно, словно стоял за спиной.

– Я в своем кабинете, Эннари, приходи.

От неожиданности я подавилась, закашлялась и вдруг обнаружила, что энергично жую горькие розовые лепестки. Бутон оказался наполовину общипанным, словно я превратилась в голодную козу! Спасибо темным демонам, вовремя успела остановиться и не начала обгладывать черенок с шипами.

– Гадость какая!

Скривившись от отвращения, я швырнула розу в вазу без воды и замерла от возникшей догадки: стоило понюхать… ладно, слопать цветок, как меня моментально отпустила любовная лихорадка.

– Да быть не может… – протянула я и наклонилась, чтобы снова втянуть воздух возле завядшего цветка.

– Может, – раздался сверху голос Калеба.

– Ты еще на связи?!

– Ты же ее не разорвала.

– Готовься! – пригрозила я и, неся за собой шлейф из теней, покинула покои.

Кабинет Грэма раньше принадлежал пресветлому и находился на первом этаже, сразу после семейной галереи. С этой комнатой, как и со многими в замке, у меня тоже были связаны кое-какие воспоминания. Однажды я спряталась от Эбигейл в шкафу, а потом пришлось ждать, когда Калеб уйдет. Вылезать из убежища при свидетеле было стыдно, но он словно пустил корни в кресло и несколько часов не выходил из-за стола. Что-то писал, чертил и читал, будто специально хотел меня помучить. В конечном итоге я так утомилась, что заснула, а когда открыла глаза поздним вечером, обнаружила себя накрытой пледом. Вряд ли это сделал Вайрон.

Я ворвалась в кабинет, и в сторону Калеба, сидящего за письменным столом, мгновенно полетел сгусток темной магии. Светлый чародей никак не пытался развеять проклятие и не моргнул глазом, когда шар остановился практически у его лица. Внутри пузыря беспрерывно перетекал подвижный черным дым.

– Пожалуйста, – прокомментировал жених, намекая на розу.

В голову пришла непривычная мысль, что мужчину, спасшего невесту от любовного помешательства, проклинать неловко, но я из принципа не пожелала признать, как сильно он облегчил мне жизнь:

– Любовная лихорадка прошла бы через пару дней сама собой!

– Это были бы чудесные дни, скажи? – сыронизировал он.

– Не хуже остальных! – отрезала я. – Ты не имел никакого права целовать меня, пока я была не в своем уме!

– Давай начистоту, ты мне задачу вовсе не облегчала, – заметил он и, поморщившись, пальцем отщелкнул шар подальше от своего лица. Проклятие отлетело на середину комнаты, как большой мыльный пузырь.

– Ты и рад воспользоваться удачным моментом! – издевательски протянула я. – Совесть не мучает?