Ольга Будянская - Темнейшая страсть

Камео думала, что большего волнения она испытать не может. Но когда с ней рядом сел Торин, она поняла, что ошиблась. Это была мука.

— Горько! — закричал вдруг Меддокс.

Воцарилась тишина. Анья с Люциеном переглянулись и уже было потянулись друг к другу, как…

— Горько! — надрывался Меддокс. — Горько! Анья, какого чёрта ты в соус столько перца насыпала?! И одним глотком воин опорожнил пол графина с водой. Он бы выпил весь, но там осталась только половина.

В общем, Камео была довольна вечером, если бы её мысли не отвлекались постоянно на Торина. После столь запоминающегося ужина девушка, чтобы как-то переключить внимание на что-нибудь, кроме Торина, подошла к книжной полке, стоящей в гостиной и принялась выбирать.

— Камео, — о, этот голос.

— Торин.

Торин улыбнулся ей, и она схватила первую попавшуюся книгу. Торин сделал то же самое.

— Правильно, пусть все думают, что мы обмениваемся мнениями о книгах.

Камео оглядела гостиную, полную людей. На них не обращали внимания, но, наверное, воин прав. Неизвестно, что он хочет ей сказать.

— Ты просто потрясающе выглядишь. Никаких платьев, этот костюм делает тебя независимой. Правда, без него ты мне нравишься больше.

— Ох, Торин!

— Знаешь, что я хотел сделать, как только ты пришла? — страстно зашептал он.

— И что же?

Его улыбка была поистине хищнической.

— Я хотел утащить тебя туда, где нас никто не найдёт. Я бы обнажал каждый дюйм твоего тела, а мои губы в это время не отрывались от твоего рта.

— Торин.

— Да, — продолжал он. — Я бы прикусил мочку твоего уха, затем спустился к шеи, а потом двигался вниз, остановившись на груди. А знаешь, куда бы я дел свои руки.

Камео напомнила себе, что они не одни. Но её мозг отказывался рассуждать здраво. Торин придвинулся ближе.

— Я бы гладил ими твои прелестные бёдра, которые раскрылись для меня. Я стал бы вводить в тебя сначала один палец, потом два, притом я не отрывал свои губы от твоей груди.

— Торин, ты… о, Господи, что ты со мной делаешь?!

— Представь себе, как я обвожу языком твои соски, одна мои рука двигается в тебе, а другая прижимает твои бёдра к моим. Ты чувствуешь моё желание?

— Убить тебя мало!

— За что?

Оба тут же вернулись на землю. Анья стояла перед ними, переводя взгляд с одного на другую.

— Э… понимаешь, Торин… не согласен с моим мнением. Мы тут… книжки читаем и обмениваемся впечатлениями.

— И что, интересные книжки?

— Очень, — с готовностью закивал Торин.

Анья посмотрела на обложки и её лицо приняло донельзя удивлённое выражение.

— Камео, я не знала, что ты хочешь завести гусей, — наконец сказала Богиня Анархии.

— Гусей? Камео догадалась прочитать название книги, которая, как она уверяла, чрезвычайно её заинтересовала. "Разведение гусей в домашних условиях". Торин с испугом посмотрел на свою книгу, потому что у Аньи при взгляде на неё глаза чуть из орбит не вылезли. Через секунду его собственные глаза стали же такими, как у Аньи. Обложка гласила: "Руководство по вязанию крючком и спицами для профессионалов".

— Да, я этим занимаюсь, — не признаваться же, что книгу он держал для отвода глаз.

Когда Анья отошла, Камео не знала, куда деться от смущения. В конце концов она заявила, что хочет подышать свежим воздухом и поспешно вышла из дома. Торин через некоторое время последовал за ней. Если бы он только знал, какую ошибку совершает, он бы ни за что не позволил ей выйти за порог дома Люциена.

Глава 10

Он сам тронул её за руку, заставив остановиться. Они стояли на улице, рядом с тропинкой, уходящей к лесу. Как всегда, она не могла противостоять ему. Не в силах сдерживаться, она прильнула к нему и запрокинула назад голову, надеясь на его поцелуй.

— Давай пройдёмся, — предложил он. И это всё?

— Мне надо тебе кое-что сказать и… показать. А вот это уже лучше. Если только он не хочет сказать, что желает прекратить их отношения. Она не вынесет этого. Но он касался её так нежно, он совсем недавно шептал ей на ухо такие непристойности, что у девушки закипала кровь и было непохоже, что он собирается её бросить.

— Хорошая погода.

— Да, ничего. В курсе, грозу обещали.

Так, стоп. Что за светские разговоры. Они бы ещё политическую ситуацию обсуждать начали!

— Так красиво, — произнесла Камео, оглядываясь вокруг. Они примостились у небольшого дерева, и она старалась быть ближе к нему.

— Не так, как женщина, что я вижу перед собой.

— И это говорит мужчина, который сравнивал мои прелести с преимуществами осадной машины.

Торин на миг устыдился. Но тотчас же стыд заменила гордость. Может, он не был раньше силён в комплиментах, зато у него было полно других достоинств, и ей этого было более чем достаточно.

— Не сердись, — поспешила сказать Камео, не желая его огорчить. — Ты же знаешь, мне это не особо нужно. В конце концов не за красивые слова я…

— Ты что?

Она чуть было не сказала ему о любви. О Господи, но ведь она хотела сказать ему об этом. Камео вынуждена была себе признаться, что ждала, что он первый произнесёт заветные слова. А если она его напугает, вдруг он не может пока ответить на её чувства? Тогда её признание станет преградой между ними. Но она уже не может молчать.

— Так что? — настаивал он. Вот прицепился. Ну не может она сказать ему сразу, пусть он даст ей несколько минут, чтобы она могла собраться с духом.

— Камео? Вот зараза.

— Ты хотел мне что-то показать, — напомнила она ему.

— Да, хотел, но… Камео, ты что плачешь?

Она плакала? Нет. Она с удивлением ощутила влагу на своих щеках. Он уже второй раз заставляет её плакать. И оба раза это не было связано с Несчастьем. Обычно она вела себя так, что любой в её присутствии хотел застрелиться, только бы не смотреть в эти серебристые глаза, самые печальные глаза на свете. С Торином же она чувствует себя по-настоящему счастливой, но если он решит положить конец их связи, её демон снова завладеет ею и уже навсегда.

Торин обнял её. Девушка растаяла. Она скажет ему это чёртово признание. Если он захочет оставить её, она приползёт к нему на коленях и будет умолять его о любви. Только бы он не отталкивал её. Она сделает всё, чтобы он был счастлив. Рыдания сотрясали её тело. Его объятия стали ещё крепче. Это было невыносимо.

Воин терялся в догадках. Только что они с Камео мирно разговаривали, она даже подтрунивала над ним, а теперь вот плачет. Было так хорошо, а он всё испортил. Торин был готов дать себе пинка. Ну что он опять сделал не так?

— Камео, любимая, — нежно произнёс он. — Скажи, что случилось. Я сделал что-нибудь неправильно? Что-то не то сказал? Умоляю, скажи мне, милая.

Любимая? Милая? Неужели она слышит именно эти слова? Да, это так, но всё же это не признание в любви.