Ирина Н.Левина - Остров «Иллюзия»

Тихо прошел и сел на колени перед ней.

– Махарани, я могу войти?

– Вы уже вошли, – Саша медленно открыла глаза. «О!… сегодня он в синей майке и голубых джинсовых шортах. Волосы распустил. Готовился».

– Алекс, откуда такая роскошь? Вы нашли клад?

– Вы тоже, я смотрю, сегодня в смокинге. Встретили кого-то по дороге?

– Нет. Думаете, Вы одна роетесь в чужих чемоданах? Я принес Вам подарки. Взгляните, махарани: Вы любите музыку и сегодня у нас музыкальный ужин.

– Что это значит? Вы будете петь?

– Нет, но Вы будете слушать. Слушать запахи и ароматы. Первое блюдо – Вечернее Дебюсси.

– Почему Дебюсси?

– Попробуйте и поймете.

Саша взяла оранжевый фрукт и откусила кусочек.

– М-м-м. Действительно Дебюсси. С нотками светлой печали.

– А это Чайковский. – Аша поднял большого красного краба. – Спроси: «почему Чайковский»

– Почему?

– Потому что Щелкунчик! – Аша раскрыл клешню краба и перекусил ею цветочек, торчавший из кокосового ореха.

– А это – Болеро Равеля, – он указал на рыбу.

– А-а, музыка без мелодии!

– Почему без мелодии? Мелодия есть. Костей, правда, много.

– А что мы будем пить?

– Абра кадабра! Вот… белое безалкогольное. Это кокосовое молоко.

– Нормально.

И они начали свой пир. Светский раут в лучах уходящего солнца.

Сначала в ход пошли яркие сочные фрукты. Потом распотрошили Щелкунчика. Болеро оказался действительно костлявым, но и кости пригодились: из них можно было складывать слова на хинди. Саша не предполагала, что можно опьянеть от еды.

Дальше начались водные забавы с детскими выкрутасами: хождение на руках, ныряние с камней в разнообразных позах, трюки с задержкой дыхания. Саша могла себе позволить только веселое барахтание на мелководье. А после того, как Аша виртуозно изобразил «Кита всплывающего», и побережье озарилось громким хохотом, смеяться уже было невозможно, не было сил.

Потом они разводили костер: сначала с помощью трения двух деревяшек, а потом с помощью зажигалки, которую Саша берегла на «черный день», но ради сегодняшнего вечера решила пожертвовать. Усевшись возле костра, они замолчали.

Саша подняла небольшой плоский камень.

– Аша, смотри, телефон. Кажется, тебе звонят, – и она бросила камень Аше. Тот ловко поймал и прислонил камень к уху.

– Алло? Сингх, друг! Да на побережье развлекаюсь с одной сумасшедшей. Не завидуй. Она старуха. Вся ракушками уже покрылась. Лови! Тебе звонят.

– Алё! Галчонок! Я на пляже. Что делаю? Жду у моря погоды. Лови. Индия на проводе.

– Брат Раджа! Нет, всей семьей сюда ехать не советую: обратных билетов не купишь. Говори теперь ты.

– Мама? Это Ваша дочь – неудачница. За всю жизнь ничего не накопила: ни друзей, ни денег. А под конец её выбросило на берег с каким-то незнакомым мужиком. Жрать нечего, жить незачем. А Вам, Аша, кажется, звонит отец.

У Аши округлились глаза, как будто на том конце несуществующего провода его действительно ждал голос отца.

– Отец?.. Какая удача. Я с ним давно уже не разговаривал. Дай мне трубку.

Аша прижал камень к уху.

