Наталья Галкина - Горожанка

Здравствуй, детство, ты ко мне зашло
Навестить и вновь одну оставить?
Я — как птица, я как на крыло
Опиралась на тебя, взлетая.

Дорогое, времени в обрез,
Всё дела, всё тороплюсь куда-то.
Хочешь, в воскресенье съездим в лес?
Хочешь, купим двух щенят кудлатых?

Мне еще придется постареть!
Уж тебе я рада и не рада.
Только с мира вечно не стереть
Голубых твоих веселых радуг.

Даже слез сентиментальных нет.
Милое, иди из дней горящих,
Будешь на меня за далью лет
Карие глаза свои таращить.

А мы и вправду на крыльце сидели,
Мы семечки сурово, долго ели.

И кто бы нас спросил — кто мы такие?
А что бы мы ответили ему?
Сапожники босые и портные,
Забывшие иголки на дому.

Крапивой обожженные колени
И солнцем обожженные носы,
Мы по уши в черемуховой пене
И в разноцветных крапинках росы.

Тонули на дырявой плоскодонке,
Собаки наше слушали вранье...
И каждого ждала судьба в сторонке,
И семечки плевали мы в нее.

Не остыли эти сани
После нашего тепла,
Ночь за дверь, окно в тумане,
Кот поет, и печь бела.

Вышиты крестом и гладью
В доме каждая стена,
Пахнут круглые оладьи,
За геранями — луна.

Мы еще куда-то едем,
Нас прибило вьюгой в дом,
А за озером медведи
По берлогам под кустом.

Постепенно выпит с чаем
Разговор — до дна, вполне.
Мы, себя не замечая,
Растворились в простыне.

Затихает шорох всякий,
Замирает каждый жест,
Снег клубится, спят собаки:
Альфа, Икса, Леди, Джемс.

Я знаю всё, чем в детстве ты играла:
Блеск синих стекол в шелковой пыли,
Шлем из кулька, из лопуха — забрало,
И, вместо пуль, поверх волос, — шмели.

Вставал кузнечик — верх конструктивизма —
Из зарослей крапивы и репья,
Блестел росы тяжелый странный висмут,
Где сад ночной был центром бытия.

Не феи, нет, но облака и куры
Летали и кудахтали вокруг.
Готической сосны архитектура,
Эклектика цветов и трав, о луг!..

На склоны — обязательно на склоны! —
Как в сказке, брызнули кровинки земляник,
И крыши крон на царственных колоннах,
И капители коз и олених...

В дом загоняли с улицы, как с бала,
К двенадцати часам — дверь на крючок,
И в сотый раз ты у крыльца роняла
В хрустальный вечер пыльный башмачок.

И смешивались сказочно и сонно
Запутанные пряди на висках,
Прожилки крыльев мух и листьев клена
И тоненькие вены на руках.

Не замути воды.
Но до чего черно
В темный дом — из слюды
Глянцевое окно!

В темный покой вперив
Радужные глаза,
Сядет на ветви ив
Черная стрекоза.

К водорослям, корням
Тянут ряды свои
В путь по белым камням
Черные муравьи.

Жук о семи ногах...
Сказочно холодна
В солнечных берегах
Черная глубина.

Желтой игле сосны
Падать в воду стрелой.
Но до чего черны
Пропасти под иглой!

Холодом веет здесь,
Как от снегов, от вод.
Если русалки есть,
Тут их — невпроворот!

Водоворотов игра
Тайная в глубине.
Золотая игла
Компаса, что на дне.

Отблески от блесны,
Седой волосок хвои.
Но до чего темны
Амальгамы слои!

Повисли вниз головой
Прибрежных сосен ряды.
Месяца нож кривой,
Не замути воды!

И в гору, по городу, белому сну,
А там, в серебристом тумане,
Гвоздями и снегом прибита к бревну
Прекрасная вывеска: «Баня».

И, ангелов чище, выходим в мороз,
Без мысли, без грязи, без дряни.
Сады замело — подоконник зарос
Блестящей помадой герани.

Над прорубью ряса полощет платки,
Над крышей — печное дыханье,
В сенях из ковша — ледяные глотки,
И звезды ковшом — без названья.

У чёрта свои были козыри,
Настоятель старался зря.
Эти лютики, берег озера —
Не место для монастыря.

Зовут не к моленью и кротости,
А к жизни, любви, беде
Две синие-синие пропасти:
Небо в небе и небо в воде.