Наталья Галкина - Белая ночь

Сегодня мне было гораздо лучше, но мысли в моей голове все еще двигались очень медленно. Надеюсь, это пройдет. Я вспомнила вчерашний день. Из аэропорта меня привезли в больницу, где я провалялась до сегодняшнего утра. Сквозь пелену тумана проступили прошедшие события. Дэвид! Я звала его по дороге в больницу и даже лежа ну кушетке в приемном покое. Но рядом был только Александр и еще какие-то совсем незнакомые мне лица врачей.

— Кто такой Дэвид? — спросил один из стажеров, дежуривших в тот день на 'скорой помощи'. — Может ему стоит позвонить? Кажется, девушка очень его ждет…

— Не надо, — огрызнулся Алекс, чем вызвал недоумение у молодого врача.

Сейчас я вспоминала об этом так, словно все это произошло не со мной. Будто я смотрела на все откуда-то со стороны. Кино про чужую жизнь. Но именно это позволяло мне не сойти с ума от ощущения того, что случилось непоправимое. Почему Дэвид исчез так внезапно? Что послужило причиной такого поворота событий? Я задала этот вопрос Алексу, но он только отвел глаза и ничего не ответил. Лежа в палате, я видела его силуэт за дверью. Он сидел на стуле в коридоре, упершись руками в колени и закрыв лицо ладонями. Что он чувствовал в эту минуту, я не знала. 'Нет, никогда мы уже не будем с тобой вместе' — с горечью подумала я. На груди я больше не ощущала тепла янтарного камня. Кто забрал его? У меня было столько вопросов, но ни единого ответа.

Дальше все было как во сне: белые стены, холодный свет ламп, равнодушное лицо уставшего за долгую смену доктора. Потом мама. Ее теплые руки на моей щеке и слезы, капающие на больничные простыни.

Я хотела ей так много рассказать: о Дэвиде и о моей любви к нему, но мне вдруг показалось, что она уже все поняла, видя, как Алекс остался в коридоре, не смея войти ко мне в палату…

И вот теперь я была дома, и часы в зале отсчитывали минуты, разрывая окружавшую меня тоскливую тишину.

Так прошел день, потом ночь. Затем наступило новое утро. Все они были похожи одно на другое. Я открыла глаза и перед собой увидела лицо своего отца. Он сидел в кресле рядом со мной, задумчиво глядя в окно. Я совсем не слышала, когда он пришел.

— Мама так скучает по тебе, — зачем-то сказала я ему.

— Я знаю, Саша, — тихо ответил он.

— Разве нельзя было поступить иначе?

— Наверно, нельзя.

— Нет, можно. Просто мы сами иногда не знаем, чего хотим.

В тот день я слышала, как они долго разговаривали с мамой на кухне, и мне показалось, что в их словах прозвучало взаимное прощение…

Дни потекли своей чередой. Силы постепенно возвращались ко мне. Я готовилась к экзаменам, и это отвлекало меня от моих грустным мыслей. Алекс так ни разу и не позвонил с того дня и не пришел. Я тоже не видела смысла нам больше встречаться. Но меня не оставляла мысль, что он знает что-то о Дэвиде: знает, почему он ушел тогда. И это тяготило меня. Нужно было во всем разобраться. Иначе моя дальнейшая жизнь станет просто невыносимой.

Светлана чувствовала себя виноватой в том, что случилось.

— Это я посоветовала тебе ехать, — сокрушалась она. — Я думала, что так будет лучше…

— Перестань, я взрослая девочка и сама приняла решение. Мне за него и отвечать.

— Нет, Саша, — она была очень расстроена. — Просто, я теперь поняла, что на самом деле ничего не смыслю в любви. Все мои отношения с парнями — это лишь игра и лицемерие.

— Когда-нибудь ты обязательно встретишь того, кого ждешь. Видно, еще не время.

— Ты так считаешь?

