Кассандра Клэр - Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas

— Хорошо, — ответила Гермиона.

— Я знала, что ты… — Джинни осеклась на полуслове, от неожиданности едва не свалившись с лестницы. — Что?

— Я сказала «хорошо», — повторила Гермиона и быстро заговорила, стремясь в свою очередь высказаться. — Я вовсе не собиралась ничего запрещать тебе. Я только хотела посоветовать тебе сперва пойти в библиотеку. Это может помочь тебе в выборе какой-нибудь определённой даты — ведь дети Основателей не всё время проводили в замке. Тебе надо отыскать момент, когда ты будешь точно знать, что они здесь, в Хогвартсе. Я бы порекомендовала дополненное издание «Жизнеописания Основателей» — там в приложении расписаны занятия их прямых наследников. Если там нет, то может пригодиться «История Дома Гриффиндор». Только сразу бери третий том — первые два рассказывают о периоде, когда твой Хроноворот ещё не был создан.

— К тому же библиотека может стать хорошим пунктом отправления, — добавила Блейз. — Это одно из старейших помещений замка, и там никогда не делалось никаких переделок и пристроек.

Гермиона изумлённо воззрилась на слизеринку, а Джинни, почувствовав неожиданную слабость в коленках, поспешно присела на ступеньку.

— Только не говори мне, что ты читала «Историю Хогвартса»!

— Конечно, — небрежно ответила Блейз. — А кто её не читал?

За стенами замка начал падать снег и вскоре укрыл всё вокруг толстым белым одеялом. Симус устроился на окне гриффиндорской мужской спальни, прижимая тыльную сторону ладони к холодному стеклу. Теперь он любил прикосновения к холодным предметам — они успокаивали его, остужали огонь в крови.

Родители звали его домой, но Симус сумел убедить их, что он вполне здоров и к тому же не «гуляет» с Дином Томасом (и с чего это им взбрело в головы?). Не то чтобы он вовсе не желал их видеть (хотя поначалу он с трудом мог вспомнить их лица и вынужден был в конце концов заглянуть в альбом с фотографиями) — просто ему хотелось быть рядом с Джинни.

В мире, видимом ныне сквозь мерцающую дымку, заволакиваемом невесть откуда наплывающим туманом, в мире, где знакомые лица выглядели чужими, а простые английские фразы внезапно начинали звучать абракадаброй, — Джинни оставалась единственной константой, единственным элементом, который сохранился неизменным с его прежней жизни. Она не вздрагивала, увидев мрачное выражение его глаз, которое он ещё не научился прятать; она не отворачивалась с отвращением, когда он пересказывал ей свои сны — как он моет и моет руки, безуспешно пытаясь оттереть липкую кровь. Она понимала. Том побывал и в её теле, сделал её частью себя, и она знала, на что это похоже.

Каково это — быть принуждённым делать отвратительные вещи, которые ты не мог даже представить, не говоря о том, чтобы вообразить себя делающим ЭТО. Каково это — чувствовать, как в тебе гнездится ненависть, ненависть ко всему миру и, будто кислота, разъедает твоё сердце. Каково это — ощущать навязанную гордыню, это непоколебимое высокомерие… и ту постыдную лёгкость, которая приходит, когда замолкает совесть.

Незамутнённое чувство превосходства.

Он вспомнил ту проститутку, похожую на Джинни: длинные рыжие волосы, заплетённые в косички, коротенькое, якобы школьное, платье, такие же карие глаза… Когда он поцеловал её, она поцеловала его в ответ — поцелуем более опытным, чем у Джинни, и с наигранной страстью, которая…

…Нет, — перебил он себя, — она целовала не меня, она целовала Тома, и ей заплатили за это.

По крайней мере, она думала, что ей заплатят, когда Том сломал ей шею — легко, как ребёнок ломает пополам леденцовую палочку … Он вспомнил, как Том расчёсывал своими пальцами эти длинные рыжие пряди, пока она умирала. «Джинни, — повторял он, — Джинни…».

Симус спрятал лицо в ладони. Пергаментный свиток скатился с коленей на пол.

Он хотел, чтобы она оказалась здесь. Она бы укрепила его, слепила бы его заново — таким, каким он был прежде. Вместе они бы исцелили его. Без неё он всегда будет сломленным. Симус до боли прижал пальцы к глазам в попытке стереть из памяти образ мёртвой девушки с лицом Джинни и голос Тома, благоговейный и безутешный: «Джинни. Джинни. Джинни».

Скрип открывающейся двери вывел его из чёрного забытья. Симус поднял взгляд — немного виноватый, хотя он и не сделал ничего дурного. Это был Рон, в тёмно-красном плаще поверх одежды, оттенок которого соперничал с цветом его волос.

— О, прости! — извинился он, увидев Симуса. — Я не хотел…

— Ничего-ничего, — сказал Симус, спрыгивая с подоконника. — Это ведь и твоя комната тоже.

— Это верно.

Рон не шевелился, и несколько долгих минут юноши стояли, глядя друг на друга. Оба чувствовали себя неловко, хотя и по разным причинам.

Симус горько размышлял, будет ли хоть кто-нибудь хоть когда-нибудь обращаться с ним, как раньше. Наконец он открыл рот:

— Я всё равно собирался уходить. Может, сумею разыскать Джинни до ужина…

— Честно сказать, ты мне нужен, — Рон загородил Симусу дорогу. — Если не возражаешь, я хотел бы поговорить с тобой кое о чём. Важном…

Сириус вместе с Нарциссой стоял у закрытых дверей лазарета. Его глаза, как у них у всех, ввалились от усталости, но он всё же улыбнулся Гермионе. У Нарциссы не хватило сил даже на это — в результате напряжения последних недель она выглядела пугающе хрупкой: кожа напоминала пергамент, а на висках проступили вены.

…Как по-разному отразилось на них горе, — подумала Гермиона. — Сириус вспыльчив и непривычно растерян; Нарцисса увяла, как цветок; Ремус сосредоточен и сдержан; Джинни напряжена, как тугая пружина; а Гарри затаился, стал скрытен до неузнаваемости…

Подавив вздох, она помахала рукой в ответ и попыталась было обойти их, но Сириус остановил её:

— Подожди.

Вспышка страха отозвалась острой болью в сердце:

— Что-то случилось?

— Нет, ничего не случилось, — поспешно откликнулась Нарцисса. — Мы только хотели поговорить с тобой. Вернее, Сириус хотел. А я…

Она внезапно умолкла — очевидно, голос её не слушался. Гермиона хотела бы сказать ей что-нибудь хорошее, как-то ободрить, но её силы и терпение оказались не безграничны — девушка была уже по горло сыта этой печалью — своей и других; поэтому она просто спросила:

— В чём дело?

— В Гарри, — ответил Сириус. — Если бы ты могла…

— Могла бы что?

— Время подходит… Если бы ты могла вытащить его из лазарета под предлогом, что нужно что-то сделать в другом месте… Хотя бы убеди его, что ему нужно принять ванну… Да что угодно!..

— Ванна ему и в самом деле нужна, — холодно подтвердила Гермиона. — Вот только нужна она ему всю эту неделю, а он не двигается с места. Не знаю, что я могу сделать такого, чего не можешь ты.