Ольга Резниченко - Ледяное Солнце

Но едва я захотел уже протестовать, как вдруг что-то произошло. Быстро, невероятно быстро как для реальности. Резкая, адская боль раздалась в моем горле. Нет, во всем теле.

Я горел изнутри, я задыхался от этой дикой боли. Но крик, крик застрял у меня в груди, не смея даже тихим стоном вырваться наружу. Мир предательски окутала серая, мутная пелена.

Звуки исчезали…

Я терял себя…

Не знаю, сколько прошло времени. Сколько часов я был без сознания, но за окном стояли сумерки, предвещая толи Ночь, толи День.

Все тело ломало от тупой, постоянной, казалось бы, хронической боли. Шевелиться не было ни сил, ни желания.

Вдруг дверь скрипнула и резко, уверенно распахнулась. В комнату вошла Ракель.

— Проснулся?

— Что ты со мной сделала?

Но вместо ответа девушка в миг подскочила ко мне, жадно прижавшись своей грудью к моему животу. Еще секунда — и, медленно ползя, извиваясь надо мной, подобно змейке, Ракель поднялась выше. И снова глаза в глаза. Душа в душу.

— Я помню, что тебе обещала. И, несомненно, сдержу слово.

Вдруг ее губы прильнули к моему уху. Страстный, жаркий, возбуждающий шепот пронзил все мое тело, заставляя нервно дышать.

— Я буду тебя ждать, сколько понадобится. А пока запомни три непоколебимых правила. Сохранить тайну нашего существования любой ценой. Не питаться рядом со своим домом. И не заводить отношений со смертными.

Я все еще пытался разыскать смысл среди этих несуразных слов, как вдруг Ракель в мгновение ока сорвалась с кровати, отлетев к двери за долю секунды.

Словно ветер, словно видение, словно…

Короткая милая ухмылка — и тут же скрылась за дверью, грубо, громко, приговорено хлопнув ею на прощание.

Я не понимал, что происходит. Не понимал, пока воля случая, или же просто то, к чему все и так шло, не открыло мне глаза на правду.

После той странной ночи с Ракель все в моем мире переменилось.

Вы когда-нибудь видели идеальный круг солнца, яркого, лукаво улыбающегося в зените? Идеальный круг, пульсирующий, подобно сердцу. А я теперь мог на него смотреть часами, не морщась. Радовало ли меня это? Ни капли. Казалось, единственное в этой жизни, в этом мире яркое и теплое существо, и то покрылось ледяной коркой цинизма и равнодушия…

А вы видели насколько многогранная красота пылинки?

А вы знаете, что радуга состоит не из семи цветов? И даже не из миллиона!

А слышали шепот мышей в подвале?

А вы знали, что запах роз — самый божественный запах на земле? Вы это знали?

А вы знали…

Я сидел в библиотеке, перечитывая очередной раз свою любимую книгу, как снова эта резкая боль сжала мою грудь, заставляя задыхаться, немыслимо задыхаться. Прошло уже два дня, а я все не могу привыкнуть к этим невыносимо болезненным спазмам. Умираю? Что же. Быстрее бы, ибо я больше не хочу такое терпеть.

Шли секунды — и скоро все должно было пройти.

Должно же? Ведь раньше проходило…

Но вот уже добегала до своего конца минута, а боль не отпускала.

Вот он? Вот мой конец?

Казалось, кто-то перекрыл мне воздух. И теперь мои легкие сжимались в комок, пытаясь выдавить из себя остатки кислорода, жалкие капли жизни вливая мне в кровь.

Сознание стало мутнеть. Звуки — стихать.

И едва я приготовился отпустить этот мир, как вдруг резкое облечение. Долгожданный вдох. Болезненный вдох. Один единственный вдох, давая отсрочку конца — и снова дикая боль сжала все внутри.

Книга обижено выскочила из рук на пол.

Я схватился себе за горло, пытаясь его разодрать, пытаясь впустить в тело воздух.

Дверь распахнулась. В комнату вбежала служанка.

— Сер, сер, вам плохо? Сер…

Девушка обеспокоено присела рядом и слегка обняла меня за плечи, пытаясь заглянуть в глаза… Пытаясь мне помочь…

Дикий, адский стон вырвался из ее груди. Болезненный писк отчаяния…

Я понял, что творю лишь тогда, когда ее руки обреченно разжали свою дикую хватку, нехотя обвисли на моих плечах… Пока ее сердечко не перестало биться…

Я пристыжено оторвался от ее горла, давая себе право глубоко вдохнуть, давая себе

возможность осознать все то, что произошло… Что я наделал.

Девушка, мертвая девушка, лежала у меня на руках, жадно выпучив глаза к небу. Немая мольба о спасении… Мольба, которую я так и не услышал…

Все ее горло было в крови… Разорванная шея…

И я, и я, напугано прижимающий ее к своей груди… весь вымазанный в ее кровь… Вымазанный в осколки ее жизни.

Вымазанный, но живой…

Когда-то меня манила к Ракель тайна. Теперь толкает — ненависть к одиночеству.

Время. Вот, что значит ее дар. Вот, что значит ее "дарю нам время".

Теперь я не только — циник и эгоист… Теперь я — еще и убийца. Вечный убийца.

Моя жизнь ценою уймы чужих смертей.

Теперь я — такое же Ледяное Солнце, как и то, которое мне нынче светит в небе. Светит, но не греет. Теперь я — лишь эхо живого Гаспара Дерби. Лишь отражение… его отражение в разбитом зеркале…

Теперь — я вампир. Упырь. Никчемный, гадкий, мерзкий, бессмертный монстр.

Раньше не было сердца… Теперь не стало и души…

Когда ты смертен, то замечаешь каждый день своей жизни…

Когда ты лишен этой привилегии — не замечаешь даже года своего существования.

20 июня, 1837 год.

Англия еще не знала, что с этого момента начался ее "золотой" век. На престол взошла Королева Виктория…

1838–1842 гг.

Англо-афганская война.

1840–1842 гг.

Англо-китайская вона.

1845–1846 гг.

Первая англо-сикхская война.

1848–1849 гг.

Вторая англо-сикхская война.

1852–1853 гг.

Вторая англо-бирманская война.

1854 г.

Объявление войны России.

1856–1860 гг.

Англо-франко-китайская война.

1856–1857 гг.

Англо-иранская война.

1965 г.

Летчик-космонавт Леонов первым вышел за пределы космического корабля.

1901–1910 гг.

Эдуард VII

1910 г.

Георг V

Я — не политик. Но лишь такие события в моей жизни могли дать мне понять, что я еще существую.

Я редко встречался с людьми. Давно уже не устраивал приемов. Не посещал и чужих балов.

Очень редко видел Ракель.

Я стал затворником. Затворником, который по ночам вынужден был отправляться на охоту.

А дальше, насытившись чужой кровью, выпив до последней капли чужую жизнь, я отправлялся к любой из женщин. За лаской живых.

Их было сотни. Сотни разных, влюбленных сердец… Но ни одна не заставляла меня почувствовать себя живым. Ни одна, имея в себе дар быть живой, не смогла разбудить во мне меня настоящего. Меня прежнего, меня живого.