Дмитрий Баскаков - Маг и нимфа, или Неправильное фэнтези

– Ответ верный, – сказал волшебник.

Я поперхнулся.

– То есть как – верный?! Вы хотите сказать…

– Максим Андреевич, – проникновенный тон чудотворца заставил меня замолчать. – В своём ответе на мой вопрос о том, чем мы занимаемся, Вы забыли упомянуть про образовательный аспект нашей работы… Про образовательный и научно-исследовательский. Позвольте напомнить Вам, что исследователи, скажем, от медицины зачастую разводят штаммы бактерий не просто опасных, а смертельно опасных. А Вы знаете, для чего? Для того, чтоб узнать, как они развиваются, для того, чтоб понять, что нам делать, если что-нибудь выйдет из-под контроля… Вам ясно?

– Что? – спросил я.

Аполлон Артамонович пожевал губами, вид у него вдруг сделался очень печальный.

– Про бактерии мне ясно, – поспешно сказал я. – Про «Гатчину», в общем, тоже. Мне неясно, какое это всё отношение имеет к тому, чем мне предстоит заниматься, когда мы с вами дойдём до «вокзала».

– Со мной? Нет, увольте, – волшебник остановился. – Я Вас оставлю сейчас, Вы не против?

Я молча развёл руками.

– Что касается Вас… Думайте. Думайте и учитесь. Пока Вам есть о чём думать. И пока есть у кого учиться. И пока есть чему… Учитесь. И думайте. Хорошо?

Я стоял и старался не показать, насколько разочарован тем, что мне в очередной раз отказали в ответе.

– И, Максим Андреевич… «Амазонка», Вы помните? «Амазонка»!

Я вздохнул и, кивнув на прощание шефу, двинулся дальше. Вокруг по-прежнему было утро, но оно уже не казалось мне таким безмятежным, как прежде.

Маг покинул меня, когда мы уже почти подходили к цели. Вздохнув и погрузившись в печальные мысли о том, что вокруг что-то опять происходит, а я снова не понимаю, что именно, я свернул на Третью Наушкинскую и зашагал к «вокзалу» номер тридцать четыре. Утренний город плыл мне навстречу, играя в лучах восходящего солнца.

Разумеется, Аполлон Артамонович не был совсем уж неправ, говоря, что Сказка меняет нас более, чем мы ожидаем, и здесь я готов подписаться под каждым словом, однако раздувать вокруг этого щёки было, пожалуй, слегка рановато. В конце-то концов, мы ведь не будим древних чудовищ, не насылаем проклятия и не испытываем на прочность ни мир, ни людей, так что все те небольшие проблемы, что мы порою имеем, вполне вписываются в категорию мелких проколов, без которых ни одно хорошее дело существовать не способно. Меня, скорее, беспокоило то, как всё это было связано с одуванчиком-амазонкой, с которой я должен был встретиться через пару минут, и что в этом совершенно обычном с виду задании было скрыто такого, ради чего Аполлон Артамонович решился пожертвовать завтраком и о чём говорить прямо он явно стеснялся.

Я миновал несколько дворов, разрезанных наискось туго натянутыми бельевыми верёвками, едва не спугнул стаю голубей, под забранным белым тюлем окном ожидавших свой завтрак, обошёл овражек, заросший лебедой и заваленный осколками патефонных пластинок, прошёл ещё около сотни шагов по пыльным булыжникам и, наконец, оказался на нужном «вокзале».

На синем дорожном знаке, укреплённом на фонарном столбе, была изображена телега с запряжённой в неё лошадью, а ниже пристроилось слово «Сказка». На краю скамейки под знаком сидела девушка в неяркой одежде и смотрела прямо перед собой. Я присел рядом. Соседка медленно повернула голову в мою сторону, скользнула по мне равнодушным взглядом и вновь отвернулась.

– Привет, – поздоровался я.

– Здравствуйте, – голос прозвучал безучастно и хрипло, как у человека, что не привык разговаривать с незнакомцами, однако же промолчать считает невежливым.

