Дженнифер Рардин - Пуля на закуску

— Ну, конечно же! Для тебя же главное — найти твоих мальчиков, и я именно этого для тебя хочу. Чтобы только никто при этом не пострадал.

— Я ее не обижу.

— До того, как ее убьешь, или после?

— Она сама об этом попросила! — загремел он.

Еще один верный признак, что Вайль уже сошел с рельсов. Он так редко повышает голос, что я сейчас подскочила на стуле. Не просто рассердившись, но и не давая себе труда это скрыть, я спросила:

— С каких это пор Ясновидица требует такой огромной платы за такую легкую службу?

Вайль вскочил на ноги:

— Ты не понимаешь! Эта встреча для меня значит все! Я тоже встала, жалея, что недостаточно высока и смотреть приходится снизу.

— Именно поэтому ты совершенно не в себе! Ты думаешь, если бы твои дети были в Иране, Кассандра бы тебе не сказала?

— Толку от твоей Кассандры! Ты посмотри на нее — она даже «крота» не в силах найти!

И гробовое молчание — мы оба одновременно сообразили, что она не могла не слышать. Вайль вышел из дома и так хлопнул дверью, что стеклянные филенки разбились в боковых панелях. На звон стекла появился в дверях Бергман.

— Я возьму веник, — сказал он, направляясь в кухню.

— Не трогай, — сказала я ему вслед. — Он сам разбил, так может, черт возьми, сам и прибрать.

И я пошла за Бергманом, думая: «Так все хорошо шло, что меня дипломатом надо было бы сделать. Потом дать назначение в какую-нибудь горячую точку, не знаю, в Иран какой-нибудь — и у меня, может быть, получится взорвать весь мир!»

— Я не буду за него извиняться, — сказала я, входя в комнату, где Кассандра вытирала слезы салфеткой. — То, что он о тебе сказал, — мерзость. — Я поймала ее взгляд. — Ты же знаешь, что от горя можно рехнуться?

Она кивнула, улыбнулась мне криво. Я села на табурет — он заскрипел, когда я на него опустилась. Я уж если изменила вес за последние недели, так в сторону уменьшения — всегда забываю обедать. Но этот скрип мне напомнил, что сегодня я осталась без утренней пробежки, и буду без нее все время, пока мы здесь. Как тут женщины, черт побери, форму держат?

Какое-то время я рассматривала собственные руки с переплетенными пальцами, будто они молили об ответе.

— Ты когда-нибудь Вайля таким видела? — спросил наконец Бергман.

Я покачала головой.

— Но я его всего год знаю. По вампирскому счету это как две секунды. — Кассандра с отсутствующим видом погладила «Энкиклиос», и я спросила ее: — Когда к Ясновидицам приходят с такой просьбой, как у Вайля, обычная плата какова?

— У разных по-разному. Для сестер моей гильдии обычно это приношение для «Энкиклиоса».

— То есть какая-нибудь легенда или быль?

— Не любая. Только такая, которая добавляет нам знаний о мире и о созданиях, его населяющих.

— Значит, у ваших сестер есть еще и другая работа?

— Да. Мы когда-то со временем выяснили, что использовать Зрение для личной выгоды — отличный способ его утратить. И поэтому нам нужно очень внимательно смотреть, кому на пользу наши видения и почему.

— Вы слышали, что хочет Зарса за свои видения? — Бергман и Кассандра кивнули одновременно. — И как тебе это? И вообще, она действительно Видит?

Кассандра пожала плечами:

— Не могу сказать, пока ее не коснусь. А поскольку я встретила Дэвида, это вряд ли поможет.

Я решила сменить тему.

— Познакомилась сегодня с одним человеком… ну да, не человеком. Какой-то другой, он меня выслеживал. Его зовут Аша Васта, и он говорит, что он — аманха зейя. Знает по имени меня и Вайля и знает про Рауля. Честно говоря, единственная причина, по которой я его отпустила — он сказал, что мы снова встретимся. — Я вздохнула. — Он одержим Зарсой, а я вряд ли смогу допустить, чтобы Вайль летел к катастрофе, очертя голову. Так что мы, наверное, еще не раз в ближайшие дни напоремся друг на друга в темноте, пока будем пытаться сообразить, как помешать их идиотскому плану.

И вдруг я ощутила сильный и беспричинный приступ злости на родного отца. Это по его вине дали мне это чертово назначение. Не он бы, так я бы и вообще не знала, что способна выслеживать своего схверамина. А ну, натяни вожжи, Бешеный Конь! Это не значит «выслеживать». Это скорее следовать за ним и следить, чтобы он ни с собой, ни с кем-нибудь другим — со мной, например, — не сотворил ничего непоправимого.

А ты уверена? — снова заговорила внутренняя стерва, требуя полной правды, хочу я смотреть ей в глаза или нет. Наклонившись над баром, показывая такой вырез, что туда розовый куст можно засунуть, она сказала: — Не обманывай себя, лапонька. Мысль о том, как эти прекрасные клыки вонзятся ей в шею, как его губы коснутся ее бархатистой кожи, сводит тебя сума. А от мысли, что он ее обратит, привяжет к себе навсегда, тебе выть хочется. Это, деточка, нерасторжимая кровная связь. А тебе останется вот это вшивое колечко да пара сеансов того, что в сексе назвали бы перепихоном.

— В общем, — быстро сказала я Кассандре, — сделай мне одолжение и выясни, что это за аманха зейя такая. А я пока что должна найти (а не выследить!) Вайля.

В другой жизни, а может, и в другом мире, из Вайля вышел бы блестящий учитель. Для него недостаточно знать. Чем дольше мы с ним вместе, тем больше я понимаю, что это сильнее его: он должен делиться тем, чему научился. А так как обычно под рукой только я, то мне и достается это благо, хочу я того или нет. Часто бывает, что нет.

Однажды он решил, что мои застольные манеры несколько, ну, скажем, недостаточно аппетитны.

— Прости, ты сейчас рыгнула? — спросил он как-то за ужином на полотняной скатерти с настоящими серебряными приборами.

— Ну, извини, — ответила я. — Пучит меня от вина. И еще на вкус оно, как падаль придорожная. У них тут пиво есть? Вот как раз официант, спрошу его.

— Жасмин, нет! — Вайль успел прижать руку, которую я было подняла. — Так, я вижу, нам нужно кое-что обсудить.

Так начался месяц интенсивных уроков застольного этикета, и все это время во мне росло отвращение к трапезам в ресторанах. Стараниями Вайля я теперь могу высидеть обед из семи блюд в присутствии армии французских ресторанных критиков и не вызвать у них ни малейшего подозрения, что больше всего мне хочется смыться домой, сунуть в микроволновку буррито, протолкнуть его себе в глотку и блаженно попукивать под очередную серию «Южного парка».

Последний же и куда более приятный приступ обучения относился к выработке навыка намного более ценного. Вайль с самого начала считал, что моя Чувствительность должна мне давать возможность определять и отыскивать вампиров. Сборщиков я тоже могу отслеживать. По мере развития способностей я смогу ощущать и находить и прочие разновидности других. Во всяком случае, я на это надеюсь.