Ирина Критская - Бегство

– Второй вариант – успокоить тебя совсем. Спецов много, но вот верить никому нельзя. Один неверный шаг, вся жизнь кувырком, а ты того не стоишь.

Катарина вдруг подумала, что этот способ дорогому муженьку просто не по трусливому рылу, описается от страха в дорогие штаны.

– Так что я выбрал третий. Все оповещены, что у тебя сложное заболевание нервной системы, что ты в элитной клинике, что правда, хотя я немного слукавил с отделением. Ну, и что ты будешь лечиться долго. Очень долго. Годы.

Муж, наконец, закончил свое вещание, обтер рот шикарным батистовым платком с монограммой, заодно высморкался, рассмотрел результат, сложил платок и вытер им лоб. Катарина удержала очередное "Бэээ", сделала четыре коротких вдоха и задержала дыхание. Потом выдохнула, опустила ноги, хмыкнула.

– Ну, поздравляю с достойным выбором способа меня уконтропупить. Только xpeн тебе. Я тебя переживу, можешь не сомневаться. А теперь пшел вон, у меня через десять минут минеральная ванна. А я ноги не брила сегодня. И ещё одно место.

Задумчиво проводив гостя взглядом, Катарина зло сдернула халат и пошла в ванную. Процедура и впрямь была назначена на двенадцать.

– Привет, соседка. Давай я сестричке тысчонку подкину, чтобы она нас с тобой в одну ванну загрузила. Ванны здесь большие, заплыв может быть приятным.

Катарина вдруг застыдилась своей полноватой груди, предательски выпирающей из спортивного купальника, потому что Денис смотрел прицельно и очень заинтересовано. Кого-то он ей напоминал. Мужик-то явно далеко за сороковник, а в глазах что-то такое, из давно забытого – юный блеск, восторженное выражение. Был когда-то мальчик у неё с таким взглядом. Только вот вспоминать это больно. Да и не возвратить. Она мотнула головой, как будто прогоняя назойливую муху, прошла мимо в свою кабинку, плотно прикрыла дверь. Крупная, похожая на кобылу с гнедым хвостом медсестра странно гыкнула, открыла краны и вода, весело пузырясь, начала наполнять ванну, воздух стал лёгким и ароматным.

– Сегодня у нас вербена. Купальник снимите, Катарина, тело должно ощущать массаж пузырьков.

Катарина подумала, потом стянула купальник, быстро залезла в ванну и закрыла глаза. Удовольствие, действительно, было полным – мягкое прикосновение слегка бурлящей тёплой воды, запах вербены, тихий, ласковый свет.

– Ну что? Законопатил он тебя? Мой тоже доставал – не пей, не кури, с садовником не траxaйcя. Дебил. Я тоже здесь лежала, кстати. Они меня токами лечили, идиоты. А потом я свалила.

Катарина открыла глаза, вздрогнула всем телом, хотела было заорать, но удержалась. На краю ванны, опустив худые ступни в воду, сидела та самая рыжая. Стриженая голова казалась фарфоровой, огромные глаза просвечивали насквозь.

– Да ладно, не бзди. Не хочешь, не надо, варись в собственном соку. Пошла я.

Девица растворилась, как будто растаяла в поднимающемся из ванны парном тумане

Дождь лепил в окно палаты (спальни, как говорили здесь умалишенные алкоголики, в ряды которых влилась Катарина, наивные дурачки наивно полагали, что за их огромные бабки к ним относятся, как к людям) так, что стекло стало похоже на бугристую плоскость, которую дёргают вверх-вниз. Он лупил по дорогому деревянному карнизу, бился в истерике, пытаясь прорваться внутрь, но крепкие стекла не пускали, и дождь исходил рыданиями. Катарина задумчиво сидела у окна, толстый доктор придумал для неё какую-то особую терапию, и после неё ей все время хотелось есть и спать. И ещё кое-чего хотелось, причём так, что сводило низ живота, сводило до боли и судорог, особенно, когда рядом оказывался лукавый сосед. А сосед оказывался рядом часто, Катарина явно зацепила его мужское естество, и он все дефилировал в поле зрения, пританцовывал, как петух перед курицей, и Катарина чувствовала – ещё пару дней терапии и её крепость падёт. Сейчас опять на неё накатило, она встала, чтобы достать из холодильничка ледяной цитрусовый сок – освежающая кислота лимона всегда немного охлаждала нутряной изматывающий пыл, она ненадолго успокаивалась.

Вот и сейчас, когда ледяная шипучая влага добралась до желудка ей стало немного легче, жар в том самом месте чуть утих, и она вздохнула свободнее.

– Ой, ой, холодный сок может навредить вашему горлышку, дорогая. Мы так не договаривались. Болеть здесь ни к чему, такая интересная жизнь, вдруг пропустите что. Я, кстати, за вами, дорогая. У нас капельница сегодня, ноотропы очень распрекрасные, дорогие, такие препараты здесь не достать. Дурака умным делают, а уж такую умницу, как вы – просто на ноги поставят, нервную систему успокоят, все таланты проявят. Книжки начнёте писать.

Раиса, дежурная медсестра, смуглая, крепко сбитая, похожая на коричневатый мешок, туго набитый соломой, в который вставили хорошо надутый шарик с глазами и носом – пуговкой и четыре колбаски, сверху и снизу, а потом нахлобучили на это все медицинский костюм, перчатки и белые тапки, этакая веселушка-хохотушка подскочила, затеребила, заставила накинуть поверх костюма шубку, объяснив, что пойдут по улице, а с утра захолодало, вытолкала Катарину сначала в коридор, а потом на улицу, ткнув в двух гориллоподобных охранников серебристым жетоном- пропуском, и уже на улице, обернувшись к своей пленнице, блеснула недобрыми, какими – то рыжими глазами.

– Заскочим к доктору, подпишем согласие. На эти лекарства надо согласие, больно дорогие, если что, клиника не расплатится. Это минутка.

В крошечном кабинете, похожем на коробку за маленьким столиком сидел такой же маленький доктор. Он был похож на Буратино в старости, из круглых морщинистых яблочек щёк торчал длинный острый нос и даже шапочка, натянутая на не по возрасту крутые кудри, встала на затылке колом, удивительно напоминая Буратинский колпак. Он кинул взгляд на Катарину и у неё возникло ощущение, что её коснулась мышь.

– Присядьте. Небольшое обследование и подпись согласия займёт не более десяти минут. Протяните руку.

Катарина протянула Буратине руку, он суетливо померял давление, температуру, ткнул какой-то странной пробиркой с наконечником-иглой в предплечье, снова выпустил свою мышь, чуть усмехнулся.

– Всё-все… Не пугайтесь, просто тест. Вот согласие, читайте, подписывайте.

Катарина начала было читать бумагу, плотно исписанную тонкими, бледными буковками, но в глазах стоял туман, голова кружилась и прочесть ничего толком не удалось. Поэтому, она, плюнув, подписала, Буратино утащил лист куда-то под стол и встал, провожая пациентку. Раиса подхватила Катарину под руку, уже поймав её при падении, кивнула доктору, тот вывез откуда-то инвалидное кресло. И последнее, что видела Катарина, это узкую, длинную бутыль с розовой жидкостью, висящую на штативе и, блеснувшую в ярком, откуда-то взявшемся солнечном свете тонкую и длинную иглу.