Оливия Штерн - Оракул выбирает королеву [litres]

– У меня такое чувство, – сказала она, – что вы мне что-то недоговариваете. Начиная с того момента, что Оракул не сработал так, как должно.

Линто отвернулся, взялся за дверную ручку.

– Да нечего толком рассказывать, льесса Риквейл. Ничего интересного там не произошло.

И ушел, бесшумно притворив дверь. Леона осталась одна.

Скинув башмаки, она с наслаждением вытянулась на кровати поверх тканого покрывала и задумалась.

Что ж ты, Леона? Печати нет. И сейчас самое лучшее время, чтобы сбежать. Что тебя держит?

Поморщилась.

Нет, далеко она не убежит. Потому что в ней засел этот трижды проклятый отпечаток. А потом, когда Линто ее найдет во второй раз, он уже не будет с ней так обходителен. Великие Тени! Но как же неприятно то, что предстоит. И страшно, чего уж там…

Мысленно она вернулась снова к тому моменту, когда ее магия оставила в живых королевского оборотня. Забавно. И как только жизнь не оборачивается!

«А был бы на моем месте кто-нибудь другой, его бы выпило. Осталась бы оболочка – и все».

Неожиданно это внезапное умозаключение взволновало девушку. Леона поймала себя на том, что не хочет, чтобы с Арманом что-то такое произошло. Пусть даже ее не будет рядом, но у него столько заданий бывает от королевы. Кто знает, на кого он напорется в следующий раз?

Леона осмотрелась. Ведь ей все равно ждать Армана, так отчего бы не провести время с пользой.

«Да зачем это тебе нужно?» – ехидничал внутренний голос здравого рассудка.

Они ведь разойдутся потом, как будто никогда и не знали друг друга. Арман будет и дальше искать сестру, а она… Что ж, вернется в Люций. Вон, в сумке до сих пор колба с отпечатком, с заказом Феломены. Нехорошо как-то получилось, обнадежила девушку, а сама пропала.

Вздохнув, Леона оглядела комнату еще раз, потом осмотрела собственную потрепанную рубашку. Она была достаточно длинной, чтобы без особых потерь оторвать от подола несколько полосок ткани. И, воодушевившись, Леона принялась за дело.

Когда-то, еще совсем юной девушкой, она научилась плести всякие забавные вещицы из толстых ниток. Плелось все узелками, узелок за узелком, и в результате получалось неплохо. И кулоны, и браслеты, и салфетки. Вот и сейчас, сопя, Леона выплетала… Что? Сама еще толком не знала. Но, если получится, это будет интересным опытом, как для нее, некроманта, так и для Армана.

Время шло, а Леона все вязала и вязала узелки. Получался ажурный прямоугольник, пухлый, объемный. А к нему – шнурки по бокам, чтобы носить на шее. Все равно Арман никогда рубашку не снимает, так что и во дворце может носить это.

Она не знала, сколько времени прошло, когда амулет был закончен. Леона сжала его в руках, задумалась. Теперь по-хорошему надо было рисовать октаграммы, расставлять компоненты заклинания, но мэтр Флорье убеждал, что и без этого можно обойтись. Просто взять и впрыснуть собственную силу, оформленную мыслью, в предмет.

«Моя сила будет защитой от силы любого другого некроманта», – подумала она.

Вокруг кистей рук заклубилась серая дымка. Вот так просто, вложить частицу силы… И тогда подобная сила будет обманута, сочтет за своего и не тронет.

«Он такой же, как и я», – наконец оформила она ритуальную фразу, вплетая усилием воли частицы магии в кулон.

Серые бусины впитывались в узелки, навязанные из полотняных полосок. А Леона грустно подумала, что она занимается какой-то совершенно чепухой, вместо того чтобы думать, как сбежать.

Арман явился ближе к вечеру, когда за окном снова посветлело. Выглядел усталым, но довольным и нес под мышкой пакет, от которого изумительно пахло жареными пирожками, которые готовили этажом ниже. Леона вскочила с кровати, сжимая в кулаке амулет. Арман молча окинул ее задумчивым взглядом, затем положил прямо на кровать сверток, а сам пошел в ванную. Некоторое время он там плескался, а Леона чувствовала, как наливаются жаром щеки. Вот сейчас… Что она ему скажет? А вдруг он просто посмеется и ответит, что ему все это не нужно и неинтересно? Великие Тени… Как быть?

Когда Арман вышел, ее начало потряхивать от волнения. Теперь уже казалось, что она сделала совершенно никчемную безделицу, и вообще, все это просто смешно.

Но все-таки Леона сглотнула вязкую слюну и спросила:

– Как там Рекко?

А в потной ладони зажат амулет, пропитанный магией некроманта.

Арман почесал отрастающую бороду, стянул куртку и бросил ее прямо на пол. Рубашку он не достирал толком, и вся грудь была в багровых разводах.

– Рекко в порядке, – он улыбнулся, – завтра утром вылетаем во дворец.

«Так скоро!»

Леона поникла. Но надо было все-таки сделать то, что собиралась, вручить амулет.

– А вы, льесса? Как провели день?

Он словно подталкивал ее к действию, и Леона решилась.

– Хорошо, льесс. Я, знаете… – запнулась, закусила губу. Нет, просто нет сил сказать ему!

– Что?

– Я тут сделала кое-что для вас, льесс Линто.

– Та-ак, – протянул он, шагнул ближе, огибая кровать. – И что же это?

Совсем засмущавшись, Леона опустила глаза и протянула изготовленный амулет Арману.

– Знаете, я вот подумала… Моя сила, которая выплеснулась случайно, вас не тронула. А вот если бы на моем месте был кто-то другой… В общем, вот. Как раз для таких случаев. Магия некроманта больше не причинит вам вреда.

Она, сделав глубокий вздох, все-таки подняла голову и встретилась взглядом с Арманом. От внезапно подкатившего ужаса голова закружилась. Оборотень смотрел… Боже, как он смотрел! Так, словно был готов ее съесть, таким голодным взглядом.

– Я… – Леона запнулась, сделала еще один глубокий вздох и произнесла: – Я желаю вам добра, льесс.

– Мне? – одними губами произнес королевский оборотень. – Почему?

О, как много могла бы сказать Леона, если бы совладала с бушующим ураганом чувств и облекла бы его в слова. Но то, что творилось в душе, не находило пока что отклика в рассудке, и поэтому Леона, окончательно смешавшись, промямлила жалко:

– Вы… достойный человек, льесс.

– Я? Достойный?

Горький смешок. Арман тряхнул головой, а затем внезапно шагнул, даже не глядя на кулон, мгновенно сокращая расстояние между ними. Леона заглянула ему в лицо… бледный, даже щека нервно подергивается.

И, понимая, что сейчас окончательно растеряет даже те крохи уважения и благодарности, которые, возможно, он к ней питал, прошептала:

– И вы нравитесь мне, льесс.

Вот и все. Сейчас он рассмеется, повернется и уйдет. Руки Леоны бессильно упали, она опустила голову… чтобы в следующий миг быть объятой горячим вихрем. Линто обхватил ее талию, другой рукой поднял лицо за подбородок, с силой прижимая к себе. Глаза его сделались совершенно дикими, пугающими.

– Вы… – выдохнул он ей в губы.