Шарлин Харрис - День мертвеца

Если нас действительно «растили», добавила я про себя. В основном мы выживали сами. Спустя некоторое время мы научились хорошо притворяться перед представителями властей, которые могли бы нас разлучить. Толливер присматривал за мной и Камерон. Я ухаживала за двумя младшими девочками, Мариеллой и Грейси. Старший брат Толливера, Марк, регулярно заглядывал к нам: следил, чтобы мы не голодали. Если мы голодали, Марк привозил продукты. Толливер, как только подрос, устроился на работу в ресторан и приносил нам всю еду, какую только мог.

Иногда наши родители работали, иногда получали пособие. Но большая часть денег шла им в глотки и вены.

Мы научились выживать, довольствуясь самым малым, научились выбирать одежду в дешевых магазинах и на гаражных распродажах так, чтобы она не выдала, как мы живем. Марк читал нам лекции о том, как важно получать хорошие оценки.

- Пока вы чистые и аккуратные, не прогуливаете уроки и получаете хотя бы удовлетворительные оценки, социальная служба вас не тронет, - учил он нас и был прав.

До тех пор, пока не исчезла Камерон. Я пыталась объяснить Холлису, как мы жили в те годы.

- Это ужасно, - вздохнул он.

Лицо его было печальным. Он грустил о девочке, которой я была тогда, благослови его Господь.

- Тебя били?

- Нет. Не замечать нас - таков был ключ к их системе воспитания детей. Они не замечали даже Мариеллу и Грейси. Когда девочки были совсем крошками, мама еще ухаживала за ними, но потом переложила свои обязанности на нас с Камерон. Главным образом на меня. Было трудно не скатиться в ту же канаву.

Я пыталась цепляться за воспоминания о том, какой жизнь была раньше - до того, как мать пристрастилась к наркотикам, а отец сел в тюрьму. Я пообещала себе, что смогу снова зажить такой жизнью. Двум моим младшим сестрам было легче: они не помнили о более светлых днях.

Напряжение, с которым я поддерживала статус-кво, почти убило меня. Но мы справлялись, пока не похитили Камерон.

- А что было потом? - спросил Холлис.

Я поерзала на стуле, посмотрела в сторону.

- Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Но если коротко, подростком я несколько лет прожила в фостерной семье [11], а мои младшие сестренки жили с тетей и дядей.

- И каково было в фостерной семье?

- Они были порядочными людьми. Не совратителями детей, не рабовладельцами. Пока я выполняла свою часть работы по дому и делала уроки, мне жилось сносно.

И было верхом наслаждения жить в доме, в котором ценят порядок и чистоту.

- Следов вашей пропавшей сестры так и не обнаружили?

- Нашли ее кошелек и ранец.

Я подвигала правой ногой, онемевшей от долгого сидения.

- Плохо.

- Да, я бы сказала, что у нас обоих в жизни была пара-другая ухабов.

Холлис кивнул.

- Давайте выпьем за перемены к лучшему!

И мы чокнулись стаканами.

Позже мы пошли к нему в дом и получили друг от друга немного утешения и тепла. Но на ночь я не осталась, хотя Холлис и уговаривал. Примерно в три часа я поцеловала его на прощание у порога моего мотеля, и мы долго стояли обнявшись. Потом я вошла в номер одна, промерзшая до костей.

Утро для пробежки выдалось хорошее - третий ясный день подряд, прохладный, обещавший безоблачное небо. Я провела щеткой по волосам, надела спортивный бюстгальтер, старую футболку с надписью «Race for the Cure» [12], медальон, на котором было выгравировано мое имя и номер мобильника Толливера, прикрепила к бриджам из лайкры маленький перцовый баллончик. Нашла пластиковый футляр с отверстием на одном конце, положила в него ключ от комнаты и прицепила на одну цепочку с медальоном.

После разогревающих упражнений я решила пробежаться на другой конец города. По главным улицам мне бежать не хотелось: даже в Сарне там оживленное движение. Зачем глотать автомобильные выхлопы? Я выбрала маршрут, который вел по глухим улочкам с мелкими офисами и небольшими Домами, и с чувством облегчения начала пробежку.

Во время бега можно думать о чем угодно. К своему удивлению, я чувствовала себя лучше, чем ожидала: спокойствие и никакой вины. Хотя в сексуальном отношении я была довольно неопытна, Холлис оказался нежным и тактичным любовником. Он не меньше меня нуждался в физическом контакте. И я сказала себе: то, что случилось, - хорошо и нормально.

Погруженная в эти мысли, я не сразу заметила, что следом движется какой-то пикап. Потом шум двигателя привлек мое внимание, и сердце неприятно сжалось, когда я сообразила, что водитель явно меня преследует. Темная тень, которую я заметила краем глаза, превратилась в грохочущую действительность. Хотя я продолжала бежать с той же скоростью, все мое внимание сосредоточилось теперь на автомобиле.

Он следовал за мной, как лев, крадущийся за добычей в высокой траве. Я сняла с цепочки перцовый баллончик. Интересно, разрешено ли в Арканзасе пользоваться таким средством самозащиты? Этого я вспомнить не смогла, но решила, что сейчас меньше всего следует беспокоиться о законности. От мотеля меня отделяло примерно полмили, и по улицам ехало мало машин. На помощь рассчитывать не приходилось. Баллончик почти спрятался в моей ладони.

Сейчас я бежала мимо учреждений, которые пока не приступили к работе: страховое агентство, ювелирный магазин, прачечная. Ни машин, ни прохожих. Я страшно напряглась в ожидании, когда преследующий меня человек приступит к действиям. Если он подождет, пока я добегу до главной улицы или окажусь возле полицейского отделения… Но тут моему ожиданию пришел конец.

Пикап обогнал меня и встал у меня на пути. Из машины выскочили трое подростков. Конечно! Мальчик-звезда, тот, кого Мэри Нелл назвала Скотти, а с ним - двое приятелей.

Я остановилась, и они преградили мне дорогу. Все трое были одеты в форму школьной футбольной команды. Скотти стоял посредине, справа от меня - черноволосый невысокий мальчик, слева - крепкий подросток с каштановыми волосами. Оружия при них вроде не было. Но все трое сжимали кулаки.

- Эй, ведьма, мы ведь предупреждали, чтобы ты убиралась отсюда! - заявил Скотти.

Лицо его скривилось от злости. Троица, сдерживая возбуждение, переминалась с ноги на ногу и беспокойно двигала плечами.

Я переводила взгляд с одного мальчишки на другого, соображая, на которого напасть в первую очередь. Подростки явно приготовились к решительным действиям.

- Вы, парни, что, изнасиловать меня решили? - поинтересовалась я, стараясь прояснить ситуацию.

Мой вопрос их поразил. Шокировал. Двое подростков вопросительно взглянули на вожака. Может ждали от него указаний?

- Да зачем ты нам сдалась, уродина? - спросил Скотти, стараясь говорить пренебрежительно чтобы дать понять: нежелание насиловать меня не ставит под сомнение его мужественность.