Ольга Горовая - Жажда ночи

Лилиана тряхнула головой, проясняя разум от его наваждения, от тихого шепота мыслей Древнего, отныне, всегда окружающего ее, и уперлась одной рукой в теплый край ванны, крепко сжимая на нем свои пальцы.

— Пожалуйста.

Единственное слово, которая она смогла произнести.

Пропитанное слишком многим, несущее в себе смысл тысяч слов и уговоров. Ее молитв к нему. Она просто просила его принять то, что было, перестать искать виновных. Он без раздумий уплатил свою жизнью за ее, она — так же честно расплатилась за великое счастье быть рядом с тем, кто являлся для Лилианы единственным смыслом и божеством в мире.

Теодорус резко, прерывисто выдохнул, и опустил голову, показывая Лилиане пушистые хлопья пены. А потом и вовсе закрыл веки.

Она ощутила, как под ее ладонями напряглись мышцы на скулах вампира, как застыла в напряжении его шея.

Они просидели так несколько мгновений в абсолютной тишине и сумраке, которые все еще сковывали владения Древнего. Лишь три свечи безуспешно пытались разогнать вязкое полотно наведенного мрака.

Тео считал, что ей стоит постепенно возвращаться ко всем ощущениям, потому и не разорвал плетение своей тьмы вокруг дома. Лилиана же не сочла необходимым спорить, чтобы убедить его в обратном. В конце концов, не так уж вампир и ошибался.

Наконец, губы Тео поцеловали ее ладони, отнимая их от своего лица. Он плавно развел руки Лили, и прижался носом к впадинке над ее ключицей.

— Хорошо, медовая, — тихо прошептал вампир, так и не поднимая голову, отчего его пряди щекотали ей подбородок. — Я выполню любое твое желание. Лишь бы ты и дальше улыбалась.

Все, что пожелаешь, только бы это принесло тебе счастье.

Она, в самом деле, улыбнулась, довольная достигнутым.

Он не стал бы ее обманывать. Если Теодорус обещал — то выполнял сказанное. И теперь Лили надеялась, что любимый, хотя бы попробует, не судить себя, вменяя ее муку в свои заслуги.

— Это принесет мне огромное счастье, — чуть лукаво прошептала она, целуя его макушку. Но не рассчитав движение, не успев еще привыкнуть к изменениям в теле, слишком поспешила. Ее клыки задели губы, прокусывая их до крови, тонким, изысканным ароматом повисшей в густом воздухе ванной. — Это очень неудобно, Тео, — недовольно скривившись, пожаловалась Лили.

Тот прижал ее пальцы к своей щеке и она почувствовала его улыбку.

Наверняка, он посмеивался над ее неловкостью. Это вызывало легкое огорчение. Правда, то, что своей неуклюжестью она смогла отвлечь Древнего — нивелировало ее неудобство.

Теодорус притянул к себе лицо любимой и нежно прошелся языком по губам, собирая выступившие алые капли, смакуя их вкус.

— Неудобно? — повторил он это утверждение все с той же мягкой усмешкой. — Смотря для чего.

Лилиана ощутила легкое давление рук вампира на затылок и наклонила голову, понимая, что упирается ртом в его шею.

Ее пульс подскочил, а рот наполнился слюной при одной мысли о том, чтобы укусить его. Она хотела, очень-очень сильно хотела это сделать, чтобы снова ощутить вкус крови Теодоруса.

И теперь могла сделать это беспрепятственно.

В самом деле, кое-какие преимущества в новом статусе имелись. Легкая ирония собственных мыслей растянула прокушенные губы в улыбке.

— Пей, драгоценная, — хрипло проговорил вампир.

Тихий голос упал на несколько тонов, становясь невероятно низким. Его предстоящее будоражило не меньше. Под теплой водой и забавной шапкой пены, твердое доказательство желания и жажды Тео по ней уперлось в ягодицы Лили, прижатые к его паху.

Тело Лилианы завибрировало и по нервам разбежались горячие разряды, заставившие поджаться пальцы на ногах. Но она беспрекословно подчинилась просьбе Тео, понимая, что он прав, давая ей во всем передышку.

Глубоко вдохнув, она втянула в себя его запах.

А потом сделала то, от чего уже, попробовав лишь раз, была без ума.

Задержав дыхание, наполняя себя, свои легкие ароматом личного идола, Лилиана легко приоткрыла губы и резко погрузила клыки в плоть, чувствуя, как рот наполняется кровью Теодоруса, как ее зубы проникают в его артерии. Ее околдовывал ток его крови, щекочущий ее язык, дразнящий Лили.

Бедра мужчины дернулись вверх. И она, не удержавшись, выгнула спину, желая, чтобы плоть Тео погрузилась внутрь ее тела.

Но он только хрипло рыкнул, и крепче сжал свои руки, удерживая бедра Лили, не позволяя ей елозить по его ногам.

Тогда, делая все новые и новые глотки, в мозге Лилианы, одурманенном неземным вкусом крови любимого, его урчанием, окружающим ее, родилась другая идея.

Медленно и плавно маленькая ладошка Лилианы заскользила по телу вампира, обводя контуры напряженных мышц, поджарого живота, прочертила дорожку по линии волос, идущей от пупка к паху, пока полностью не погрузилась под воду. И тут стремительно обхватила толстый, мощный, твердый ствол его плоти. Тонкие пальцы спустились по нему до самого основания, и снова поднялись.

Лилиана хотела подарить Теодорусу удовольствие.

Но в этом Древний был неумолим. Он перехватил ее руку своей ладонью, и крепко сжал, не давая продолжить сладостную игру.

— Нет, медовая, — Тео покачал головой, отчего сократились мышцы его шеи, задевая губы Лилианы, сомкнутые на коже мужчины. — Только вдвоем, — тяжело и с усилием выдохнув, он отвел ее руку от своего паха и прижал кулачок, все еще горящий от недолгого прикосновения, к груди. — Мы подождем. Нам некуда теперь торопиться — вечность в нашем распоряжении.

Теодорус был прав.

Но и вечность имеет оговорки, как теперь знала Лилина. Потому и жаждала, презрев всякую осторожность, утолить свой голод по нему. Однако она приняла его доводы, зная, насколько верно такое решение вампира. Каждая мышца в ее теле все еще хранила память о перенесенных пытках.

Древний уловил в ней это смирение с таким решением и довольно кивнул.

— Пей, — хрипло проурчал вампир, запрокинув голову так, чтобы ей было удобней глотать кровь. — Утоли свой голод, а потом — мы попробуем выйти в сад и немного развеять тьму, возвращая звуки в нашу с тобой жизнь…

Ничего, даже отдаленно похожего, не было в планах Теодоруса.

И сам себе он не смог бы объяснить, что именно они с Лилианой делали этой ночью на пустынных улицах засыпающего городка.

Древний посмотрел вперед, где на небольшом расстоянии от него, медленно и тихо шла Лили.

Пронизывающий зимний ветер развевал юбку простого платья из белого хлопка, которое укутывала тонкую фигуру его Лилии, но она не чувствовала мороза. Впрочем, как и сам Тео. Ее ноги, обутые лишь в легкие тонкие туфли с плоской подошвой, почти не оставляли следов на рыхлом, свежем снегу. А небольшие вмятины, тут же засыпало новыми снежинками, в изобилии осыпающимися с неба.