Виктория Шваб - Незримая жизнь Адди Ларю

Адди на миг задается вопросом – не случайное ли стечение обстоятельств эта встреча, вдруг мрак благоволит салону и воспитанию умов? Однако местные завсегдатаи поклоняются не богам, а прогрессу.

Но Люк уже безотрывно смотрит на нее, и в глазах его горит грозный огонь.

– Мадам, – произносит он достаточно громко, чтобы слышала Адди, – боюсь, вы чересчур широко распахиваете свои двери.

Нутро Адди леденеет, мадам Жоффрен немного подается назад, и разговоры несколько стихают.

– О чем вы?

Адди хочет скрыться, но салон переполнен, путь преграждают кресла и чьи-то ноги.

– Вот та дама! – Головы начинают оборачиваться к Адди. – Вы знакомы?

Разумеется, мадам Жоффрен с ней незнакома, уже незнакома, однако она слишком высокородна, чтобы признать промах.

– Мой салон открыт для многих, месье.

– На сей раз вы были слишком великодушны, – заявляет Люк. – Эта женщина – мошенница и воровка! Поистине испорченное создание. Даже нарядилась в одно из ваших платьев. Лучше проверьте-ка карманы и убедитесь, что она не стащила что-нибудь еще!

Вот так просто он взял и превратил ее игру в свою собственную. Адди поспешно устремляется к выходу, но мужчины уже заступают ей путь.

– Остановите ее! – кричит мадам Жоффрен.

У Адди нет иного выбора, кроме как, растолкав толпу, броситься к двери и выбежать из дома в ночь.

Разумеется, за ней никто не следует. Кроме Люка. Мрак шагает за ней по пятам, тихо посмеиваясь.

Адди оборачивается к нему:

– Я думала, у тебя есть занятия поважнее, чем докучать мне.

– Однако это так увлекательно…

– Ерунда! – качает головой Адди. – Ты испортил лишь один миг, один вечер, однако благодаря своему дару у меня будет еще миллион возможностей. Множество удобных случаев преподнести себя заново. Я могу вернуться туда хоть сейчас, и окажется, что твои обвинения уже забыты, как и мое лицо.

Зеленые глаза ехидно поблескивают.

– Полагаю, ты обнаружишь, что мое слово не забывается столь же быстро, как твое, – пожимает плечами Люк. – Конечно, они тебя не помнят, но идеи куда сильнее воспоминаний, они быстрее укореняются.

Примерно через пятьдесят лет Адди поймет, что он прав. Идеи сильнее воспоминаний. И она тоже способна их посеять.

16 марта 2014

Нью-Йорк

Вечер пронизан волшебством. Адди находит дерзкое удовольствие в обыденных вещах. Первый час она боится выдохнуть, готовясь к катастрофе, но где-то между салатом и основным блюдом, между первым бокалом и вторым наконец расслабляется. По одну руку от нее сидит Генри, по другую – Элис, в доме царит дружеская атмосфера веселья, и Адди почти начинает казаться, что все взаправду, что здесь ей самое место и она обычная девушка с обычным парнем на обычной вечеринке. С Беа Адди обсуждает искусство, с Джошем – Париж, с Элис – вино. Генри под столом кладет ей руку на колено, и все происходящее удивительно просто и мило. Хочется смаковать эту ночь, точно шоколад на языке, распробовать каждую секунду, пока та не растаяла.

Только Робби не выглядит счастливым, хотя Джош весь вечер делает попытки с ним флиртовать. Робби беспокойно ерзает, пытаясь привлечь внимание. Слишком много пьет, слишком быстро опорожняет бокал, не в силах усидеть спокойно хотя бы несколько минут. Похожую неугомонную энергию Адди замечала в Генри, но сегодня тот держится довольно непринужденно.

В какой-то момент Элис выходит в уборную, и Адди думает: вот оно. Костяшка домино, которая обрушит остальные. И действительно – вернувшись к столу, Элис смотрит на Адди с замешательством. Однако она предпочитает скрыть смущение, а не демонстрировать его, поэтому ничего не говорит, только трясет головой, силясь прочистить мысли, и улыбается. Наверное, гадает, не слишком ли много выпила, и позже, перед десертом, отведет Беатрис в сторону и пожалуется, что никак не может вспомнить имя незнакомки.

Меж тем Робби и хозяйка увлечены беседой.

– Беа, – стонет он, – разве нельзя просто…

– Моя вечеринка, мои правила! На твой день рождения мы отправились в секс-клуб в Бушуике.

Робби закатывает глаза.

– Это была тематическая музыкальная вечеринка эксгибиционистов!

– Это был секс-клуб! – хором восклицают Беа и Генри.

– Постойте, – Адди наклоняется вперед, – у тебя день рождения?

– Нет, – решительно отрицает Беа.

– Беа ненавидит дни рождения, – объясняет Генри, – поэтому мы до сих пор не знаем, когда она родилась. Самое близкое, что мы смогли угадать, это апрель. Хотя, может, и март. Или май. Поэтому каждая весенняя вечеринка может совпасть с днем ее рождения.

Беа делает глоток вина, пожимая плечами.

– Не вижу смысла. День как день. Зачем уделять ему столько внимания?

– Затем, чтобы получить подарки, – объясняет Робби.

– А я понимаю, – вмешивается Адди. – Лучшие дни – те, которые мы не планируем.

– Как там тебя зовут? Энди? – сердито косится Робби.

Она хочет поправить его, но буквы застревают в горле. Проклятие сжимает тиски, душит ее имя.

– Адди! – говорит Генри. – А ты ведешь себя по-свински.

За столом воцаряется нервная атмосфера. Элис, явно желая сгладить неловкость, пробует пирожное и заявляет:

– Генри, десерт просто восхитителен!

– Его Адди раздобыла, – улыбается он.

Этого достаточно – Робби вспыхивает как спичка, с шипением и треском. Тяжело дыша, он вскакивает из-за стола.

– Пойду покурю.

– Только не здесь! – возражает Беа. – Вали на крышу.

И Адди понимает: прекрасному вечеру настал конец, путь отрезан, потому что остановить Робби она не может. А пропав из вида…

Джош тоже встает:

– И я покурю.

– Тебе просто лень мыть посуду! – упрекает Беа, но они уже направляются к двери, с глаз долой из сердца вон.

«Вот так, – думает Адди, – в полночь заканчивается магия, а ты превращаешься в тыкву».

– Мне пора, – заявляет она.

Беа старается уговорить ее остаться, мол, она больше не позволит Робби ее обидеть, но Адди отвечает, что тот не виноват, просто день выдался долгий, спасибо за вкусную еду и чудесный вечер. Ну правда – ей и без того повезло, что она так далеко зашла и отлично провела время, увидела крошечный проблеск обычной жизни.

– Адди, стой, – пытается остановить ее Генри, но она быстро целует его и торопится прочь, вон из квартиры и вниз по ступенькам в темноту.

Вздохнув, она замедляет шаг. От внезапного холода на улице трудно дышать. Несмотря на все разделяющие их стены и двери, она ощущает тяжесть, что бросила Генри позади. Ей хотелось бы остаться. Когда он просил не уходить, надо было позвать его с собой, но заставлять Генри делать выбор нечестно. Он пророс корнями, а у нее есть только ветки.

И вдруг позади раздаются шаги. Адди останавливается и с дрожью, даже после стольких лет, ожидает Люка.