Кристиана Берестова - Магистр Тайной Печати

Жюслен и Алиса поднялись ему на встречу. Как только Октавиус коснулся ладонями алтаря, все представители сообщества склонили головы. Представители же прочих сообществ по традиции приложили правую руку к своим сердцам, выражая тем самым почтение представителю Совета Концессий и готовность служить Зеркальному Пондемониуму.

Воспользовавшись всеобщим поклонением Октавиусу я, очень медленно, стараясь не привлекать к себе внимания, посмотрел на часы над центральным входом — 23:00. До полуночи оставался всего один час. Алиса и Жюслен стояли лицом к залу, точно напротив входа. Им и их фаворитам были прекрасно видны центральные двери зала и часы над ними. Октавиус, занявший место за алтарем, как и все гости стоял спиной к входу. Образованная гостями галерея от центральных дверей до алтаря, разделяла зал на две половины. Это напомнило мне церковь, только присутствующие стояли, а не сидели на лавочках. Я занял место в первом ряду у самой стены, чтобы иметь возможность не привлекая к себе внимания, смотреть по сторонам.

Октавиусу не нужны были церемониальные книги, за много веков он выучил наизусть все нужные тексты. Размеренно звучащим голосом он без запинки произносил положенные слова о воле выбора и мере ответственности новобрачных друг перед другом. Оркестр негромко играл нежнейшие мелодии любви, а гости вели себя тихо-тихо, завороженные торжественностью момента.

По традиции, на руки молодоженам надевали золотые браслеты соединенные между собой золотой цепью, после брачной ночи цепь снимали и хранили в шкатулке, как символ брачных уз. Браслеты же носили не снимая до самой смерти.

В нужный момент, откуда-то из толпы гостей, вынырнул Марджолен. В его руках был поднос, на котором под сверкающим куском парчи, был скрыт предмет прямоугольной формы. Поспешно приблизившись к Габриэлю, Марджолен поклонился и протянул ему поднос. Габриэль стянул парчу, взял с подноса инкрустированную драгоценными камнями шкатулку и поднес ее к алтарю. У алтаря глава сообщества бережно поставил коробочку перед Октавиусом, тот, в свою очередь, небрежно откинул крышку и вынул оттуда два браслета соединенных цепью. Молодожены, держась за руки подошли к старейшине и он надел им на руки золотые символы их союза.

Защелкнув наручники Октавиус, при свидетельстве Валенсиана и Вайолет, вписал имена Алисы и Жюслена в летопись рода Монтэр. Принц и принцесса скрепили свой брак поцелуями и оркестр взорвался торжественной веселой мелодией. Я взглянул на часы 23:35. Тридцать пять минут прошли на одном дыхании! Гости оживились, по залу звучали голоса и к паре по очереди начали подходить самые значимые лица, поздравляя и обнимая их. Вот тогда-то все и началось…

Я не знаю ЧТО привлекло мое внимание в тот момент, когда Вайолет подошла к молодой паре. Я знал одно: я сию же секунду должен оказаться как можно ближе к ним! Гости обступали парочку со всех сторон и я не мог протиснуться к ним сквозь толпу и пышные наряды дам. Продолжая пробиваться вперед, я увидел как Соня целует Алису в щеку, а дальше, как в замедленной съемке: приблизившись к жениху ожидавшему от нее поздравительного поцелуя, Фиалка вскинула руки… я услышал лязг и увидел как в ее руках сверкнули кинжалы.

Двумя точными, сокрушительными ударами, сестра невесты вбила в принца два серебряных клинка: один в сердце, один в печень. С той силой на которую способны разгневанные вампиры-воины, она как нитку порвала золотую цепь, сковавшую ее сестру с ненавистным ей животным и щелкнула пальцами.

Жюслен медленно падал на руки к оцепеневшему от ужаса и горя фавориту, а из его тела торчали две рукоятки с символами жизни. Я узнал их. Это были те самые ножи переданные Соне Марлой. Те самые, подаренные Соней мне. Те самые, решившие участь тела Донны…

На несколько секунд зал накрыло безумие. Никто не ожидал подобного и никто не успел среагировать. Я обещал судье в обличие Самаэля, что убью принца, но Соня сделала это вместо меня. Судья перестраховался, зная мое дружеское расположение к Жюслену. Я вспомнил невидящий взгляд Фиалки и знал наверняка — ее запрограммировали на это убийство, воспользовавшись ее прежней ненавистью к Луни и ревностью к Жюслену. Жюслен отнял у нее двух самых любимый на свете существ: Валенсиана и Алису.

Фаворит принца очнулся первым. Захлебываясь слезами он вырвал из принца кинжалы и зажав его раны ладонями, он прижал к себе тело Жюслена, баюкая его на своих руках. Боль друга принца была настолько острой и отчаянной, что он не мог с ней совладать. Подняв вверх пылающие адской синевой глаза, он издал пронзительный, протяжный вой. Сейчас это был волк, раненый в самое сердце…

Толпа расступилась, пропуская вперед спешащего королевского врача. Габриэль и Октавиус бережно отняли руки Валенсиана от принца, и подняв его на ноги, дружески обняли с двух сторон поддерживая под локти. Будучи маршалом, Валенсиан-Александр пытался держать себя в руках, но боль была сильнее его воли. С ней было не совладать. Сжав зубы он скулил будто бы из самого разорванного сердца, а слезы не прекращая, текли из его пылающих глаз.

От его страданий на глазах у присутствующих наворачивались слезы. Я увидел, как Айрин закрыла ладонями лицо и понял, что она плачет. Губы Лиады дрожали и я знал, она еле сдерживает слезы. Невозможно было больше этого выносить. Мне было известно, что сейчас скажет врач и мог помочь Валенсиану только одним…

Наконец протиснувшись за алтарь, я подошел к маршалу и коснулся его шеи — вдохнув он потерял сознание. Октавиус и Габриэль понимающе кивнули. Легко, словно ребенка, Габриэль подхватил Стоцкого на руки. Друг принца был без сознанья и не мог слышать, как ни живой, ни мертвый королевский врач, выносит вердикт.

— Мне жаль, господа. Принц — мертв.

Голоса стихли. Смерть принца для всех стала глубокой трагедией. Красивый, молодой, дружелюбный, полный сил принц, только-только обручившийся с красавицей невестой… Я видел как самые серьезные и казалось непоколебимые подданные принца, безутешно рыдают, закрывая лица платками.

Казалось горе окутало собой зал, но тут, со стороны входа — раздались аплодисменты. Я посмотрел в направлении звука и увидел экс-судью Башни Правосудия. С ним явился еще кое-кто сам сэр Олверен собственной персоной. Не много ли советников из Концессий для одной скромной церемонии свадьбы двух луни?

Глав заговорщиков сопровождали вооруженные до зубов головорезы в основном из античных героев. Конечно, Тезеев, Гераклов и Персеев среди них не было, были другие, не освещенные легендами, а потому самые настоящие, воины. Плотным кольцом они окружали судью, Олверина и еще каких-то незнакомых мне, но очень влиятельных личностей. Все эти нашумевшие и наиславнейшие мужи, облачились в алые тоги времен римской империи и шествие их было поистине триумфальным. Они шли осуществлять переворот, сложившегося многими веками, мироустройства. Здесь были те самые "заговорщики" уничтожить которых, оказалось не под силу простому верховному демону. Моему боссу — Самаэлю.