Дарья Кузнецова - Шешель и шельма

Чарген смутно надеялась, что место, куда они идут, каким-то чудом окажется приличней всех остальных зданий в округе, но не очень в это верила. И правильно делала: нужное здание было из самых неприглядных, старых. На ближних подступах дорога оказалась заставлена автомобилями, и, хотя Чара плохо разбиралась в технике, на то, чтобы отметить роскошь отдельных образцов, ее знаний и умений вполне хватило. Это немного успокоило.

Одна створка деревянных, обшарпанных, непонятного уже цвета ворот здания оказалась распахнута, и туда тянулся тонкий ручеек будущих зрителей. И здесь тоже наблюдался контраст: среди входящих наравне шли и богачи с дамами, обещанные Шешелем, и портовые рабочие в робах, и люди совсем уж потрепанного, без малого нищенского вида. Очень впечатляющий контраст…

Возле входа дежурила пара мордоворотов весьма угрожающей наружности, еще пара приглядывала за ближайшими пустыми местами на обочине, кажется, предназначенными для особых гостей.

На входе никто никого не обыскивал, если оружие следователя кто и заметил, то не обратил на это внимания. Шешель продемонстрировал одному громиле какую-то бумагу, тот кивнул и жестом разрешил проходить.

Внутри, в абсолютно пустом и мрачном гулком помещении все выглядело… странно. Ничем не огороженное пространство. Две грубо сколоченные трибуны на шесть рядов, друг против друга, с двух других сторон люди топтались просто так. Здесь зрители уже разделялись: сидячие места занимали богачи, причем, кажется, самый верхний ряд считался наиболее престижным. Среди них сновали шустрые типы, выполнявшие роль официантов. Стоящая публика гомонила и наседала на несколько столов, за которыми принимались ставки.

Освещение имелось только посередине помещения: с потолка свисал большой осветительный шар, позволявший хорошо видеть центральный пятачок, на котором, очевидно, предстояло встречаться бойцам. Обойдя причудливый «зрительный зал» позади одной из трибун, Стеван усадил спутницу во втором ряду на самом краю.

— Шешель, куда ты меня притащил? — шепотом спросила Чара, усаживаясь. Несмотря на опасения, место оказалось удобным: к доскам крепились мягкие сиденья, так что можно было не бояться ни за ноги, ни за платье.

— Я же тебе говорил, — безмятежно пожал тот плечами.

— Да, но почему все проходит в таком месте?!

Однако ответить тот, даже если и собирался, не успел: к ним подоспел какой-то тип с блокнотом.

— Желаете сделать ставку? Или вина? — предложил он.

— Вина, пожалуй, а ставку… не желаешь? — обратился Стеван к спутнице.

— Я все равно понятия не имею, кто тут что собой представляет, — рассеянно отозвалась та.

— В таком случае будем считать, что ты доверила выбор мне, — улыбнулся Шешель и продемонстрировал какую-то бумагу. Кажется, ту же самую, которую показывал на входе.

— О, господин любит риск, ставит на темную лошадку, — с вежливым уважением протянул тот и жестом подозвал официанта с подносом. — Хорошего отдыха.

— Господин любит риск? — иронично покосилась на него Чара, пригубив на удивление неплохое вино. — То есть ты уже успел сделать ставку раньше? Тут и такое можно?

— Тут все можно, — усмехнулся следователь.

— Ты так и не ответил, почему это «статусное мероприятие» устраивают на каком-то заброшенном складе? Почему нельзя где-нибудь в городе?

— В городе не успеют, — отозвался Стеван. — Их посадят раньше.

— То есть?

— То есть это подпольный тотализатор и бои без правил, они в нашей стране незаконны.

Пару секунд Чара ошарашенно таращилась на своего спутника, потом мрачно посмотрела на свой бокал и осушила его в несколько глотков.

— Шешель, ты… — Она осеклась, не в силах подобрать слова. — Ты чем и как думал, когда тебе пришло в голову сюда прийти?! Боги! И это следователь!

— Ты потише с такими признаниями, — со смешком одернул ее спутник. — За такое и убить могут.

Хотелось кричать и бить посуду, причем желательно — о чью-то голову. Но вместо этого Чара забрала у следователя ополовиненный бокал и допила вино.

— Что ты паникуешь? — весело спросил Стеван, отобрал один из бокалов и обнял спутницу за талию. — Хорошо сидим, бои действительно обещают быть интересными. Какая разница, насколько это законно?

— И этот человек попрекал меня прошлыми грехами! — проворчала она. — Теперь он делает незаконные ставки и спрашивает: а что в этом такого?!

Тут ей пришлось прервать возмущенное шипение, потому что по знаку Шешеля подоспел один из официантов с бутылкой и наполнил бокалы повторно. Правда, к этому моменту Чара уже взяла себя в руки.

— Расслабься и получай удовольствие, — улыбнулся Стеван и поцеловал спутницу в висок.

К удивлению Чарген, у нее это даже вскоре получилось. С одной стороны, наблюдать за тем, как незнакомые люди жестоко избивают друг друга, было жутковато и неприятно. Но с другой… это было по-своему красиво, мощь и стойкость сцепляющихся на пятачке пространства мужчин впечатляла, а шумная, активно болеющая за бойцов толпа вокруг делала свое дело. Было во всем этом — в брызгах крови, в улюлюкающей толпе, в звуках и запахах — нечто темное, первобытное, волнующее.

Может, если бы Чара чуть больше знала о тех, кто сталкивался на импровизированной арене, она бы тоже активно болела, тем более что сидящие на трибунах люди не слишком-то себя сдерживали, даже женщины. И тогда происходящее понравилось бы ей еще больше. Но зачем сюда приехал Шешель, она понимала все меньше. Особого азарта он явно не испытывал и поглядывал больше по сторонам и на трибуны, чем на бойцов. Но расспрашивать в общем гомоне было невозможно, и Чарген решила отложить серьезный разговор на обратную дорогу, а пока старалась получить удовольствие и проникнуться атмосферой. Тем более, если совсем уж честно, это зрелище раздражало гораздо меньше, чем прошлый «театр».

— Пойдем, — вдруг у самого уха велел Шешель и за руку потянул ее за собой. И зачем-то прихватил бокалы, поставленные на пол между кресел — во время боев официанты между рядов не сновали.

— Куда? — попыталась понять Чара, но следователь, кажется, не услышал.

Они успели спуститься с трибуны, когда по залу прокатился пронзительный свист, а потом слаженный вопль нескольких луженых глоток:

— Облава, бляхи!

Мгновение промедления, а потом толпа с визгом и воплями хлынула к воротам — тем, через которые входили. Часть кинулась к другой стороне здания, где виднелись еще одни ворота, а Стеван потянул растерянную и оглушенную Чару к боковой стене.

— Куда?.. Что ты делаешь? — пробормотала Чарген, не рассчитывая, впрочем, что ее услышат за общим гвалтом, тем более дальние ворота распахнулись, внутрь хлынули люди в форме, и в здании началось нечто совсем уж несусветное.