Александра Турлякова - Рифейские горы

Долго с задумчивым видом мешал деревянной ложкой в глубокой миске с кури-ным бульоном, точно пересчитывал куски мыса, заговорил неожиданно, переведя на Даймара внимательные глаза:

— На последнем военном совете ты предложил идею похода на марагов, царь. Ты уже знаешь, какая тропа отведёт нас в те земли?

— Сам мараг поведёт нас… — ответил царь неохотно, шумно втягивая навар с подне-сённой к губам ложки.

— Он согласился? — Айнур не просто переспросил, удивился, будто не этого он ждал от сына предателя и врага.

— Он согласился, — повторил за ним Даймар с усмешкой. — Айгамат рассказывал, что на теле марага сплошь следы от многих пыток: от бича и от плётки, от калёного железа и от живого огня… Да, я просто сказал: либо он ведёт нас, либо мои люди покажут ему, что мы умеем пытать не хуже… Он согласился сразу! — заключил царь после короткой паузы.

— Что возьмёшь с труса? — заметил Айнур, после чего какое-то время они ели в пол-ном молчании.

— Моя дружина пойдёт вся, — снова заговорил царь Даймар, отодвигая пустую чаш-ку. — Их племя невелико, мы справимся своими силами. Я поведу их сам, возьму с собой Дайвиса… И ещё Дайсил — мой младший — очень просится. Ему этой зимой будет четырнадцать, пора уже привлекать…

— Достаточно ли мы знаем про этих марагов, царь? — осторожно поинтересовался Айнур, отставив опустевшую посуду подальше, он сложил перед собой руки. Когда-то тонкие пальцы жреца, не знакомые с грубым трудом, теперь заметно распухли на косточках, покрылись морщинами.

Этими руками Айнур резал жертвенных туров — с одного точного удара распла-стывал толстенную кожу на шее, мог почти без боли удалить наконечник стрелы, он и лечил этими руками, снимал боль одним прикосновением. А ещё Даймар видел однажды, как Айнур этими своими хрупкими на вид пальцами чуть не задушил пленного вайдарского царевича. Упрямца, дерзкого не по летам, тогда еле спасли.

Известно, у мужчин из рода Айев таланты, свойственные всем аранам, всегда про-являлись особенно сильно, из них получаются лучшие жрецы и лучшие лекари.

— В этих горах они единственные наши соседи. Да, мараги живут по другую сторо-ну Заповедных гор, и мы никогда не появлялись в тех пределах. Зато они уже дваж-ды посещают нашу долину… Сначала тот Дайанор, теперь его сын привёл к нам совершенно незнакомых людей. И это не вайдары, нет, сами они называют себя аэлами… И их царевич дерзок был не в меру, и глуп…

— Мараги знаются с этими аэлами? — поинтересовался Айнур, встретившись с царём глазами. — Кого он приведёт к нам в следующий раз? И сколько будет воинов? — Пока-чал головой, сам отвечая на свои же вопросы:- От марагов и их соседства одно лишь зло! Нам нужно расправиться с ними! Этого хочет и Мох Всемогущий! Он дал нам знак, и мы не будем ждать.

— Не будем! — согласился Даймар. Он сидел, локтями упираясь в крой стола, держал в обеих руках кружку с пенным пивом, отпивал из неё понемногу маленькими глот-ками. — Мараги — прекрасные кузнецы и оружейники, вспомни того Дайанора, у них будет, что взять. И золото! И оружие! И рабов…

— Да, но это не вайдары-пастухи, которые рады отдавать нам последнее, лишь бы сохранить свои жалкие жизни, — возразил царю Айнур-жрец. К своей кружке с пивом он так и не притронулся, слишком был увлечён разговором и предстоящим походом. — Так что помни, царь, ты обещал мне однажды…

— Жизнь Дайанора и Айвин? — понимающе изогнул губы в усмешке царь Даймар. — Я приведу его тебе в цепях! И не только его… Твой храм получит столько золота и серебра, жертвенному плоту и за раз не принять. Это будет щедрый дар, обещаю, почтенный… Мох будет доволен!

— Чтобы всё прошло удачно, вашу дорогу не мешало бы окропить кровью жертвы, — продолжил Айнур, чуть-чуть помолчав. Обещание царя было бальзамом для его исстрадавшегося сердца. — Лучше всего, если это будет кровь человека… Кровь того, кто сам не так давно шёл этой же тропой…

— Эти два ми-арана, почтенный? Ты говоришь о них, не так ли? — Айнур в ответ на уточняющий вопрос Даймара часто-часто закивал головой, добавил:

— Да, царь! Они пришли к нам из чужого мира, закрытого для нас вечными снега-ми, им лучше умереть… Мох примет их кровь с большей охотой…

Даймар призадумался над этими словами. Всё-таки Айнур добивается своего. Как всегда, в принципе. Он с самого начала настаивал на умерщвлении пленных и всё же дождался благосклонной минуты. Когда даже Мох готов принять их жизни в дар. А от этого уже не отговориться, не сослаться на нехватку рабочих рук в хозяйстве.

Ну, ладно! Будет война — будет и добыча! Будут и новые рабы.

Если только Мох устами своего жреца не потребует смерти для всех пленных ма-рагов.

* * *

Он согласился быть их проводником. Ещё бы! Царь припугнул, что тоже не по-гнушается пытками ради такого дела. Сразу сказал, что готов пойти на всё!.. И Айвар согласился. Сначала согласился, а потом испугался: не слишком ли поспешным и потому подозрительным выглядело со стороны его согласие? Не заметил ли царь скрытого подвоха и опасности для своих воинов и для себя?

Нет, царь ничего не заметил! Он был в ту минуту очень доволен собой. Он не уви-дел затаённой усмешки во взгляде марага, не разглядел скрытой в уголках губ улыб-ки. И не простодушие были тому виной, а самодовольство. И ещё пренебрежитель-ное отношение к своему невольнику. Ми-аран и раб — разве мог он додуматься до коварного, опасного плана?

А Айвар решил для себя всё сразу. Ещё с самого начала. Решил и успокоился. Не делал глупостей, просто жил и работал. Махал тяжеленным молотом в кузнице, и в тайне от Дайгаса доделывал свой меч. Только-только успел.

О походе узнал, считай, самым последним. Его и на военный совет, как чужака и невольника, не допустили. Решали всё сами, без свидетеля и непосредственного участника всего похода.

Сам Даймар снова вызвал Айвара к себе, ещё среди дня, обсказал вкратце, что бу-дет и как, сообщил буднично, как бы между делом:

— Завтра утром мы выезжаем… Сразу же после жертвоприношения.

— Да, господин… — Айвар коротко кивнул, ещё ниже опуская голову. Косичка с нефритовым шариком повисла отвесно, доставая длиной до середины груди.

— И это всё, что ты можешь сказать? — Аран удивлённо бровями повёл, и все про-дольные морщины на его высоком лбу сдвинулись с места. — Ты даже ничего не хо-чешь сделать для своих близких, пока я добр и готов выслушать?

— Я мог бы попросить сохранить им жизнь, моим отцу, брату и матери, но, боюсь, это не будет в ваших силах, господин. Когда вы сойдётесь в открытом бою… — не договорил — занесённая для удара ладонь — широкая и тяжёлая — остановила на полу-слове. Но царь не ударил, только приказал:

— Иди собирайся в дорогу! И без глупостей там!