– Ты… Вы тоже в Сказку? – спросил я, чувствуя, что, если не поддержу разговор сейчас, начать его снова будет не слишком-то просто.

Девица кивнула.

– Меня Максимом зовут. А вас… Тебя как?

На мгновение – всего на мгновение – девушка подняла голову, и глаза её, глядящие вдаль, странно блеснули. Затем веки её вновь опустились, а взгляд устремился под ноги. Я ждал.

– Верная, – сказала она, наконец.

– Э-м-м… – протянул я, слегка сбитый с толку.

– Мне всё равно, что вы себе думаете, – быстро добавила Вера – скорее себе, чем мне. – Ваши проблемы.

– Никаких проблем, – поспешил согласиться я. – Верная… Что же, красивое имя.

– Не смейтесь, пожалуйста.

Я вздохнул, снял рюкзак, откинулся на спинку скамейки и принялся доставать бутылку с водой. Через минуту должна была подъехать телега, и история, которую мне предстояло, в случае чего, клеить, должна была начать развиваться сама по себе. Но всё же: что могло произойти здесь такого, ради чего стоило впутывать в это дело не просто полевого агента, а, в придачу ко всему, мага? Пусть не магистра и даже не эсэсэса [1] С. с. с. – старший сказочный сотрудник. , а всего лишь аспиранта, но – мага?

– Вообще-то, меня зовут Вера, – тихо, будто бы ни к кому не обращаясь, сказала вдруг девушка. – Я просто надеялась, что в Сказке это не имеет значения. Правда ведь?

– Наверное, – поспешил согласиться я. – Со Сказкой вообще порой сложно понять, что имеет значение, а что – нет.

– Извини, не запомнила, – девушка вдруг подняла на меня глаза и улыбнулась застенчивым, но весьма обаятельным образом. – Михаил, да?

– Максим.

– Верная.

Мы пожали друг другу руки.

– Ничего, если на «ты»?

– Очень приятно, – кивнул я. – Так даже лучше.

– Я в школе учусь. Десятый класс. А вы… Ты чем занимаешься?

– Я – волшебник, – ответил я. Универсальный ответ: люди, как правило, хоть и не верят такой наглой правде, но и не задают лишних вопросов.

Верная рассмеялась, а потом вдруг показала язык.

– Я что-то не то сказал? – спросил я, удивлённо моргая.

– Всё в порядке, – девушка успокаивающе похлопала меня ладонью по руке. – Просто ты не соврал.

Когда стук копыт стих вдали, я крайне осторожно, по одному, раскрыл глаза, затем так же медленно поднял голову, готовый в любое мгновение вновь притвориться контуженным, и огляделся. Рядом не было никого, если не считать неудачливых разбойников: трое из них валялись в траве в поле зрения, и ещё двое, насколько я помнил, должны были лежать где-то поблизости. Возница висел в неестественной позе, перекинувшись через козлы грустно уставившейся в землю пустыми дышлами телеги, связанный, как и все, и стонал. «М-да, – подумал я, поскольку высказать что-либо вслух мешал кляп. – Я бы понял ещё, если бы нас всех связали, чтобы забрать, или просто отправили на все четыре стороны, или хотя бы попытались убить. Но связать семерых избитых людей и оставить в лесу – это уже что-то с чем-то».

Я попробовал пошевелиться – вонзившиеся в запястья и ноги верёвки красноречиво напомнили, что наложившая их рука действовала с холодной расчётливостью, не оставляя места какому-то там побегу, совершённому приключенцем-любителем. Перекатившись на спину, я кое-как сумел сесть, но на этом, похоже, моя свобода заканчивалась. Конечно, я мог бы ещё при желании свалиться на землю, но такая перспектива мне не очень-то улыбалась. Я пошарил глазами вокруг, но, разумеется, не обнаружил ничего такого, чем бы можно было разрезать верёвку: это мы, гуманисты, всегда сохраняем туристу как минимум пять вариантов выхода из трудного положения, тогда как молодые разбойницы сделали свою работу на удивление чисто и профессионально. Молодые разбойницы… Чёрт бы их взял!