Алекс Финн - Чудовище

Медведь:Морскую пену?

Лягушонок:Нстощя лбвь стот этго.

Чудовище Нью-Йорка:Могу я сказать кое-что?

Лягушонок:А тбе рзве мжт кт-то помшать?

Чудовище Нью-Йорка:Все парни – придурки. Ты можешь пустить коту под хвост свой шанс ради парня, который этого не заслуживает. Никто не стоит, чтобы ради него становились морской пеной.

Молчунья:Ты даже не знаешь его!

Чудовище Нью-Йорка:Так же, как и ты. Ты в море – он на суше.

Молчунья:Я знаю все, что мне требуется. Он совершенен.

Лягушонок:Я уврн, эт так и сть.

Чудовище Нью-Йорка:Я просто стараюсь быть реалистом. Он может не обратить на тебя внимание. Ты же говорила, что должна будешь стать немой.

Молчунья:Я спасла его, когда он тонул. О, забудьте об этом.

Лягушонок:Млчнья, чудвще оно и в Африке чудвище. Не пзволй ему влять на тбя.

Молчунья покинула чат.

Чудовище Нью-Йорка:Извините, но в Нью-Йорке действительно трудно быть чудовищем.

Глава 3

Замок

(перевод: Майя vespe rm Трофимова , Ирина Iika Маликова)

В следующем месяце я переехал. Отец купил особняк в Бруклине note 3 Note3 1 и сообщил, что мы переезжаем туда. Магда упаковала вещи без моей помощи.

Первым, на что я обратил внимание в доме, были окна. Старинные, привлекающие внимание, окна с причудливыми рамами. У большинства домов в квартале были окна с лёгкими шторами или затеняющими навесами, выходящими на усаженную деревьями улицу. Отец, видимо, не хотел, чтобы я смотрел на деревья или, что главное, чтобы никто не смотрел на меня. В нашем доме были плотные, тёмные деревянные жалюзи, которые, даже будучи открытыми, задерживали большую часть солнечного света и загораживали открывавшийся перед ним вид. Я мог чувствовать запах свежих досок и краски, и понял, что жалюзи новые. На каждом окне была установлена сигнализация, на каждой двери – камера видеонаблюдения.

Здание имело пять этажей, каждый из которых был почти столь же просторным, как наша квартира на Манхэттене. Первый этаж представлял собой полноценную квартиру с собственной гостиной и кухней. Здесь буду жить я. Огромный плазменный экран занимал большую часть стены гостиной. Там были DVD-плеер и целый стеллаж блокбастеров. Всё, что нужно инвалиду.

За спальней располагался зимний сад, настолько убогий и тёмный, что я бы не удивился, увидев там перекати-поле. Сад обрамляла деревянная ограда, судя по виду, новая. Даже, несмотря на то, что в ней не было никаких ворот, на ограду была наведена камера на тот случай, если кто-нибудь всё же вторгнется на территорию. Отец хотел исключить любую вероятность, что кто-то увидит меня. А я не собирался выходить на улицу.

В продолжение темы об инвалидности, в кабинете рядом со спальней располагался ещё один плазменный экран, только на этот раз с PlayStation. Книжные полки были заставлены играми, но там абсолютно не было книг.

В ванной на моём этаже отсутствовало зеркало. Стены были свежевыкрашенные, но я смог заметить контур того места, откуда оно было отвинчено и которое потом зашпаклевали.

Магда уже распаковала мои вещи — за исключением двух, которые я от нее спрятал. Я взял с собой два розовых лепестка и зеркало Кендры, и спрятал их под свитерами в нижнем ящике своего комода. Я поднялся на второй этаж, где располагались ещё одна гостиная, столовая и вторая кухня. В особняке было слишком много места только для нас одних. И почему отец захотел переехать в Бруклин?

На втором этаже в ванной было зеркало. Но я в него не посмотрелся.

На третьем этаже находилась ещё одна просторная спальня, декорированная подобно гостиной, но пустая, и кабинет без книг. И ещё один плазменный экран.

На четвёртом этаже – ещё три спальни. В самой маленькой из них стояло несколько чемоданов, которые я не узнал. На пятом этаже были лишь горы хлама — старая мебель и коробки с книгами и пластинками, всё покрыто толстым слоем пыли. Я чихнул – пыль налипала на мой звериный мех сильнее, чем на нормальных людей — и отправился назад на свой этаж и уставился через двойные застеклённые двери на садовую ограду. В этот момент вошла Магда.

– А постучать? – спросил я.

– Ой, извините, – и она застрекотала словно белка. – Вам понравилась Ваша комната, мистер Кайл? Я позаботилась о Вас, это хорошая светлая комната.

– А где мой отец?

Магда взглянула на часы.

– Он на работе. Скоро выпуск новостей.

– Нет, – сказал я. – Я имею в виду, где он будет жить? Где его комната? Наверху?

– Нет. – Магда перестала тараторить. – Нет, мистер Кайл. Не наверху. Я буду здесь.

– Я имею в виду, когда он вернётся.

Магда отвела глаза.

– Я останусь с Вами, мистер Кайл. Мне очень жаль.

– Нет, я имею в виду…

И тогда я понял это: « Я буду здесь ». Здесь нет комнаты отца, потому что он не будет жить здесь. Отец не переехал в Бруклин, переехал только я. И Магда, мой новый охранник. Мой надсмотрщик. Нас только двое, навсегда, в то время, пока мой отец живёт счастливой жизнью без Кайла. Я оглядел бесконечные стены без зеркал и окон (все они были выкрашены в яркие цвета — в гостиной стены были красные, в моей комнате – изумрудно-зелёные). Могли ли они поглотить меня так, чтобы не осталось ничего, кроме воспоминания о красивом парне, который исчез? Повторю ли я судьбу того парня из школы, который погиб в результате несчастного случая в седьмом классе? Все плакали тогда, а теперь я уже позабыл его имя. И, могу поспорить, все забыли, точно так же, как забудут моё.

– Прекрасно, – я подошёл к тумбочке. – Так, где телефон?

Пауза.

– Телефона нет.

– Нет телефона? – Магда была плохой лгуньей. – Ты уверена?

– Мистер Кайл…

– Мне надо поговорить с отцом. Он собирается просто… бросить меня здесь навсегда, даже не попрощавшись… откупаясь от меня играми, — махнув рукой, я зацепил стеллаж и отправил большую часть его содержимого на пол, — и, стало быть, не будет чувствовать себя виноватым в том, что бросил меня? – Ярко-зелёные стены словно надвигались на меня, я обессилено опустился на диван.

– Где телефон?

– Мистер Кайл…

– Перестань называть меня так! – я скинул с полки ещё больше дисков. – Это звучит по-идиотски. Сколько отец заплатил тебе, чтобы ты осталась со мной? Он утроил твоё жалованье, чтобы вынудить остаться здесь с его сыном-уродом, быть моим тюремщиком и держать язык за зубами? Ну, твоя работа закончится, если я сбегу. Ты ведь знаешь, да?

Магда не сводила с меня глаз. Мне хотелось спрятать лицо. Я вспомнил, что она сказала в тот день, что боится за меня.

– Я – само зло, ты же знаешь, – сказал я ей. – Именно поэтому я так выгляжу. Может быть, однажды ночью я приду и нападу на тебя во сне. Разве люди в твоей стране не верят в эту чушь – вуду и исчадий ада?