Карина Демина - Одинокий некромант желает познакомиться [litres]

– Но зачем? Зачем кому-то нужно меня убивать, если я и так… скоро.

– Разберемся, – пообещал Глеб, устраиваясь напротив. – О чем вы думаете?

– Я? Да не знаю, обо всем и сразу. Еще отец… Я все-таки буду считать его отцом. Он любил меня. И заботился. Может, если бы не знал, что я чужая, любил бы сильнее, но как уж вышло. Он говорил, что в голове у женщины столько мыслей, что удивительно, как эта голова сама собой не раскалывается.

Глеб улыбнулся.

– А вы? Вы о чем думаете? Ваша сестра…

– Собирается отойти ко сну. И я, пожалуй, останусь с вами.

– А она…

– Убивать ее причин нет.

– А меня есть?

– Выходит, что есть…

– Но какие? – Анна вскинулась было, но тут же поморщилась от боли и пожаловалась: – Дергает. И ноет. Меня в детстве как-то укусила собака. Не бродячая. Она жила на заднем дворе, и я ей даже еду носила. Кости. Я думала, что мы с ней дружим, но как-то она меня укусила. Тоже, к слову, за руку… Отец сильно ругался. И уколы делал болючие. А собака пропала. Мне кажется, ее убили. Глупо теперь вспоминать о какой-то собаке?

– Не знаю.

– Мне жаль ее. И еще знаю, что Аргус меня спас, что он бы не причинил вреда. – Ее голос ложился на стук колес странной долгой песней.

Не стоит увлекаться.

Это ведь так просто – позволить себе слабость. И еще слабость. И еще одну, и когда он сам станет слабым, тьма напомнит о себе.

– И отчего-то мне совершенно не хочется искать их.

– Кого?

– Моих настоящих родителей. Ведь если подумать, я появилась лишь затем, чтобы принять чужое проклятье. Я вообще не должна была выжить, но выжила. И теперь… что теперь?

– Ничего.

– Я себе тоже так говорила, вот только поверить не получается.

Поезд прибыл в девятом часу утра.

И о прибытии возвестил протяжным гудком. Пыхнул паром, стравляя излишки его, пугая мальчишек, которые обжили пути и порой вовсе наглели, кидая в вагоны щебень. Мальчишек гоняли, да только были они юркими и быстрыми, не чета городовым.

День выдался смурной.

Небо с сединою. Солнце поблекшее. И ветер, что поднялся с моря, принеся на отяжелевших от воды крыльях дождь. Он не то чтобы шел, скорее уж накрапывал, заставляя людей морщиться от неудобства. Зонты о такой марать не станешь, как и делать вид, что его, дождя, вовсе нет.

Анна почти успокоилась. Под утро ей даже удалось задремать, и в том она подозревала Глеба, который, несмотря на бессонную ночь, выглядел весьма бодрым.

Анну мутило. От ноющей боли, охватившей руку. От страха, который заставлял крутить головой, силясь в толпе приехавших вычислить того, кто желал ее, Анну, убить.

Может, это офицеры?

Веселы. Хмельны. Говорливы. Они помогают спуститься двум девицам того легкомысленного вида, который говорит многое, но проводник привычно отворачивается, за что получает на чай. Девицы смеются. Офицеры шутят.

Или вот почтенная старушка с компаньонкой? Тоже девица, но совсем иного толку. Серая, будто пылью припорошенная. В платье простом, пожалуй, даже чересчур простом. Единственным украшением его – белая полоска кружева на воротничке.

Девица обеими руками сжимает кофр. А старушка что-то ей говорит.

На старушке платье богатое, из тяжелого темного бархата, сшитое по последней моде. Морщинистую шею украшает тройная нить жемчуга. На пальцах блестят перстни. Она покрикивает и на компаньонку, и на носильщиков, и на пухлого господина, встречающего их.

Зачем ей убивать Анну? Зачем вообще кому-то убивать Анну?

Она коснулась Аргуса, который держался у ноги и, словно чувствуя страх Анны, скалился на всех.

– Не понимаю, – тихо произнесла сестра Глеба, которая старалась держаться от зверя подальше. – Как вы вообще можете прикасаться к нему?

– К кому?

– К нему, – она указала на Аргуса. – Он же неживой.

– Знаю.

– И вам совсем не противно?

– Нет.

– Вы знаете, из чего их делают? Из костей и плоти… Кто-то взял живую собаку и убил ее, чтобы… чтобы использовать ее кости.

– Что за чушь, – Глеб, отошедший было, чтобы решить вопрос с багажом, вернулся. – Кто тебе рассказал подобную ерунду?

Щеки Елены вспыхнули румянцем, запунцовели и уши.

– Это… это не ерунда. Ты же помнишь, что и как…

– Помню, – Глеб вздохнул. – Однако наука давно уже ушла вперед. Да, кости используются, но лишь для изготовления форм. Убивать нужды нет. У Императорского географического общества огромная коллекция всякого рода костей. Впрочем, сейчас многие предпочитают работать со стандартными образцами, а их и вовсе можно заказать в любой мало-мальски приличной лавке. Специализированной, – уточнил Глеб. – Что касается плоти, то ее выращивают искусственно. Такая плоть прочнее, устойчивей к гниению, да и в принципе… ни один взрослый и пребывающий в здравом уме некромант не станет гоняться за бродячими собаками.

Прозвучало, пожалуй, резко.

И Елена смутилась. А еще отступила, будто пытаясь спрятаться за Анну, что вовсе было странно.

– Прошу прощения, – Глеб подал руку. – Нам пора. Елена, ты остановишься у меня. Временно. Если тебе не понравится, мы решим, где ты хочешь жить. Анна, я отправлю к вам целителя. Буду рад, если сегодняшний день вы проведете у себя.

Иного Анна и не планировала.

Она чувствовала, как возвращается усталость. Все же в ее годы бессонные ночи не проходят даром.

– Чудесно. Дамы, весьма надеюсь на ваше благоразумие…

Капли Анне все же пришлось принять.

Стоило остаться одной, как ожил страх. И собственный дом показался вдруг ненадежным. А если кто-то в отсутствие Анны пробрался? Оставил еще одно заклятье? Или не заклятье? Или…

Она коснулась горла, однако ничего не произошло. Зазвенел колокольчик над дверью, и шелохнулись листья на розовых кустах, приветствуя хозяйку. Зашелестел плющ.

А если в доме? Кто-то спрятался и ждет ее…

– Нет, – Анна решительно тряхнула головой. – Так продолжаться не может. Мне следует успокоиться. И отдохнуть.

Она заставила себя дышать ровно.

– Отдохнуть. И успокоиться. Верно?

Аргус зевнул, всем видом показывая, что тоже не откажется вздремнуть.

– Вот и я так думаю. Так, но сперва…

Капли растворились в молоке, придав ему горький привкус. Зато и боль отступила, как-то сразу и вдруг, а следом потянуло в сон. И Анна не стала сопротивляться. Она лишь надеялась, что сон будет без снов.

Разбудил ее стук. И еще звон стекла. И голос:

– Анна! Я вас видела! Я знаю, что вы дома! Господи, Анна…

– Она невозможна, – пробормотала Анна, с трудом отрывая голову от подушки. Голова не болела, рука, что характерно, тоже. И было почти неплохо.

– Анна? С вами все в порядке? Отзовитесь, или… или я позову Олега, и он сломает эту защиту, и нам не будет совестно! Мне так совершенно точно не будет совестно!