Карен Монинг - Эльфийская лихорадка

— Нет. Король хотел расквитаться со своей женщиной. Она исчезла из серебряных зеркал и покончила с собой. Ей стало ненавистно то, каким стал Король. Она только так могла уйти от него.

Я вздрогнула, пораженная темной историей.

— Говорят король начал сходить с ума, но когда его безумие утихло, он с ужасом взглянул на Королевство, которое сотворил. Он поклялся ее именем, что все изменит, станет лидером своей расы. Но он знал слишком много. Знание — сила. А большие знания — это огромная сила. До тех пор, пока он обладает ими, его раса никогда не доверилась бы ему. Он понимал, что они не подпустят его к Котлу Забытья, и даже если подпустят, то убьют сразу же, как он выпьет из него. И он создал мистическую книгу, чтобы вылить в нее все свои темные знания. Освободившись от своих знаний, он хотел изгнать Книгу в другое королевство. Туда, где ее никогда бы не нашли и не причинили с ее помощью вреда. Король Видимых хотел вернуться к своим, Видимым, умоляя о прощении. Хотел возглавить расу и вступить в новую эпоху — патриархат. Невидимые, конечно, должны были отправиться гнить в тюрьме.

— Так вот что такое Книга, — воскликнула я, — часть Короля Невидимых. Худшая его часть.

— Шли тысячелетия и Книга менялась, как меняются все Эльфы, и стала жить своей собственной жизнью. Стала чем-то совсем иным, чем ее создал Король.

— Почему Король не уничтожил ее?

— Она была равна ему по силе. И он не мог обезвредить ее. В одно время он испугался, что она может разрушить и его. Он избавился от Книги и о ней забыли на очень долгое время.

Меня волновало, каким образом она стала заботой для ши-видящих, но я не спросила. Если В’лейн не знал, что она там находилась, то я бы не хотела становиться тем, кто выдал ему эту тайну.

Он презирал Ровену и мог решиться наказать ее. Другие ши-видящие могли бы при этом пострадать.

— Для чего она нужна Королеве? Подожди-ка, если Королева мертва, тогда кто такая Эобил?

— Одна из многих, кто впоследствии возглавлял нашу расу. Она нужна ей потому, что, как предполагается, в ней сосредоточена вся его темная сила. В Книге есть ключ к истинной Песне Сотворения, который был потерян семь сотен тысяч лет назад. Король был близок к разгадке, очень близок. И только обладая знанием Песни Сотворения можно снова заключить Невидимых в тюрьму.

— А Деррок? Для чего ему нужна Книга?

— Он наивно полагает, что может завладеть ее силой.

— Берронс?

— Аналогично.

— Я должна поверить, что ты не такой как они? Что ты на самом деле хочешь передать эту мощь Королеве, и поступаешь не из корыстных побуждений? — не без сарказма спросила я. В’лейн и удовлетворение исключительно собственных интересов — два неразделимых понятия.

— Ты кое о чем забываешь, МакКайла. Я из Видимых и я не могу прикасаться к Книге. А она может. Король и Королева — единственные в нашей расе, кто может прикасаться ко всем реликвиям Видимых и Невидимых. Ты должна добыть ее. Позови меня и я буду сопровождать тебя. Мы единственные, кто имеет шанс восстановить стены, уберечь их от полного разрушения. Не старуха, не Деррок, не Берронс. Ты должна поверить в Королеву, как я.

Уже стемнело, когда я вернулась домой, вся холеная — массаж, маникюр, педикюр и эпиляция сделали свое дело.

Меня ожидали двенадцать длинных красных роз, завернутых в тонкую бумагу. Их прислонили у входа в магазин, в углубленной его части.

Я наклонилась, чтобы поднять их, затем вошла в свое жилище, теребя в руках карточку.

Помоги мне найти ее, и я верну твою сестру. Откажись — и я заберу то, что ты ценишь больше всего.

Так. Так. Все мои почитатели дали о себе знать. В листьях роз вложен сотовый телефон с уже написанным сообщением: «Да или нет?» Номер абонента не высвечивался — я могла послать ему ответ, но не могла позвонить.

— От В’лейна? — позади меня послышался голос Берронса.

Я тряхнула головой, недоумевая, что же я «ценю больше всего» и боясь предположить, что это может быть.

Я чувствовала электричество его тела, пока он обходил меня и брал карточку из моих рук. Он не отошел. Где-то внутри себя я боролась с желанием прислониться к нему, пытаясь найти успокоение в его силе. Обнимет ли он меня, вселяя в меня чувство безопасности хотя бы на мгновение? Пусть даже это будет иллюзия.

— А, это избитая фраза «то, что ты ценишь больше всего», — проворчал он.

Я медленно обернулась и посмотрела на него. Он выпрямился, сделал неглубокий вдох и через мгновение уже касался моей щеки.

— Какое отчаяние — прошептал он.

Я повернула лицо к его ладони и закрыла глаза. Его пальцы переплелись с моими волосами, обхватили голову, затем легко коснулись татуировки. Она горела от его прикосновений.

Он обхватил меня за основание черепа, сдавил и медленно поднял меня на носочки.

Резко вдохнув, я открыла глаза. Ему не свойственно человеческое. О, нет. Только не ему.

— Никогда больше не показывайте мне этого, — его напряженное лицо излучало холод. Как и голос.

— Почему? Что ты сделаешь?

— То, что требует моя природа. Идите внутрь. Наступило время для вашего урока.

Мой урок опять не дал результатов.

После этого Берронс и я колесили по улицам. Я не получала никаких подсказок от Джейни с момента его последнего звонка, четыре ночи назад. Я прочитывала газеты каждый день. Если я правильно распознаю опознавательные знаки Синсар Даб, в чем я была почти уверена, то это значит, что она находила себе новую жертву каждую ночь.

Я знала, чего хотел инспектор: он ждал приглашения на «чай».

А я ждала подсказки Всевышнего, готовая пойти в атаку в любой момент. Я хотела, чтобы он направил меня на путь, подсказал, кому верить, а кому — нет. У меня не было сомнений, что Джейни получит то, что ему нужно раньше меня.

Я ошиблась.

Мы пробыли на улицах почти шесть часов, прочесывая улицы, разъезжали на Вайпере туда и обратно.

После стольких ночей, проведенных в поисках, я знала каждую улицу, каждую аллею, каждую автостоянку. Я знала расположение всех магазинов и заправочных станций, которые работали от заката до рассвета. Их было немного.

Но криминальная обстановка в городе не способна удержать дома любителей вечеринок — пьяных и одиноких трудно загнать домой. Я знаю это с тех времен, когда работала барменом — зато разогнало владельцев небольшого бизнеса и его работников, которые закрывались задолго до наступления темноты.

Было очень грустно видеть, как в Дублине появляются все новые заброшенные районы. Только прошлой ночью мы обнаружили Темную Зону размером в два квартала, еще не отмеченную на моей карте. Каждый новый квартал, который превратился в Темную Зону, я оплакивала как свою личную потерю. Как оплакивала бы несколько дюймов своих волос или загубленный наряд. Мы оба менялись, этот шумный, наводненный всякой нечистью город и я.