Мари Ардмир - Хозяин «Логова» [litres]

– Вижу, еще бы чуть-чуть – и на одного демона Горного стало бы меньше. – Услышав в ответ глухое: «Нечаянно вышло», улыбнулся: – Отрадно знать, что в этот раз ты не лез на рожон. Как самочувствие?

– Как у бессильного духа ведьмы. Меня теперь может удержать даже тощий мужик.

– Прошу прощения! – Мэног стушевался, отпустил руку хранителя.

– Да ничего, – буркнула тростиночка, отступила от коленопреклоненного на шаг, изящным движением заправила за ушко выбившуюся из прически прядь и прогремела: – Выкладывай, что хотел. И вали.

– Пожалуй, стоит присесть.

Сато, или правильнее сказать – Адо, призвал кресло к себе, опустился в него и кивком дозволил посетителю встать. Проклятый служитель мрака медленно поднялся с колена, исполнил неизвестный церемониальный поклон и глухо произнес:

– Я с предложением обмена, бог войны. Взаимовыгодного. Я предлагаю обменять ее… его силу, силу демона, на мою свободу от долга перед лордом Уросом.

– Свободу?! – вырвалось у меня отчаянно, но тихо. Упы вовремя сумел ладонью закрыть мне рот и обездвижить тело, чтоб с кулаками не пошла на наглеца, поспешно заверившего:

– Я сделаю все, что вы хотите, исправлю все возможное… и невозможное тоже! – обратился он к Сато, который Адо, или просто Сато-Адо.

– Чужими силами исправить легко! – перекривила его тростиночка и уперла руки в бока. – А повод для обмена есть? Ты и раньше моей силой пользовался, не брезговал, почему сейчас прибежал?

– Потому что узнал, куда бежать, впервые за тринадцать столетий! – огрызнулся маг, шумно выдохнул и прикрыл глаза, чтобы вернуть самообладание. – Я нашел вас благодаря притоку демонических сил и до последнего не верил в удачу. Я… я… – Мэног взглядом обвел гостиную, шумно выдохнул и через силу произнес: – Я вас умоляю. Прошу пойти навстречу. Мой владелец не знает о пополнении резерва – это правда, но закрыться полностью я не смог. Неровен час, все усилия пойдут прахом!

Сказал и застыл, ожидая реакции. Ее не последовало. Мне высказаться не дал двуликий, остальные предпочли промолчать.

Прахом? Ага, конечно, как иначе, лишь им, родным. Неужели только я понимаю, что маг пытается ускорить переговоры, продавить решение срочностью? Недоумевая, перевела взгляд со всемогущего старика на тростиночку и вздрогнула, когда проклятый искусник мрака со всей серьезностью заявил:

– Он сумасшедший! – Только дошло?! Удивительно! – Даруш Темный лорд Урос ни перед чем не остановится. В считаные дни уничтожит все вокруг, затем принесет очередную кровавую жертву и выйдет сухим из воды.

Сато-Адо и черноглазая красавица одновременно сморщили носы, видимо, неприятная тема знакома обоим. И я тоже где-то уже слышала об этой жертве или читала.

– Помогите мне снять оковы долга. Я не желаю прислуживать монстру, не хочу нести ответственность за его шаги… – взмолился маг, обращаясь к богу.

– А сам? Разве сам ты не чудовищен? – промычала я в руку Упы, порываясь сдвинуться с места. И затихла, стоило двуликому шепотом предостеречь: еще один порыв – и он унесет меня отсюда.

– Я понял ваши мотивы и оценил условия сделки, – после раздумий насмешливо ответил всесильный старик, и мое сердце ухнуло вниз. – Однако за согласием вы пришли не к тому. – Он недобро усмехнулся, когда маг развернулся к тростиночке, готовый вымолить или же выбить согласие на сделку: – И не к этому. Идти нужно было к ней.

Бог войны не смотрел в нашу с Упы сторону, не взмахнул рукой, не щелкнул пальцами, но дверь перед нами осыпалась угольками, радушно приглашая войти. Радушно ли? В это мгновение мне захотелось сбежать, чтобы ничего не слышать, не знать. Но поздно. Тростиночка и Мэног неожиданно громко ругнулись, оборотень тяжко вздохнул, разжал объятия, отпуская меня на суд, а я сделала первый нетвердый шаг.

– Все возможное и невозможное, – повторил всемогущий старик недавние заверения проклятого искусника мрака. И вдруг добавил: – Сочувствую вам обоим.

Несомненно, он сочувствовал им, демону и магу, – двум идиотам, попавшим в ловушку далекого предка Уроса. Бедняжечки, чтоб их приподняло, об пол припечатало и подожгло! Я сглотнула подступивший к горлу горький ком – предвестник истерики – и сделала еще один шаг вперед. А затем еще три, чтобы стать напротив приспешника убийцы, посмотреть в его глаза.

– О каком прощении может идти речь после всех деяний? – спросила тихо.

– Об искреннем, – прозвучал ответ Сато-Адо, и словно клинок вонзился в грудь. Лед во мне дал слабину, покрылся сеткой мелких трещин.

Искреннее? Прощение?!

– Тора, снизойди… – прохрипел Мэног, растерявший напор.

– Как вы снизошли до жителей Гьязы? – взъярилась я. – Говорили им, неподвижным и оглохшим: «Когда захотите свободы, без стеснения обратитесь ко мне»?! Может, напомнить, как они умирали в тумане забвения, как сгорали в домах или как собаки… – Чувствуя, что задыхаюсь от несправедливости и слез, замолчала на несколько секунд. Смахнула влагу, подступившую к глазам, прохрипела: – Я… я даже произнести это не в силах. А вы… вы, проклятый искусник мрака, все это вершили!

– Я убивал без боли, – попытался он смягчить свои прегрешения. – Я маг Мории, могу отбирать жизнь без агонии и страданий. Крики погибших были иллюзией.

– И кто поверит?

– Спроси у демона, спроси у бога войны, они знают. Но если не веришь, – он направил руку в сторону застывшего Упы, – я сейчас все наглядно покажу…

– Не смей! – Тростиночка треснула Мэнога по плечу. – Тора и без того на грани.

– А я за оборотня тебе все конечности откручу, – не остался в стороне всесильный старик.

Маг судорожно сглотнул. Оттянул явно сдавивший шею воротник и вместо того, чтобы дать мне все осмыслить, заговорил:

– Ты можешь презирать, но я добился многих улучшений за сотни лет служения. Я сумел уничтожить книги проклятий, что давали власть над магами Мории, сумел ограничить род Темных. В нем уже много веков рождается лишь один наследник – мальчик, и довольно слабый. Благодаря мне с каждым разом отец все меньше знаний передавал сыну о том, как управлять рабом в оковах долга и как продлевать собственную жизнь. Я сделал много, чтобы забрать власть из рук хозяина. Много. Но полностью противиться его воле я не могу… – Голос мага дрожал, дрожали и его сжатые кулаки, чуть засиявшие синим светом. – Не могу. Слышишь? Как и он не может отбросить проклятие, – ткнул пальцем в тростиночку. – Как и великий бог Адо не может решить вопрос усекновением наших голов.

Тыкать пальцем в бога он не решился, но показательно простер руку в его направлении.

– Какая жалость, – прошептала я, чтобы не выдать смятение пополам с горечью. – Расскажете что-нибудь еще столь же оправдывающее?