Ольга Соврикова - Неприкаянная

Да! Кровопролития устраивать не придется. Живых нет ни на поляне, ни поблизости, а вот и то, что мне так захотелось назвать своим. Золотые фигурки зверей размером с кулак пятилетнего ребенка. Изумительно тонкая работа. Они словно живые, их глаза сделаны из драгоценных камней разного цвета. Все фигурки разные, пятнадцать штук, и ни одна дважды не повторяется.

Тайники лесных братьев я искать не стала, забрала свежую добычу в виде небольшого количества золота, шкатулки, полной драгоценностей из серебра, две окованные золотом древние книги, золотых зверушек и много вареного мяса. Не забыла отпустить ни в чем не повинных лошадей и наконец-то смогла снова пуститься в дорогу. Зубастые горы встретили меня дождем. Пока я до долины два дня добиралась, он лил как из ведра, а стоило мне только вход в нее отыскать, кончился. По ничего, шерсть мокрая — платье сухое. Вуали вот только нет. Напугаю детей рожей своего лица, как пить дать напугаю… Да еще и приперлась рано утром.

В кого меня превратил этот мир?

Гулкий звук, извещающий людей о том, что кто-то преодолел магический замок и движется по ущелью, разнесся над долиной. И как бы я ни торопилась, но стража успела прибыть ко входу в долину раньше меня. А потому меня встретили не объятия, а настороженные взгляды и обнаженное оружие.

Минута, вторая… Недоверчивое — госпожа?.. А затем уже громкое, уверенное, с огромным облегчением в голосе, в три глотки: госпожа-а!

Уже скоро к месту нашей встречи подоспел отец и четверо сопровождающих его воинов, и все потому, что они в полном боевом вооружении собирались, похоже, куда-то ехать. Отец при виде меня скатился с коня, схватил меня в охапку, сжал так, что я выдохнуть выдохнула, а вдохнуть так и не смогла.

— Пороть, пороть… Пороть тебя буду! — приветствовал он меня.

Я затрепыхалась, пытаясь вырваться и наконец-то вздохнуть. Помог мне в этом почти безуспешном деле глава нашей стражи.

— Господин барон, — произнес он, — дайте ей вздохнуть, а то до встречи с детьми она не доживет!

Шутник… Но это он удачно пошутил. Папочка меня отпустил, но тут же принялся ощупывать на предмет ранений и увечий. Я еще успела его успокоить:

— Хорошо все. Все со мной хорошо! Я в порядке! Раскраску с лица смою и буду краше прежнего! — И все, больше ничего сказать не успела. Там, вдалеке, с крыльца нашего особняка, словно горошины, один за другим скатывались мои младшие мальчики.

Я никогда в жизни не бегала так быстро. И все же упала на колени с протянутыми руками раньше, чем они добежали до меня. Мой Ангел был первым, кто с разбегу влетел в мои объятия, и я даже успела не только прижать его к себе, но и поцеловать. Следующим был Кент. Он, не раздумывая ни минуты, схватил мою протянутую руку и прижался к плечу. Ненамного отстали от него Влад и Воланд. Мои мальчики. Мои сыновья. Я гладила их головки, целовала заспанные мордашки и не могла насмотреться. Боги, я дома! Я вернулась!

Пронзительный крик, раздавшийся вдали, заставил нас разомкнуть объятия. Мой самый маленький, золотой мой мальчик Кин бежал к нам. Падал, вставал и снова бежал. Звонкий детский голосок повторял:

— Мама… Мама… Мамочка!

Я не сразу поняла, что это он. Он громко плачет и зовет меня. Зато это сразу поняли мальчики. Они подняли меня за руки и вместе со мной побежали ему навстречу.

Вскоре я прижимала к себе судорожно вцепившегося в меня Кина. Ревели мы все. И никак, никак не могли успокоиться. Помог отец, давно догнавший нас.

— Та-а-ак, — протянул он, а затем скомандовал: — Мальцы! Прекращайте реветь, а то перед девчонками стыдно! Да и мамку вымочили всю. Мы ее выпорем, на хлеб и воду посадим, и больше она от нас никуда не денется.

Плач начал стихать, сквозь слезы стали появляться улыбки. Маленькие пальчики тронули мою щеку и незнакомый еще голосок моего младшенького произнес:

— Больно?

