Лиза Хендрикс - Бессмертный воин

«О нет. Пожалуйста, Один, только не это»

— Это не выходит у меня из головы с тех пор, как Алейда рассказала мне. Но даже если он родится ночью, мне все равно придется уйти на рассвете. Я не могу унести новорожденного в леса, если он не изменится, и я не могу оставить орленка на руках у Алейды, если это все же произойдет. Мне нужен кто — то, кто понимает, кто может остаться, когда я вынужден буду уйти, кто сможет позаботиться о них обоих несмотря ни на что. Кто — то вроде вас.

— Тогда я буду там, милорд, хотя я совсем не уверена, что вы действительно этого хотите.

— Мы будем там вместе, — он изучал ее суженными глазами. — Вы странная, Целительница. У вас что, совсем нет ко мне неприязни?

— Вы не причиняли мне вреда

— И тем не менее я не должен был быть так… — он пытался подобрать слово, но не находил его. — Примите мои извинения.

Она примирительно кивнула. — Что изменилось, милорд? Почему вы решили доверять мне?

Он кивнул в сторону Бранда. — Он. Он презирает всех ведьм, и все же спит на ваших коленях. — Он поднялся и пошел к дверям, чтобы проверить небо. Позади него Мейрвин вскрикнула от озарения.

— Я много раз видела, как Бранд делает то же самое, — объяснила она.

— И теперь вы понимаете почему.

— Да. Я буду хранить вашу тайну, милорд, — пообещала она снова.

— Я знаю, — он закрыл глаза, пряча эмоции, которые вызвали простые, полные понимания слова Мейрвин. Бранд был прав: она была хорошей женщиной. Было трудно поверить, что она была ведьмой. — Разбудите его, Мейрвин, нас не должно быть здесь, когда медведь вернется. Я позабочусь о вас.

Несколько ночей спустя Иво передвинул своего слона и произнес:

— Мат?

— Уже? — Со вздохом Алейда повертела своего короля между пальцами. — Мне кажется, что по мере того, как растет мой живот, мозг мой уменьшается.

— Да, миледи, — сказала Беата со своего места в углу комнаты, — малыш сейчас высасывает ваш разум точно так же, как позже он будет высасывать молоко из Ваших грудей, и они станут такими же плоскими, как кошелек бедного человека.

— Беата!

— Вот почему Вы должны взять кормилицу, — невозмутимо продолжила Беата, — я Вам твержу об этом уже сотни раз.

— Я, эээ, думаю, что хочу увидеться с Освальдом, — пробормотал Бренд, поднимаясь.

— И я говорила тебе, что не хочу никакой кормилицы, — проигнорировала его резкое отступление Алейда. — Для чего мне тогда грудь, если я не могу кормить ею своего ребенка?

— Я иногда могу ее использовать, — добровольно вставил Иво.

Алейда повернула к нему лицо и начала расставлять шахматы для следующей игры.

— Ваше удовольствие не рассматривается.

— А почему нет? — требовательно спросила Беата. — Вы ведь хотите, чтобы он пожелал от Вас еще одного ребенка? — Она повернулась к Иво. — Если она будет кормить грудью этого, то не скоро сможет подарить Вам следующего.

— Это правда? — Иво обратился к Алейде.

— Я не знаю. Она так говорит, но она также говорит еще много других вещей, насчет ложности которых я абсолютно уверена. И это не имеет никакого значения. — Алейда развернулась к Беате. — У меня не было кормилицы, и прекрати донимать меня этим, иначе я отошлю тебя назад и попрошу Мейрвин быть моей повитухой.

— В любом случае я хотел бы, чтобы Мейрвин присутствовала, — произнес Иво, переставляя свою фигуру на клетку, которую Алейда так беспечно ему открыла.

— Я принимаю всех младенцев в поместье, милорд, — сказала Беата.

— Этого ты тоже будешь принимать. Но все равно я хочу, чтобы Мейрвин тебе помогала.

Беата от гнева даже покраснела.

— Мне не нужна ничья помощь, я…

Алейда остановила ее взмахом руки.

— Милорд, я только поддразнивала Беату. Я не ожидала, что Вы так серьезно отнесетесь к этому.

— Ваши слова только напомнили мне мои мысли, и я высказал их. — Он постарался, чтобы его голос не звучал слишком озабоченно, иначе она опять начнет спорить с ним. — Я знаю, что Вы справитесь без нее, но побалуйте меня.

На мгновение ее брови взлетели вверх, но, к счастью, она через минуту согласилась с ним.

— О, хорошо, тогда мы примем ее помощь, не так ли, Беата?

— Как пожелаете, миледи, — голос служанки был достаточно милым, но ее взгляд, обращенный на Иво, был чистым ядом.

— Найди Бренда и скажи ему, что все в порядке, и он может возвращаться, — приказал Иво, желая избавиться от нее. — И потом проверьте, остался ли еще яблочный пирог. Я все еще голоден.

Когда она ушла, Алейда открыла игру ходом пешки.

— Есть и другие вещи, которые мы должны обсудить, милорд, например, имя.

Имя. Рука Иво зависла над шахматной доской. Он не хотел участвовать в выборе имени. Оно делало ребенка слишком реальным. Человеком.

— У нас еще есть время.

— По словам Беаты, имя даст уверенность, что он скоро появится.

— Ага. Ну, тогда подбери ему что — нибудь.

— А у тебя нет предпочтений?

— Нет.

— Возможно, имя твоего отца или деда.

Торли или Бьянлаукр.

— Они не подходят.

— Тогда имя кого — нибудь из друзей. Бренд или Ари, или кого — нибудь еще.

— Нет. — Если он не будет отвечать ей, возможно, она прекратит эту пытку.

Но на этот раз вылезла ее дотошная сторона, и она продолжила допрос.

— Я точно знаю, какое имя я не хочу, — она продолжила, пытаясь втянуть его, — Роберт, Невилл, Виталь, Юстас.

— Юстас? Какое — то оно короткое и неуверенное.

— Да, зато Виталь — обратное. Но я не хочу, чтобы у моего ребенка было одно из этих имен. Ни Вильгельм. — Добавила она. — Даже, если он твой господин.

— И твой. Нравится тебе это или нет, ты должна быть ему преданна, как королю.

— Он получит мою преданность, когда я верну своего деда, но мой сын не получит его имя.

— Выбери какое — нибудь еще.

— Но какое? — Она пытала его, явно раздраженная отсутствием у него интереса к такому важному вопросу. — Хью? Фальк? Гай? Мартин? А если я ошиблась и будет девочка? Как насчет Изабеллы? Матильда? Херлив? Джоанн?

— Святой Бог, Алейда, имя — это все, что тебе требуется?

— Мне нужно… — рявкнула Алейда, — знаешь, почему я переживаю? Ты не хочешь этого ребенка, и это ясно, как божий день. Осмелюсь предположить, что ты с большей готовностью подберешь кличку лошади. Возможно, мне следует назвать его Римфэкси. По крайней мере, я знаю, что это имя тебя устраивает. — Ее глаза сверкали от слез, она отодвинула назад свой стул, в гневе стукнув кулаком по шахматной доске.

Еще до того, как она вскочила на ноги, Иво упал перед ней на колени.

— Прости меня, Алейда, — он взял ее руки в свои и поднес к губам. — Я не хотел расстраивать тебя. Я знаю, что это важно для тебя.

— Так же, как должно быть важно для тебя, — она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Когда она их вновь открыла, слез уже не было. — Имена очень важны. У них есть значение и значимость, и имя нашего сына следует выбирать с осторожностью, если конечно нет никакой причины, чтобы он оставался маленьким птенчиком.