Елена Тебнёва - Неправильная сказка

Лекарка. Да, это ее голос, пусть и нет в нем сейчас привычного холодного равнодушия.

— Если она отправится в мир иной, ты отправишься следом!

А это шэт-шан. Только он умеет шипеть столь внушительно.

В мир иной я очень хотела.

В том мире остались мама, сестра и подруга. Я хотела к ним. Хотела домой.

Но этот мир держал крепко, будто я ему основательно задолжала.

Или же он задолжал мне?

Ты по-прежнему считаешь, что в этом мире нет того, ради чего стоило бы остаться?

Остаться. Бороться. Выжить.

Я же обещала, что выдержу. У меня еще столько дел… Столько…

Я просто не могу сдаться.

Не сейчас.

Когда я сумела открыть глаза, спальню заливал солнечный свет, и в этом ярком, ликующем свете сидящий на краешке постели шэт-шан казался не до конца растаявшей ночной тенью, бледной, встревоженной… по-настоящему испуганной.

— Прости, — покаянно сказал он, заметив, что я пришла в себя. — Я и представить не мог, что будет… так.

Растерянный владетель выглядел странно. Но еще более странным было то, что говорил он на эйре, и слышала я тоже эйру, и, самое главное, понимала каждое слово.

Эксперимент увенчался успехом. А значит, оно того стоило. Определенно стоило.

Я слабо улыбнулась, закрыла глаза и вновь провалилась в сон. На этот раз — самый обыкновенный, восстанавливающий силы и душевное равновесие.

Проснулась я вечером, на закате. Рядом никого не было, что меня только обрадовало. Я сползла с кровати, выпила стоявший на круглой тумбочке стакан воды и добралась до двери. Осторожно выглянула, убедилась, что моего неизменного стража там нет, выскользнула в коридор. Шла я медленно, стараясь держаться теней. Слабости больше не ощущала, чего нельзя было сказать о потребности покинуть душные стены. Желательно — в полном одиночестве.

Мне невероятно повезло. Дворец словно вымер — или я интуитивно выбирала безлюдные коридоры. До сада добралась незамеченной, а там меня приняли в благоухающие цветами объятия сумерки. В них я укуталась, точно в большую мягкую шаль, спряталась от любопытных глаз. Стала невидимой и неслышимой. Бесшумно ступала по шелковой мокрой траве — босиком, чувствуя ее прохладу и свежесть. Вдыхала сладкий воздух, влажный от недавно закончившегося дождя. И ни о чем не думала.

Пока не вошла в небольшой внутренний дворик. Лишенные окон стены уходили ввысь колодцем, а посреди него, на усыпанной белыми, сияющими в подступившей тьме цветочками траве, лежал чентоль. Такой же белый и сияющий. Такой же прекрасный. Он неотрывно смотрел на меня, с того самого мига, как я миновала низкую арку, и алые искорки огромных глаз ничуть не пугали.

К чентолю я шла медленно и плавно, боясь вспугнуть. Вытянула руку, осторожно коснулась мягкого носа… Дракон вздохнул, подался вперед, и я безо всяких сомнений обхватила его за шею. И тут же нащупала широкий кожаный ошейник, какой был и у другого чентоля, привезшего меня сюда.

Я быстро перебрала пальцами, наткнулась на выпуклый прохладный камень…

— Вот как они вами управляют, — прошептала, почесав дракона под подбородком. Он снова вздохнул, едва слышно заурчал и прикрыл глаза. — Ты такой же пленник, как и я. И небо видишь лишь тогда, когда тебе позволяют… Мне жаль. Мне так жаль…

По щеке скользнула горячая капля. Одна, вторая… Я стояла, обхватив чентоля за шею, спрятав лицо в мягких перьях, и оплакивала то ли его, то ли свою собственную судьбу. И сама не заметила, как оказалась в уютно сомкнувшихся кольцах, как прозрачное крыло укрыло меня от влажного дыхания ночи. Не заметила, как успокоилась, пригрелась и соскользнула в приятную дрему.

Я пожалела дракона, лишенного неба. А дракон пожалел меня, ничуть-то от него не отличающуюся.

И во сне, одном на двоих, мы видели небо. Чистое и бескрайнее, как свобода.

Анна исчезла. Страж, покинувший свой пост, конечно же поплатился, но легче от этого не стало.

День вообще оказался на редкость тяжелым.

Канро тысячу раз пожалел о том, что настоял на вмешательстве Паллира. И задумался, а так ли уж не права Вэйнара… Забылся, вновь заигрался, не пожелал набраться терпения — и едва не потерял все, чего столь долго ждал и искал. Нужно быть осторожнее. Внимательнее.

Заботливее.

Слишком хрупок дар Сверкающей. Слишком уязвим.

Почему он раньше этого не понимал?

Увидев Анну, белую, без сознания, Канро испытал настоящий ужас. Самое скверное, что он не исчез, затаился где-то в глубине души, застрял осколком воспоминания.

Смотри. Помни.

Не повторяй ошибок.

Но ошибки раз за разом повторялись. Будто владетель окончательно обезумел и перестал здраво мыслить. Ошибки, за которые любого другого он давно бы уже убил, не раздумывая.

Дворец гудел, как растревоженный улей. Стражи и Канро с неизменной свитой искали Анну. Искали всюду, даже у Таныла, который к обыску своих покоев отнесся философски и лично распахнул дверцы шкафа, когда разъяренный Канро и преследующие его бездельники объявились на пороге спальни рыжего шэт-шана.

Жаль, что мальчишка оказался ни при чем.

Ни при чем оказались все.

Не прошло и получаса, как молоденький страж, задыхаясь и глотая слова, позвал владетеля за собой. Прочь из дворца. В сад. К старым постройкам. Туда, где раскинулись вольеры для чентолей.

Как одному из них удалось выбраться, неизвестно. Да и не суть важно.

Едва ступив под низкие своды арки, ведущей во внутренний двор, Канро замер, пораженный неожиданным зрелищем: Анна спала, уютно устроившись на сложенном кольцами хвосте чентоля, а его прозрачные крылья заботливо укрывали ее от ветра и ночи.

Что-то едва уловимо кольнуло сердце. Что-то незнакомое… а может, давно и прочно забытое.

— Мой господин, что прикажете делать? — напомнил о себе страж. — Забрать госпожу?

— Оставьте ее, — почему-то шепотом велел Канро, завороженно глядя на улыбку, застывшую на губах Анны. — Пусть отдохнет.

Он заполучил настоящее сокровище. Так почему бы не позволить ей маленькие капризы? В конце концов, она сможет сделать его счастливым лишь тогда, когда и сама будет счастлива.

А счастливой она не была. Наряды и драгоценности ничуть ее не радовали. Сейчас, глядя на нее, Канро наконец-то это осознал.

Забота, нежность и тепло. То, что ей было нужно. То, что он не мог ей дать.

Не мог, но хотел. Вот только… Можно ли отыскать либо же взрастить эти чувства в выжженной собственным огнем душе?

Владетель сомневался.

Сердце вновь кольнуло. Коротко, неприятно, отдаваясь эхом в груди. Прижав к ней ладонь, Канро медленно побрел к себе. Позади семенила притихшая свита.

Сердце продолжало тянуть.

Наверное, он все-таки заболел. Следует показаться придворному лекарю. Сразу же, как найдется человек, достойный занять эту — со вчерашнего дня свободную — должность.