Ната Лакомка - Василиса Опасная. Зеркальная маска джанары

– Значит, вы уже постарались? – вежливо осведомился Невмертич. – Что ж, тогда зайдете ко мне после того, как побываете у Барбары Збыславовны. Козлов – сразу после лекций. А вы, Краснова, – он повернулся ко мне, и я невольно вытянулась по стойке смирно, – будьте внимательнее. Такие крылышки вам ни к чему, – он еще раз окинул мрачным взглядом всех нас и вышел, едва не столкнувшись с Облачаром.

Впрочем, преподаватель вовремя заметил ректора и почтительно уступил ему дорогу.

Мы все провожали Коша Невмертича взглядом. Я смотрела не отрываясь – сегодня он был опять в черном, умопомрачительно элегантном костюме, и в темно-синей рубашке с галстуком на тон темнее. И я снова почувствовала себя неопрятной распутехой, и разозлилась – потому что злиться было всяко лучше, чем умирать от щенячьего восторга.

Откуда Козлов узнал, что я плакала, когда меня отправляли в эту самую «печь»? Не ректор ли рассказал – специально, чтобы пустить гадкий слушок?

– Прошу садиться, господа студенты, – продребезжал Облачар, забираясь за кафедру. – Итак, продолжаем. Школа друидов на Англси была разрушена римскими легионерами…

Но мне было вовсе не до легионеров. Я внезапно осознала, насколько сложным окажется пребывание в этом проклятом институте. Если тут даже первокурсники способны на всякие колдовские штучки… Я покосилась на Анчуткина. Тот держал ручку, но не записал в конспект ни полслова. Сидел, уставившись в стол, очки сползли на кончик носа.

– Эй, – тихо окликнула я его. – Ты как?

Он еле заметно кивнул, но даже не повернул головы. Только минут через пятнадцать он встрепенулся и принялся записывать очередной бред про какую-то колдовскую школу в Баальбеке. Звонок, означавший конец ленты, снова заставил меня вздрогнуть. Студенты убирали конспекты и весело переговаривались, обсуждая предстоящий урок. Особенно веселы были девицы, и вскоре я поняла причину, услышав название предмета – «песнопения».

Царёв прошел мимо меня, чуть не задев плечом. Задел бы – если бы я вовремя не отстранилась. По-моему, это разозлило его еще больше, потому что он еле слышно хмыкнул.

– Краснова, – позвал меня Облачар, приподнимаясь на цыпочки, чтобы увидеть меня из-за кафедры, – подойдите.

Я подошла, забросив рюкзак на плечо.

– Вы уже получили учебники? – спросил препод, подслеповато щуря глаза на меня.

Я отрицательно покачала головой.

– Вам надо получить всю историю по списку, – сказал он деловито. – Вы сильно отстали, поэтому к субботе должны самостоятельно изучить пять параграфов из «Всемирной истории магических школ» и пять параграфов из «Всемирной истории волшебства»…

Мне казалось, что я участвую в каком-то спектакле. Какое волшебство? Какие магические школы? Двадцать первый век на дворе! Нанотехнологии похлеще любого волшебства!

– В субботу придете после лекций, я протестирую вас, – дребезжал Облачар так же монотонно, как читал лекции. – Кроме того, возьмите у старосты задание на неделю. В следующий понедельник будет зачетная работа по древнему миру, постарайтесь написать ее хотя бы на «удовлетворительно». Большего я от вас пока не жду.

Он так напоминал старенького математика из моей третьей школы, что я покраснела до ушей. Бедный дед бился со мной, чтобы я подтянула алгебру, но для меня это было сложнее, чем ему сесть на шпагат. И вот теперь другой дедок решил проявить участие…

Послушно кивая, я даже не старалась запомнить, что и откуда мне надо изучить. Все это было для меня совсем неважным. Важно другое – я не знала, куда сейчас идти, не знала, где здесь библиотека, столовка или туалет, наконец, где искать Ленку. А дед все бубнил и бубнил, выражая надежду, что мое пребывание в школе будет полезным не только для меня, но и для него, так как каждый студент «Ивы» – это открытие…

Минут через пятнадцать он сжалился и отпустил меня, и я вышла в коридор, чувствуя себя очень паршиво.

И куда теперь?

От стены отлепился Анчуткин и подошел, поправляя на носу сползающие очки. Он явно ждал меня, но я этому совсем не обрадовалась. Первое правило в новой школе – не води дружбу с аутсайдерами. Лучше быть одной, чем с теми, кого все гнобят.

– Все пошли в музыкальный зал, – сказал он, смешно вытягивая шею, выступающий кадык так и ходил под кожей. – Я подумал, может, ты не знаешь, где это… раз новенькая.

Наверное, он что-то угадал по моему взгляду, потому что втянул голову в плечи, как черепаха.

– Я могу просто идти перед тобой, дорогу показывать, – произнес он виновато. – Если тебе стыдно со мной рядом…

– Не стыдно, – проворчала я недовольно, потому что мне вовсе не понравилось испытывать угрызения совести из-за жалкого очкарика. – Иди рядом, заодно расскажешь, что тут происходит. Потому что я ничего не понимаю.

– Расскажу! – он зашагал рядом со мной и так обрадовался, что мне снова стало совестно. – Ты не обращай внимания на Ваньку Царёва и на вершков. Они идиоты, надо всеми потешаются.

– На кого не обращать? – переспросила я. – Каких вершков?

– «Вершки», – с готовностью пояснил Анчуткин, суетливо указывая мне дорогу. – Это они так себя называют – вроде как они всегда наверху.

– Они?

– Царёв, Козлов… Вся их компания. А остальные – «корешки».

Мы поднимались по бесконечным лестницам, проходили узкими коридорами, в которых окна были только под потолком – узкие, длинные, я глазела по сторонам, но услышав про «корешков» – резко остановилась.

– «Корешки»? – уточнила я.

Анчуткин кивнул, глядя на меня с глуповатой улыбкой. Сквозь стекла очков его глаза казались маленькими и водянистыми.

– То есть… – я ткнула большим пальцем через плечо, – там, на лекции… «корешки закорешились» – это я сейчас вроде как «корешок»?

Теперь Анчуткин кивнул с сожалением и сочувствием.

Вот только его соплей мне совсем не надо было.

– Значит, «корешок». Ладно, – процедила я сквозь зубы и прикрикнула на Анчуткина: – Чего застыл? Показывай, куда идти.

Мы снова начали бесконечное восхождение, а я расспрашивала:

– А бумажка, которую ректор с меня снял? Это что было?

Заклятье, – вздохнул он. – Царёв по заклятиям лучше всех. С ним Кош Невмертич занимается по особой программе.

– Прямо по особой? – спросила я зло. – И что он тебе там наособил, что ты скакал, как сумасшедший?

Анчуткин успехнулся и смущенно пригладил волосы на макушке:

– Сделал так, как будто по мне ползали муравьи – много, и кусались, как собаки.

– И часто он так развлекается? Ваш «вершок»?

– Ну… часто, – промычал Анчуткин. – Ты с ним не ссорься. А то выкинет какую-нибудь гадость… В этот раз заклятье почему-то на меня перескочило…

– Перескочило? – я опять остановилось. – Так он повесил на меня бумажку, и это я должна была быть в муравьях?