Александра фон Лоренц - Средневековый любовник

─ Мама, я так решила. Он мне грубо изменял…

─ Верочка, Игорь же непьющий! Одевает как королеву, хочет тебе машину подарить. Он мне сам говорил! Да! Звонил он на прошлой неделе. Говорил, что уже присмотрел …. Тойоту, что ли!

Вера вздрогнула от такого неожиданного заявления, но тотчас же сжала губы. Позиция матери в вопросах брака была предельно проста: если не пьет, значит, семьянин, а если еще и обеспечивает, тогда вообще отличный муж. Без материальной поддержки отца вырастив двоих детей, мать Веры слишком устала за свою жизнь, чтобы понять чувства дочери. Бедность просто раздавила ее.

─ Мама, ты что, не слышишь меня? ─ с горечью спросила Вера. ─ У Игоря постоянная любовница, а ты мне говоришь о трезвости и какой-то машине.

─ Все я отлично слышу. Одной еще хуже, дочка, ─ продолжала сокрушаться мать. ─ И ты не подумала, что люди скажут. А я знаю! Сплетни начнут распускать.

─ А для тебя мнение людей дороже всего на свете. Что подумают, что не подумают! Мама, лично мне не жарко и не холодно, оттого, что на меня косо посмотрит тетя Люся.

─ Я-то, глупая, считала, что ты у меня уже устроена! А тут все вернулось на круги своя: я, ты, Ванюша и нищета.

Мать упорно возражала, отклоняя все разумные Верины доводы. Вера с горечью смотрела на свою мать, когда-то очень красивую женщину, и понимала, что ее одиночество, длившееся семнадцать лет, никогда не закончится встречей с мужчиной.

─ Интересно мне, мама! Ты ушла от отца с двумя детьми, когда он стал много пить. А мне что? Терпи и все прощай? Если Ванька хочет получить от Игоря на день рождения ноутбук, я здесь ни причем! Вместо того, чтобы по дискотекам шататься, мог бы и поработать в свободное время. На вокзале все стены белые от объявлений: требуются грузчики на разовые работы. Когда он из института возвращается? В два?

─ Верочка! Ты что! Ванюша будущий юрист! Я не позволю ему вагоны разгружать! ─ мать побелела от негодования.

Резкий приступ тошноты застал Веру врасплох. Она метнулась в сторону ванной комнаты, на бегу включая свет и думая о том, что все-таки придется снимать квартиру в Москве. Ребенок, рожденный вне брака ─ слишком серьезный удар для матери с ее болезненной зависимостью от мнения людей.

Вере и не нужно было сообщать о своей беременности, ─ мать поняла сама. И снова начались причитания и обвинения в легкомысленном поведении.

─ Сейчас же я позвоню Игорю и попрошу, чтобы не обращал внимания на твои дурацкие выбросы! ─ воскликнула мать, ─ скажу: нервная, потому что ждет ребенка.

─ Не звони! ― неприятная рвота просто скрутила Веру.

Но мать стояла на своем. Спор окончился безрезультатно из-за отсутствия денег на счету мобильного.

─ Кому ты теперь будешь нужна, с ребенком-то? ─ мать говорила сдавленным голосом. ─ Я же тебе добра желаю, как ты не поймешь! И малышу, и тебе нужны фрукты круглый год, хорошее питание. На что мы их будем покупать, скажи ты мне?

─ Мама, на твоей шее я сидеть не собираюсь. Мне придется больше работать… и все… Я и беременная могу делать переводы. Мне дадут работу на дом, ― успокаивала дочь Марию Сергеевну. Так и закончился этот неприятный разговор.

Около девяти вечера Вера стояла на привокзальной площади родного городка. Не успела она собраться с мыслями, вспоминая номер автобуса, как к ней подбежали надоедливые таксисты и начали предлагать свои услуги.

─ Спасибо, я сама доберусь, ─ вежливо отказала она, всматриваясь в сгрудившуюся толпу людей возле закрытого журнального киоска. Да, это и есть автобусная остановка.

Две пожилые женщины с авоськами, набитыми яблоками, ворчали, посматривая на вокзальные часы. Автобус ходил четко по графику каждые сорок минут. По их словам он задерживался на четверть часа. На скамейку, рядом с женщинами, присела молодая пара. Девушка поздоровалась с обеими женщинами, назвав их по имени. Затем, она уселась к парню на колени, положив ему руки на шею.

Вскоре подошел автобус. Вера прошла в салон и села возле окна. Женщины сели напротив нее и сразу уставились, на подростков, которые, решив, что им теперь никто не помешает, стали целоваться.

─ Ну и Оленька! ─ со злорадным возмущением заговорила женщина. ─ Школу еще не окончила, а с мужиками уже вовсю трется. Мамашка на двух работах вкалывает, чтобы дочу одеть-обуть. Воспитать не сумела, значит, сама будет расхлебывать.

─ Какой же это мужик? Сопляк, дитенок еще совсем, ─ рассмеялась другая, рассматривая целующуюся пару.

─ Вот такие дитенки, ─ вызверилась ее собеседница, ─ сами детей делают! Попомнишь мои слова, Катерина! Принесет Олька в подоле!

─ Типун тебе на язык, Дуся! Молодые сейчас грамотные. Это мы на аборты бегали, а они пилюли какие-то глотают.

─ А природа, она свое возьмет! ─ упрямо твердила блюстительница морали, поджимая узкие губы, накрашенные ярко-морковной помадой.

Вера слушала то одну, то другую и с грустью думала, что вот такие же разговоры за спиной поведут соседки по дому, когда ее живот заметно округлится. Мать будет плакать, капать корвалол, а она будет ее утешать.

Она посмотрела на старушек, на их морщинистые лица. Все, что им осталось в жизни ― это злословить, осуждая поведение молодежи. Еще несколько месяцев назад она бы сгорела от стыда, боясь злых языков соседок. После того, что она испытала в средневековом Крыму, ее больше не волнует мнение этих мелких людей.

Автобус плавно ехал по асфальтированной дороге, а старушки все никак не могли успокоиться, цитируя библию и каких-то святых.

─ …девица должна быть непорочной, ─ с апломбом проговорила женщина, водя пальцем по строке в потертой книжонке. Дочитав цитату до конца, она добавила:

─ Раньше таких Олек камнями побивали.

Вынужденная их слушать, Вера поражалась их злобе. Откуда столько ненависти к молодой девушке? Сами же когда-то были молодыми, сами обнимались с парнями. Старушки высказали сожаление, что жестокая казнь давным-давно отменена. Вера не выдержала и возмутилась:

─ Бабушка, вы так хорошо знаете библию, а что же вы не бросите камень в них камень? Боитесь? Сказано ведь: кто без греха, пусть первый бросит камень.

─ Побила бы, дак ведь затаскают по судам! ─ выцветшие глаза женщины зажглись фанатизмом.

Автобус остановился, и старушка поспешила к дверям. Остановившись на ступеньке, она обернулась к Вере и с чувством добавила:

─ Побила и глазом бы не моргнула! А ты…

Водитель автобуса, по всей видимости, не вникал в суть беседы, хотя женщины говорили громко, развлекая всех пассажиров. Привстав с сидения, он гаркнул на старушку, которая уже открыла рот, чтобы закончить пламенную речь:

─ Мать, камнями бросайся на своем огороде и хоть до утра, а у меня график!

Двери автобуса с грохотом закрылись, прищемив женщине подол длинного плаща. Вера засмеялась, услышав через открытое окно нецензурные выражения, направленные в адрес водителя.