— Конечно, просто нужно вовремя разглядеть свои чувства. А не сомневаться, как это делала я.

Мы сидели на диване в зале, вокруг валялись мои тетради. Светлана задумчиво теребила уголок подушки.

— Ты не знаешь, где он теперь?

— Кто? — переспросила я.

— Дэвид.

— Нет, не знаю.

— Но он же не мог ни с того ни с сего исчезнуть? Он ведь даже не попрощался с тобой?

Я отрицательно покачала головой.

— Разве ты не хочешь это выяснить?

— Как?! Я потеряла сознание, когда Дэвид был рядом, а, очнувшись, увидела только Алекса.

— Может, он что-то знает? — с надеждой спросила Света.

— Понятия не имею.

— Ну, так надо спросить.

— Как? — я только развела руками. — Я даже не знаю, где он. Может, он давно улетел в Стокгольм! Боюсь, его здесь уже ничего не держит.

— Но ты можешь позвонить. Вряд ли он успел сменить номер.

— И что я ему скажу? 'Прости Алекс, мне, в общем-то, наплевать, как у тебя дела, но ты можешь мне сказать, где сейчас Дэвид?' Это глупо и очень жестоко!

— Ну и что ты предлагаешь? Просто сидеть, сложа руки, и ждать, что Дэвид сам к тебе придет?

— Нет, мне почему-то кажется, что он больше не придет, — прошептала я. От этих страшных слов кровь отлила от моих щек. — Если бы он хотел вернуться, он не стал бы забирать камень. Теперь он ушел навсегда.

И я замолчала, осознав, что теперь уже по-настоящему все кончено.

Весь день я не могла думать больше ни о чем, кроме этого. Алекс должен что-то знать! Только он может ответить на мой вопрос. Да, обращаться к нему очень жестоко, но это мой единственный выход. Света была права! Я слонялась по квартире, словно зомби. Мама делала вид, что не замечает этого. После моего 'феерического' возвращения из Швеции, она старалась не приставать ко мне с вопросами. Наверно, она тоже чувствовала свою вину, так же, как и Светлана. Мне не спалось. На кухне работал телевизор. Шла какая-то передача для полуночников на бог его знает каком канале. Какое-то очередное посредственное ток-шоу. Я в пол-уха слушала, о чем говорили ведущие, звук их голоса давал мне ощущение, что я не одна.

— Вам не кажется, — услышала я голос с экрана, — что в большинстве случаев, люди сами являются источником своих бед?

— Конечно, — пафосно ответил второй собеседник. По его назидательному тону было понятно, что он считает себя психологом. — Причем, чаще всего люди несчастны по причине своей собственной нерешительности. Они лучше будут страдать, упиваясь жалостью к самому себе, чем согласятся сделать какой-то серьезный шаг. Естественно, нельзя говорить обо всех поголовно, но очень часто….

Дальше я уже не слушала его. А ведь этот бородатый зануда прав! Вот я сижу здесь и втихомолку жалею себя, хотя должна громко трубить во все трубы. Использовать любую возможность, пусть даже самую слабую надежду! Да, я должна позвонить Алексу. Завтра! Нет, почему завтра? Прямо сейчас. Я взглянула на часы. Было уже больше полуночи. Ну и что? Даже минуты значат сейчас очень многое, ведь, возможно, каждая из них увеличивает расстояние между мной и Дэвидом!

Я побежала в свою комнату и начала лихорадочно рыться в сумке в поисках сотового. Где же он? Как назло, не могу найти. Наконец, рука нащупала в боковом кармане холодный пластик. Вот он! Алекс в моем списке первый. Я усмехнулась. 'Первый, да не первый', - получился грустный каламбурчик. С замиранием сердца я нажала вызов. Гудок, еще гудок. Скорей всего, он вообще не станет брать трубку. Только не это! Мои нервы были напряжены до предела. Вдруг я услышала знакомый голос.