Александра фон Лоренц - Средневековый любовник

Игорь, услышав свое имя, оживился.

— Марко, — сказал барон и протянул руку.

— У меня есть несколько вопросов к вам, Марко, — рука Игоря оказалась от волнения стала влажной, — вы собираетесь жениться на Вере?

— Мы уже оформили брак, — Вера перевела слова итальянца негромко, но твердо.

— А какова будет судьба моей дочери? Где будет жить Карина? — после этих слов у Веры опять все внутри похолодело.

Ну вот, конец моему счастью и на этот раз…

— Девочка поедет с матерью ко мне в Геную, — лицо итальянца мгновенно стало каменным.

— Вы, наверное, не в курсе нашего законодательства, сеньор Монтальдо, — с ехидной ухмылкой продолжил приободрившийся Игорь, — чтобы Карина выехала за границу, требуется согласие отца. Я же хочу сам воспитывать Карину.

Вера смотрела то на Марко, то на Игоря. Марко как-то весь напрягся, Вера просто ощущала, что все его мышцы налились энергией, а Игорь, наоборот, удовлетворенно расслабился.

— Послушайте, Игорь, — итальянец начал говорить медленно и отчетливо, — вы крупный предприниматель, и поступать разумно должно быть в ваших правилах. Я обладаю значительными средствами, и лучшие итальянские и русские адвокаты будут стоять в очереди перед моими апартаментами..

Теперь уже вскочил и Игорь.

— Более того, я докажу в суде, что вы не являетесь ее биологическим отцом. Карина ― Монтальдо, она моя дочь. Вы, что, хотите войны?

Игорь опустился в кресло и сжал пальцами лоб, соображая, что ответить.

— Вы потеряете в результате этой борьбы значительные деньги и массу времени, — продолжил барон, — а конечном результате известен.

— Вера, — Марко обратился к жене, — оставь нас, пожалуйста, я скажу ему пару слов.

Еле переставляя непослушные ноги, молодая женщина пошла в сторону лестницы, на последней ступеньке обернулась и посмотрела вниз. Как видно, Марко уже сказал, что хотел, и Игорь, разведя руками, уже шел к выходу. Таким растерянным и беспомощным она не видела своего бывшего мужа никогда.

— Ну что? — спросила Вера, когда муж догнал ее.

— Ничего, — улыбнулся Марко.

— Что ты сказал ему?

— Так, несколько слов по-мужски.

— И что?

— Он подпишет согласие на выезд Карины из страны, мой адвокат отправился к нему в офис.

У Веры, словно камень упал с сердца, и она обняла своего твердого мужчину.

Эпилог

В тихий гул мощных машин, расположенных далеко внизу вплетались тонкие голоса многочисленных навигационных приборов. Пищали очерчивая зеленые круги лучи радаров, стрекотал самописец курсографа, издавал равномерные звуки эхолот. Марко взял в руки большой морской бинокль и прошел через весь ходовой мостик на крыло. Свежий морской ветер ударил в лицо старшему помощнику капитана, а ярые прибрежные волны тщетно ударяли в высокий белый борт «Октавии» — лайнер уверенно очерчивал длинную дугу, поворачивая в порт. Оранжевые в утренних лучах дома Генуи, как коробки хаотично разбросанные чьей-то щедрой рукой, усеивали горы и холмы, сбегающие к морю. Сам порт представлял собой какое — то нагромождение сараев и лабазов, теснящих друг друга по берегам уютных бухт. Марко с трудом отыскал знакомый причал, куда обычно швартовался круизный лайнер и стал всматриваться в фигурки встречающих.

— Твои наверняка уже там, — толкнул его в бок Паоло и попытался в шутку вырвать бинокль из цепких рук старпома.

— Дай мне хоть издалека полюбоваться на твою красотку!

— Нечего пялиться на мою жену, — оттолкнул его Марко.

— Ах да, я забыл, ты ведь все испортил, у нее теперь должен быть большой живот!

— Беременность только красит женщину, — заявил подошедший Франческо, — перед отходом я видел его жену. Скажу тебе, не зря мы подрались тогда на паруснике.

— Мама, мама, — дергала за руку Веру Карина, — смотри — вон папа!

— Не говори глупостей, — отмахнулась молодая женщина, — как ты можешь видеть его, ведь судно еще так далеко. И вообще, говори по-итальянски, на тебя все оборачиваются.

— А вот вижу, вижу, — прыгала от нетерпения девочка, — вон он на мостике, на нас смотрит.

— Ай, хитрюшка, я и сама знаю, что он на мостике, только отсюда видны одни окна.

— Неправда, — не соглашалась Карина, — папа вон там, на крыле с биноклем!

— Ну и глаза у тебя, Карина, — удивилась Вера.

«Октавия» тем временем неуклонно приближалась к пирсу. Марко перевел цейсовскую оптику вверх по склону. Среди кубов из стекла и бетона выглядывала остроконечная крыша его особняка. Позеленевшие от времени медные фигурки амуров, сирен и морских драконов вглядывались из глубины средневековья в современность, где, наконец, соединились любящие души.