Елена Тебнёва - Неправильная сказка

— Где мы? — прошептала я, неотрывно глядя на фиолетовые бутоны.

— Увы, все еще на территории дворца, — вздохнул Йонто.

Я поднялась на ноги. Медленно подошла к дереву. Коснулась иссеченного временем ствола, и показалось, что там, под толстой серебристой корой, бьется все еще живое сердце… И на это биение отозвался охватывающий мою руку браслет. Нагрелся, натянулся, до боли впиваясь в кожу.

Амантит. Кровь высшего чентоля, пролившаяся даром обреченной любви.

Длилось это всего лишь мгновение, и я не могла бы утверждать, что мне не почудилось.

Не могла бы, но…

— Кем она была? — спросила тихо, не отнимая ладони от горячей коры.

— Кто? — не понял Йонто. Он подошел к дереву, но встал немного дальше. Так, что печально свисающие ветви почти касались его макушки.

— Та девушка. Девушка из легенды о ченголевом серебре…

— Ты… откуда ты знаешь? — растерялся Йонто. — Я не рассказывал, что с ней стало.

— Я видела, — призналась я. — Когда ты говорил, я видела словно наяву. Но почему это случилось? Ты же знаешь… Знаешь, да?

— Знаю, — кивнул Йонто. — Но история неприглядна и в легенды не вошла. Это — Древо владетелей. А дева… Она была любимой дочерью одного из первых владетелей Прайго. Тогда шла война. Твари Грани наступали, и шэт-шаны искали способ укрепить силы. Им нужен был артефакт, позволивший бы держать под контролем шэтхо, чувствовать все, что происходит на их территориях, иметь возможность быстро оценивать ситуацию и принимать решения… А еще — закреплять права наследования, признавать их, основываясь на крови рода, и многое другое. Артефакт, неподвластный времени и чарам. Но ни один из известных материалов не подходил. Ничто не могло вместить столько магии, выдержать ее, не расплескать… Тогда кто-то вспомнил о высших чентолях. О свойствах их крови. Добровольно отданной крови… Но высшие никогда не питали теплых чувств к тэтам и добровольно ни капли крови ради них не пролили бы. Причин было много… Не суть. — Йонто прервался, полюбовался на закат, который набирал силу, и продолжил: — Шэты всегда добиваются своего. Так или иначе. Они поймали высшего чентоля. Заточили в клетку. Мучили… Долго и непрерывно. От боли, а может, в надежде на сострадание чентоль перекинулся в человека, ипостась, которую они не слишком-то жалуют. Но все было тщетно. Пытки продолжались, пока одной темной ночью клетку не открыла прекрасная дева. Она вывела измученного высшего из дворца. Выходила его, обессиленного и умирающего. И он…

— Полюбил ее, — закончила я, когда Йонто замолчал. — Полюбил так, что не пожалел собственной крови — ради ее защиты, ради ее спасения.

— Шэти, — презрительно усмехнулся он, — использовала высшего. Сделала все, как велел отец. И шэты получили амантит. Из которого создали венцы, символы безграничной власти и могущества. Кровавые символы.

— Она не хотела, — покачала я головой, кончиками пальцев проведя по коре. Шершавая… И влажная. Могут ли деревья плакать? — Не думала, что все так обернется. Не знала, что погубит его. Она его любила… Все-таки любила.

— Порой любовь губит вернее ненависти, — тихо сказал Йонто. И отвернулся, встав вполоборота.

Высокий. И волосы растрепались, закрыли лицо…

Сердце болезненно сжалось.

Я видела это. Уже видела. И не раз.

Не хватало лишь одной детали…

— Йонто… — дрогнувшим голосом позвала я. — У тебя есть меч?

Он обернулся, приподнял брови и коснулся рукояти меча, что висел на поясе, но я замотала головой:

— Нет, не этот! Тот меч… Длиннее. И шире. С рукоятью в виде свернувшегося кольцами серебряного чентоля. У тебя есть такой меч?

— Нет.

— Не врешь? — подозрительно прищурилась я.

— Когда я тебе врал? — устало спросил Йонто. — Клянусь, что у меня нет такого меча. И никогда не будет.

Показалось, что в его лице на миг что-то изменилось. Или то всего лишь игра света и тени?

— А в чем дело? — Он подошел ближе, посмотрел в глаза. — Где ты видела такой меч?

— Мне снился сон… — начала было я, но горло перехватило.

— Не надо, — легко провел кончиками пальцев по моей щеке Йонто. — Если сон страшный, не вспоминай его.

— Но…

— Забудь. Сны должны оставаться во снах. А вон ту бабочку ты там не увидишь. И много потеряешь.

Я невольно улыбнулась. Огромная бабочка с перламутровыми, отражающими краски заката крылышками, порхавшая меж фиолетовых бутонов, и в самом деле стоила внимания. Но… гораздо больше я потеряла бы, не увидев сейчас его улыбки, которая коснулась не только губ, но и глаз. И отчаянно захотелось запомнить этот момент, навсегда оставить в своем сердце, чтобы однажды согреться его теплом.

Пока я любовалась бабочками — и не только, — Йонто проверял местность. И судя по его хмурому взгляду, защита не имела изъянов, что неудивительно: вдалеке виднелись неприступные стены, окружающие территорию дворца, кто же допустит здесь наличие прорех?

Пламя небес потускнело, и близился миг, когда сумерки окончательно потушат его. Я оглянулась на дерево. Бутоны слегка светились, то ли отраженным светом, то ли собственным.

— Возвращаемся, — наконец признал очередное поражение Йонто.

Сердце болезненно сжалось. Вернуться? Во дворец? К шэт-шану?

— Канро уже пришел в себя, — по-своему понял мое замешательство Йонто. — Не нужно бояться.

— Кто-нибудь видел, как мы уходили? — уточнила я, нервно комкая ткань платья. — Если владетель узнает…

— Не волнуйся, я все улажу. Проблем не возникнет, — заверил Йонто и протянул мне руку, но я не торопилась ее принимать. И не потому, что сомневалась в его словах. Сказал уладит — значит, уладит, но…

Сколько сил забрала первая открытая за много времени тропа? И сколько еще заберет?

— Далеко отсюда до дворца? — спросила я задумчиво, отмечая, как он бледен и насколько глубоко залегли под глазами тени.

— Вовсе нет, — ответил Йонто с сожалением, которое я целиком и полностью разделяла. — Где-то около получаса неспешной прогулки.

— Ну так давай прогуляемся! — предложила я. — Заодно еще слабые места поищем…

— До сих пор не привыкла к тропам? — нахмурился он.

До сих пор не привык, когда о тебе беспокоятся?

Я пожала плечами и растерянно улыбнулась. Больше Йонто расспрашивать не стал, кивнул и первым пошел по узкой тропке, вьющейся среди шелковистой травы. Я двинулась следом, не сводя с него взгляда.

Как ты? Что с тобой случилось, пока я тебя ждала? Ты действительно в порядке?

Столько вопросов, которые хотелось задать… И которые задавать не пришлось.

Она не произнесла это вслух, но он и так все понял. Она никогда не беспокоилась о себе. Всегда — только о нем. А он, как последний дурак, отмахивался от ее тревог, заставляя волноваться еще сильнее.