Галина Милоградская - Пансионат (не)благородных девиц. Только моя

Пустынный холл встретил тишиной и запахом сырости. Массивная каменная лестница уводила на второй этаж, немного потёртый, но в целом элегантный ковёр скрывал ступени.

– Тони! – звонко крикнула Дита, и её голос отразился от цветных витражей и стен. – Это Дита и Линн! Ты дома?

Дальняя дверь, почти подпирающая потолок, со скрипом отворилась, и навстречу вышел высушенный, но не лишённый достоинства мужчина в бордовой ливрее.

– Господин примет вас в кабинете, – чопорно сказал он и с поклоном распахнул дверь шире.

– Какие церемонии, – фыркнула Линн, вспомнив сонм своих слуг и залитый солнцем дворец.

В кабинете было тепло, шумно трещал большой, во всю стену, камин, высокие кожаные кресла, придвинутые к огню, так и манили в них опуститься.

– Ну надо же, – Тони появился спустя минуту, богини даже не успели согреться, – какая честь, сами богини любви, красоты и юности пожаловали. Чем обязан?

– Думаю, ты знаешь, – промурлыкала Линн, томно изогнувшись, позволяя плащу спуститься с плеча. – Хотим расспросить тебя о сете-паи, которую привёз Сакумо.

– Боишься, что она отберёт твоего мужа? – усмехнулся Тони, плеснул в стакан виски и посмотрел на них. – Могу предложить вам что-нибудь выпить?

– Вина, пожалуй, – милостиво согласилась Дита.

Линн молча кивнула, присматриваясь к Тони. Высокий, мускулистый, с широкими плечами и крепкой шеей – полная противоположность худощавому Сакумо. Волосы тёмные, а глаза, как и осталось в её памяти, пронзительно голубые, васильковые. Только холодные. Под правым глазом небольшая родинка, так и приковывает взгляд. Да, Тони был хорош и отлично знал, как привлекателен в белой рубашке, расстёгнутой на две пуговицы. Закатанные по локоть рукава обнажали загорелые руки, длинные пальцы приковывали взгляд. Линн улыбнулась про себя – желание вернуться к мужу не означает её верности и наличия каких-либо чувств. А этот жеребчик ещё не разу не побывал в её стойле. Так почему бы не совместить приятное с полезным?.. Осталось только выпроводить Диту, свою функцию она уже выполнила.

Плавно поднявшись, Линн оставила плащ в кресле и, улыбаясь, подошла к Тони. Потянулась к бокалу и ненароком коснулась его пальцев, проведя от костяшек к самым кончикам. Склонила глаза к вину, но тут же стрельнула сквозь ресницы, пряча улыбку в бокале.

– Я не боюсь, что она уведёт Сакумо, – бархатным, нежным голосом проворковала Линн. – Мне, откровенно говоря, плевать на его жизнь и предпочтения. Плевать уже много, много лет. Но, – она сделала паузу и взяла второй бокал для Диты, – никто ведь не отменял простой женский интерес, правда?

– Женский интерес? – Тони усмехнулся, впервые получив возможность разглядеть её так близко: до этого мог лишь наблюдать издалека, боясь подойти, чтобы не быть осмеянным. Янтарный блеск глаз, золотые локоны, даже с виду мягкие, упругая грудь – глубокий вырез декольте почти целомудренно прикрывает прозрачная газовая ткань. Линн не была сексуальна, она просто была сексом во всех его проявлениях. Её тонкий пальчик обвёл край бокала по кругу, соскользнул в вино. Поднеся палец к губам, Линн облизнула его, втянула в рот и прикрыла глаза.

– Просто представь себя на моём месте. Если бы за тысячу лет твоя жена ни разу ни с кем не была, неужели ты бы не захотел узнать, что за мужчина вдруг появился в её доме?

– Сакумо не монах, Линн, – тихо рассмеялся Тони. – Или ты забыла, где он провёл последние триста лет?

– Это другое, – Линн снова пожала плечом и отвернулась, направляясь к Дите. Взгляд Тони невольно прошёлся от её обнажённой шеи по спине, задержался на округлых бёдрах. Удивить красотой его было сложно, но в Линн жило что-то ещё, что-то необузданное, дикое, то, что будило голую похоть. Перед глазами вспыхнула Кэрри: беспомощная, принадлежавшая только ему, и между ног тут же стало жарко. Да, Линн определённо могла дать больше, но Кэрри он всё же заберёт. И кто знает, может, Линн ему в этом поможет?..

– Так кто она? – недовольно напомнила о себе Дита, демонстративно поморщив нос – ей было холодно, а флирт Линн вызывал скуку.

– Забавная. – Тони задумчиво улыбнулся. – С характером, в меру дерзкая. И горячая.

– Будто кого-то можно этим удивить, – хмыкнула Линн и залпом осушила бокал.

– Нельзя, – согласился Тони. – И, поверь, у нас таких достаточно. Но сете-паи особенные, тебе ли не знать.

– Для меня ничего особенного, – зевнула Дита. – Это что, всё, что ты можешь нам о ней рассказать?

– Думаю, тебе надо увидеть её лично. Больше мне добавить нечего.

– Тогда, Линн, давай вернёмся. Тут так холодно… и сегодня в Пантеоне обещали шоу дриад.

– Возвращайся одна, – улыбнулась Линн, радуясь, что так быстро отделалась от Диты. У той и вопросов не возникнет, почему она решила остаться – и так всё понятно. Но Линн чувствовала: Тони так же не хочет откровенничать перед Дитой, но готов открыться ей.

– Как скажешь, – Дита поднялась и поправила плащ. Хитро подмигнула: – Не буду вам мешать.

– Значит, тебе всё равно? – насмешливо уточнил Тони, когда они остались одни. Подхватив бутылку, он подошёл к сидящей в кресле Линн и опустился на подлокотник, нависая над ней.

– А что, незаметно? – она протянула бокал, не протестуя против того, что вместо вина в него полилось виски.

– Думаю, ты вне себя от злости. – Тони улыбнулся, наполнил свой стакан и поставил бутылку на пол. Положил свободную руку на спинку кресла над головой Линн и склонился к ней, обдавая тёплым дыханием щёку. Стекло с тихим звоном соприкоснулось, лёгкие заполнил цветочный аромат, исходящий от её тела.

– Ты прав, – Линн вдруг поняла, что перед ним лучше держать карты раскрытыми, но не до конца, сохранив в рукаве пару козырей. – Я хочу выгнать эту шваль из своего дома. Говорят, ты хочешь забрать её? Забирай, я помогу.

– Даже так? – Тони допил виски, отставил стакан и вдруг положил ладон на её грудь, поглаживая кончиками пальцев выступающие полушария и осторожно сдвигая в стороны тонкую ткань. – Откуда такая щедрость?

– Ты ведь хочешь её, – прошептала Линн, откидывая голову на спинку кресла и прикрывая глаза. – Думаю, ты тоже сейчас в ярости, Тони.

Его рука задержалась у края декольте и свободно нырнула под ткань, высвободила груди, сначала одну, затем вторую.

– Не представляешь, в какой, – прошептал он, обводя сосок большим пальцем. Вдруг его пальцы сжались на нежной коже, больно оттянули, и Линн тут же распахнула глаза. Но вместо возмущения, её зрачки расширились, а дыхание участилось.

– Думаю, мы сможем найти выход нашей ярости, – ответила она, поворачиваясь и кладя ладонь на его пах. Пальцы плотно обхватили начинающий твердеть член. Линн сделала глоток, облизнула губы и завозилась с ремнём его брюк, но Тони вдруг накрыл её руку и хищно улыбнулся.