Оливия Штерн - Оракул выбирает королеву [litres]

– Льесса, мне бы хотелось еще раз обсудить с вами предстоящие события.

– Зачем, льесс Линто? – церемонно ответила она. – И без того все ясно. Зачем лишний раз говорить об этом?

– Вы не поняли, – он упрямо решил гнуть свою линию, – я вам уже сказал, что есть возможность откорректировать Оракул так, что процедура отъема королевского отпечатка вам не повредит.

Ложь далась легко. Возможно, потому что Арману и вправду хотелось, чтобы Леона не боялась и не страдала.

Она тихонько фыркнула.

– Я вам не верю, льесс. Вы забываете, что я все-таки некромант и кое-что понимаю. Да-да, я понимаю, что невозможно взять и вытащить из меня отпечаток королевы, не выдрав при этом мой собственный.

Арман покосился на нее. Все-таки Леона была удивительно красива в свете заходящего солнца. Она и сама как будто светилась, нежно и мягко. На мгновение Арману даже стало не по себе, оттого что вот сейчас он вдохновенно лжет женщине, которая так чистосердечно его спасла. Но он, прикусив губу до боли, решил давить до конца. Решение-то было принято, и он попытается сделать так, чтобы Леона вернулась к жизни. А сейчас ее просто надо успокоить, дать какую-то надежду…

– Безусловно, – ответил он, – я понимаю, что вы некромант. Но при этом вы не механик и понятия не имеете о том, как устроен Оракул.

– А вы? Вы тоже не механик, – упрямо буркнула Леона, гневно сверкнув глазами.

– Но механик Меркл, смотритель Оракула, мой старый друг. Он мне много чего рассказывал об этом.

– Не думала, что у вас есть друзья, – вдруг сказала Леона, и ее пальцы сжались в руке Армана.

Он пожал плечами:

– Их очень мало, льесса. Почти никого. Но механик Меркл знал меня еще мальчиком, и я уверен, что он не будет держать на меня зла, даже если королева прикажет мне его убить… ну, мало ли что…

– Поначалу вы не говорили мне, что я выживу, – упорствовала Леона, – лишь сказали, что мне не будет больно. Это же ваши слова?

– Мои.

– Так что вас заставило поменять решение?

Арман даже замедлил шаг. В самом деле, что? Было ведь еще что-то, кроме того, что Леона надела ему на палец перстень. Он с подозрением прислушался к себе. Ну, давай, Арман, расскажи, что тебе, как мальчишке, понравилась жена маркиза Риквейла. Давно уже понравилась, еще тогда, во дворце.

«Нет, дело не в этом. Точно не в этом. Просто… она добрая. И любознательная. А это такая редкость».

Молча покосился на Леону, которая послушно брела рядом.

Да, наверное, и правда все дело было в редкости такого явления, как Леона, в ее искренности и внутренней чистоте. Особенно если сравнивать ее с теми льессами, что толпятся при дворе королевы. В том, что ни одна из них и пальцем бы не шевельнула, чтобы спасти проклятого оборотня, Арман был совершенно уверен.

– Я все же не лишен чувства признательности, льесса, – ответил он, помолчав, – и сделаю все, чтобы вы как-то пережили эту неприятную необходимость…

– Королева умерла, ее нет, и вы могли бы быть свободны, – тихо произнесла Леона, – но вы упорно тащите ее обратно в мир живых. Почему? Вы ее на самом деле любите? О вас ведь многое говорят, льесс Линто.

Арман едва не расхохотался. Как же, любит он ее! Придушил бы собственными руками, если бы… если бы не та удавка, которая наброшена на его шею и на шею Витты. Но вслух он произнес:

– Уверяю вас, льесса, имеются некоторые – и очень весомые – обстоятельства, которые заставляют меня поступать именно так. Ну что, мы договорились?

– О чем?

– О том, что вы не пытаетесь сбежать, о том, что перестаете бояться. О том, что вы мне верите. Меркл в состоянии сделать так, чтобы с вами ничего плохого не случилось.

И поморщился. Почему-то именно сейчас эта сахарная ложь показалась совершенно отвратительной.

– Хорошо, – тихо ответила Леона, – считайте, что я вам поверила.

– Вот и отлично! – Арман обрадовался, что больше не придется повторять про всемогущего Меркла. – Тем более что у нас и других забот полно. Догадываетесь каких?

– Вас хотели убить, и это им практически удалось.

– Полагаю, что охота не закончилась, – сказал он, – на подходах к дворцу меня тоже могут ждать.

– Но они же думают, что вы погибли.

– Не уверен. Они же не получили мою голову, так ведь? А лишь отрезанная голова гарантирует точную смерть.

Леона промолчала. Они приближались к городу, под ногами хрустел мелкий гравий, которым была отсыпана дорога, вытянутые тени постепенно растворялись в подкатывающих сумерках. И Арман внезапно поймал себя на мысли, что, несмотря ни на что, ему приятно просто идти вот так, чувствовать в руке узкую ладонь Леоны Риквейл. Так и шел бы бесконечно долго, ни о чем не думая. Но думать все-таки было необходимо.

Город оказался совсем крошечным и вымирающим. Они шли мимо опустевших домов с заколоченными крест-накрест окнами, откуда таращилась голодная тьма, мимо полупустых и пыльных витрин лавок. Навстречу попадались люди, кто-то совсем в обносках, кто-то одет приличнее. Но все равно бедность сквозила из всех щелей, скрипела рассохшимися ставнями, недовольно чавкала под подошвами, когда он ступал в грязь. Арман покосился на Леону; та свободной рукой запахивала на груди куртку, в подступающей темноте было почти незаметно, что все спереди измарано в крови той твари. Леона с любопытством вертела головой, и Арман снова удивился тому, что Леоне все вокруг интересно. Поймав ее взгляд, он лишь крепче сжал ее руку, а в голове ослепительно-белой молнией промелькнуло воспоминание, что, когда он увидел, что с ней собирается сделать тварь из Тени, в груди что-то больно екнуло. А ведь, казалось бы, орудию Вечной королевы должно быть все равно.

– Я-то думала, что Люций – это худшее место, где мне довелось побывать. – Леона вдруг принялась делиться впечатлениями. – А оказывается, Люций просто роскошный городок. А ведь здесь тоже люди живут.

– Судя по всему, они отсюда разъезжаются, – заметил Арман, кивнув на очередное пустующее здание.

Леона пожала плечами, а затем резко сменила тему:

– Нам лучше где-нибудь остановиться до наступления полной темноты, не находите, льесс?

– А деньги у вас имеются, почтенная льесса? – съехидничал он в ответ.

Леона мягко высвободила руку, полезла в карман. На ее грязной ладони блеснуло несколько медных монет.

– Боюсь, на гостиницу не хватит.

Она вдруг улыбнулась, а у Армана в памяти возникла картина, как он только что искупался в пруду и лежит на траве, загорает и по коже мягко катаются теплые волны. Как странно, что от улыбки Леоны Риквейл возникает похожее чувство…

– Я не планировала долгих путешествий, когда выходила в меморум, – сказала она. – Что же делать?

– Лучше бы вы туда вообще не выходили, – горько заметил Арман, не сдержавшись.