— Поднимайтесь с земли. Поднимайте маму, — подгонял барон. — Сейчас мы все ее художества смоем, и будет она у нас как новенькая. А вот какую захотите, такую и нарисуем!

Улыбки расцвели на зареванных лицах мальчишек. Они наконец-то поверили в то, что я действительно дома, а я смогла спросить, где старшие. Оказалось, что старшие мальчики на дальнем пастбище, присматривают за кобылами с жеребятами, и за ними уже послали.

Умываться пришлось под пристальными взглядами моих мужчин. Ни они, ни я не смогли сдержать облегченного вздоха, когда мои глаза наконец-то приняли свой естественный цвет, а кожа на лице и руках начала разглаживаться. Крем, приготовленный мною загодя и нанесенный на кожу после очищающего раствора, помог убрать с лица красноту и нездоровый румянец. К концу завтрака в малую столовую влетели старшие парнишки — Марк, Акио и Дэйки. Небольшая заминка у порога, но моя радостная улыбка и раскинутые для объятий руки разрешили все сомнения. Вот их объятия были поистине крепкими! Уже не мальчики. Еще немного — и мы с полным правом будем считать их взрослыми. Марк даже позволил себе тихонько проворчать:

— Ну и где ты опять геройствовала, а?

— Все вопросы и ответы — вечером, — распорядился услышавший его дед. — Сейчас у нас есть более неотложное дело. На улице собрались люди. Ждут только нас. А в молельном доме уже все готово. Боги услышали наши молитвы, и теперь мы должны поблагодарить их.

Наши люди приветствовали меня улыбками и слезами, низкими поклонами и пожеланиями добра и здоровья. И все как один опустились на колени вслед за мной и моей семьей, присоединяя свои голоса к благодарственной молитве богам, позволившим мне вернуться домой. Молитва закончилась. Мы уже поднимались с колен, когда раздались тревожные голоса.

— Госпожа, Ганка переволновалась! Рожает!

А госпожа у нас кто? Ведьма. И вроде бы как добрая.

Рожала долго, до вечера, но дети появились на свет здоровенькие, горластые, и опять королевская пара, мальчик и девочка. Везет нашей долине на такое чудо. Молодая мама и ее дети порадовали всех хорошим самочувствием. Вот только с вечерними посиделками ничего не получилось, зато спали мы на просторной кровати Ангела, потому как ни Кин, ни остальные мои мальки во главе с Ангелом так и не решились отойти от меня ни на шаг. Я роды принимала, а они возле дома роженицы все время просидели как пришитые. Да, напугала я своих мальчишек. Теперь шаг влево, шаг вправо засчитают за попытку к бегству и посадят под замок. Так мне и надо! Согласна я!

Три вечера подряд отец вместе с мальчиками слушал рассказ о моих похождениях. Я не скрывала от них ничего, честно рассказала о жестокости мурдов, об их шаманах, воинах, семьях, обычаях, об их почитании богини Анаш. Рассказала о боях на арене амфитеатра и конечно же о сильнейшем воине королевства Нурин, прозванном степняками Белоголовым. О том, как он, несмотря на раны и увечья, продолжал биться, до последнего сражаясь за свою жизнь, о том, как он смог выжить в течение года там, где прочие погибали в первые же минуты. А еще подробно рассказала о том, что делала сама и почему. Мои сыновья слишком много испытали в своей жизни, и потому я решила, что мой рассказ не испугает их, а научит думать, искать выход из любого положения и находить его. Не сказала я им только одного, как звали того воина в действительности, как его настоящее имя. По окончании рассказа я вручила им подарки, отцу — книги в золотом окладе, а мальчишкам — золотые фигурки зверей. А вот шкатулку с серебряными драгоценностями отнесла на следующий день нашей мастерице и с удивлением увидела в ее мастерской трех молоденьких девчонок, сосредоточенно работающих за длинным высоким столом. Новые образцы заинтересовали всех. Мне с гордостью рассказали, что продукция нашей мастерицы пользуется спросом и потому у нее появились ученицы. И это еще не все. Как оказалось, из столицы пришел заказ на наши игрушки. Работы было столько, что за их изготовление взялись даже стражники, свободные от патрулирования долины.