– Папа? Как твои дела? Почему я долго не звонил? Что ты, папа… просто у того, кому не звонят время идет медленнее, чем у того, кто не звонит. Что у меня с голосом? Что у меня случилось? Ты же ничего не знаешь… Мне нужно кое-что рассказать тебе… – Аша закрыл глаза и после паузы продолжил, – Папа, ты же знаешь, я всю жизнь, всегда, чувствовал себя особенным. Во мне жило ощущение, что я могу всё. И за что бы я ни брался, у меня всегда всё получалось. И всё равно я страдал от комплекса… не знаю, как его назвать. Я ощущал невостребованность своего таланта, недовысказанность своих мыслей, желаний, недобор переживаний. Мне всегда было мало тех средств, которые мне предлагались для самовыражения. Я словно шел на цыпочках, когда мне хотелось взлететь! Чёрт возьми, папа! И тут, ты помнишь? появилась она. Моя поддержка, моя опора. Она давала мне смысл и сама была моим смыслом. Папа, у меня появилась надежда. Я задышал. У меня как будто пульс изменился: стал не сумасшедший и сбивчивый, а глубокий и наполненный. И это сокровище недавно выпало из моих рук и разбилось вдребезги… Всё… Связь прервалась. Холодно становится.

К костру подтягивались мотыльки, бабочки, крошечные крабики.

– Почему-то зверюги боятся огня, а всякая мелочь пузатая к нему тянется…

– Ползут погреть свои холодные, цепкие лапки. – Брезгливо сказал Аша. -Этим хладнокровным дурачкам надо всегда возле чего-то греться. И им всё равно от чего греться: от солнца или от костра. Вы меня понимаете? Нет, конечно…

– Вы думаете, я Вас плохо понимаю? Да, я понимаю не всё, что Вы говорите. Но я понимаю самое главное.

– Очень интересно. Поделитесь.

– Я понимаю, что Вы очень любили свою жену.

– Я её и сейчас люблю. Когда она ушла, полюбил ещё больше. А тогда … она меня любила. Она вообще была героиня. Всё-таки публичная жизнь – штука утомительная. А она всё как-то правильно понимала в этой жизни. Но говорила, что это я её научил. А я тебе столько не додал, Голи. Вы молчите? Вам не понравились мои слова?

– Я могу задать странный вопрос?

– Думаю, у Вас это получится.

– Почему Вы не похоронили Голи, а … … ?

Аша тяжело вздохнул, но Саша почувствовала, что разговор продолжится.

– Знаешь, бывают такие дурацкие вечерние разговоры о жизни и смерти. И как-то раз Голи сказала, что хочет так. И потом, когда она здесь… болела, я поклялся ей, что выберусь отсюда только вместе с ней. А теперь, хотя бы в таком состоянии, я смогу увезти её. Но хватит об этом.

Аша встал и начал ходить по берегу.

– Да, увезти… Вы знаете, а в моей жизни, по большому счету, ничего не изменилось. Моя жизнь там – очень ограниченна, практически, как этот остров. И окружена огромным океаном жизни, в который мне не на чем выйти. Нет ни катера, ни лодки.

– А я не понимаю, почему не ищут! За столько времени ни корабля, ни самолета. – Он продолжал нервно шагать по берегу. – Мы с тобой уже научились разговаривать друг с другом! Кстати, ты заметила это? Ха-ха! На каком языке мы общаемся? Да это и не важно. Я тебе говорил, этот остров тот ещё персонаж. Прячешь нас?! Прячешь?!

Ищут они меня… как же. Голи давно бы уже всех на уши поставила. А эти сейчас делают шоу. Говорят… произносят… слова, слова, пена, пена! Э! Получи!

И он начал бить ногами набегающие волны.

Саша молча ждала, когда закончится этот психоз. Брызги летели на его одежду, лицо… Успокоившись, он вытер капли с лица, как вытирают слезы.

– Извините. Нервы что-то… Это был не я. Я обычно ни с кем не дерусь. Но тут очень захотелось кому-нибудь морду набить. А океан под руку подвернулся.

Он стал уходить, медленно, спиной вперед.

«Почему ты не уплыл?»