Дженнифер Рардин - Пуля на закуску

Ближайший к ней солдат ударил ее в висок наотмашь, и она свалилась. Толпа радостно заорала. Младшая попыталась броситься к ней, но ее не пустили.

Все это явным образом возбуждало магулов, занявших все крыши, вывески и провода над площадью. Они сидели плечом к плечу, подпрыгивая на мускулистых ногах, вытягивая шеи, расправляя длинные крылья с таким шелестом, что ну не мог его никто, кроме нас, не слышать.

Солдаты настороженно окружили молодую, как будто она могла разорвать оковы и прыгнуть в толпу. Она стояла совершенно неподвижно, и я думала, что она так и примет свою судьбу. Но в последнюю секунду перед тем, как ей нахлобучили мешок на голову, она выкрикнула чье-то имя.

— Кто такой Фархад Дайи? — спросила я.

— Никогда не слышал, — ответил Вайль, который куда лучше помнил известных людей, чем я.

Но толпа определенно это имя знала. Многие сплевывали себе под ноги, услышав его. Но некоторые делали жест такой небрежный, что я бы не обратила внимания, если бы не один парень примерно моего возраста, который привлек мое внимание. Он большим пальцем правой руки провел поперек бедра, потом повернул руку ладонью наружу к обреченной женщине. Увидев, что я смотрю, он кивнул мне и одними губами произнес слово «свобода». Я подняла брови, и он, снова кивнув, смешался с толпой.

Молодая женщина рухнула в люк — с магулом, свернувшимся вокруг шеи как шарф. Его товарищи уже пировали на солдатах, из которых одни смотрели, как раскачивается ее тело, а другие отвернулись к толпе с таким видом, будто эта казнь относится к ним не больше, чем аукцион антикварных автомобилей.

Когда упала вторая, с нее слетела чадра, а на белом платье под ней оказалась картинка. Я не увидела деталей, не могла прочесть крупные надписи под и над фотографией, покрывавшей всю грудь. Но зрители в передних рядах завопили в исступленном гневе.

Толпа бросилась вперед, крики подстегнули задние ряды нажать туда же, и оба тела исчезли под рвущими их руками.

— Пора уходить, — тихо сказал Вайль.

Я почувствовала, как вздымается его сила, прикрывая нас от наблюдателей. Он взял меня под руку и направил прочь от площади.

У нас за спиной магулы всей массой налетели на озверевшую толпу, упиваясь духом насилия и визжа в экстазе.

Мы с Вайлем молча поспешили прочь и через пять минут оказались там, куда направлялись. Уйдя с площади, мы согласились без слов оставить этот кошмар позади. Хотя бы временно. Нас звал долг, и как обычно, он меня удивил.

Я ожидала, что «Оазис» окажется тускло освещенным реликтом шестидесятых годов, причем девятнадцатого века. На входной двери крупными буквами: «ТОЛЬКО ДЛЯ МУЖЧИН». Сигарный дым такой густой, что рак начнется раньше, чем дойдешь до свободного табурета. А в задней комнате танцовщицы развлекают играющих по крупной клиентов.

Оказалось — двухэтажное здание, построенное лет тридцать назад из белых блоков, интернет-кафе, с кабинками по периметру зала, и в каждой кабинке персональный компьютер. Как правило, с пользователем, алчно прилипшим к пятнадцатидюймовому монитору. Поставленные в середине столы и кресла с красной обивкой приглашали посетителей посидеть и пообщаться лицом к лицу, а не в сети.

В любом случае я не могла понять одного: с чего бы Колдуну, который послал в би-би-си письмо, где называл Америку «неудавшимся выкидышем Англии», согласился на вечеринку в кафе, где его будут со всех сторон окружать напоминания о презираемой им стране? Да, это сеть всемирная, но сама концепция свободы информации — насквозь американская. Как яблочный пирог в полоску и в звездочку.

Мы сели. Поскольку вывеска здесь была и на английском, и на фарси, мы решили не скрывать свою иностранную сущность — до некоторой степени по крайней мере. Вайль со своим акцентом заказал чай для нас обоих. А когда официант поинтересовался, откуда мы, Вайль сообщил, что мы из Румынии и приехали на похороны родственника. Я вообще промолчала, и официант ушел.

— Что-то он любопытный, — прошептала я.

Вайль взглядом проследил за официантом, убиравшим стол на другой стороне зала.

— Может, подрабатывает агентом. Никогда не знаешь. Что верно, то верно.

— Слушай, ты уверен, что мы пришли куда надо? — поделилась я сомнениями.

— Наверное, именно поэтому его не удается поймать, — ответил мой босс. — С такой постоянной непредсказуемостью он уже двадцать пять лет уходит от всех властей.

— Наверное, — отозвалась я.

Мне очень хотелось всмотреться в фотографию, которую снова дал нам Дэйв. Задать ей вопросы, на которые никто из нас ответить не мог.

Вайль кивком показал на интерьер у меня за спиной:

— Здание современное, и в нем есть общественные туалеты. Учитывая скорость, с которой чай перерабатывается организмом, я бы сказал, что наш лучший момент для устранения Колдуна — одно из ожидаемых от трех до пяти посещений уборной.

— Значит, ты хочешь устроить это здесь? Вайль встал:

— Я пойду проверю.

Я смотрела вслед с каким-то странным желанием его остановить, и знала, что это не получится. Ему здесь не место, думала я, откидываясь на спинку кресла и оглядывая зал скучающим взглядом в поисках источника моего беспокойства. Как обычно, у меня не получалось сопоставить этот источник со знакомым лицом или экстрасенсорным запахом. Парочки — как правило, моложе тридцати — болтали и смеялись над тарелками густого супа и какими-то блюдами, где главным ингредиентом был длиннозерновой рис. Ничего угрожающего. Так какого черта?

Да вот, вся эта операция. Все, ну буквально все в ней заставляло меня шарахаться от собственной тени. А может, дело в двойном путешествии в ад. Как бы там ни было, а мне очень хотелось трижды щелкнуть каблуками, потому что нет на земле места лучше, чем родина.

Вайль вернулся через вполне разумное время.

— Там окно достаточно большое, чтобы в него можно было проползти, если придется. Мы с тобой — как это ты говоришь — обставились.

Я слегка улыбнулась. Официант принес нам чай. Вайль начал говорить — точнее, изливать душу — по поводу Зарсы. Я собралась слушать — нет, правда. Но именно в этот момент решил вмешаться Рауль. У него такой способ привлечь мое внимание: залезть в мозги да сжать их, пока я не стану слушать или не отключусь вообще. Через какое-то время я научилась его слушать.

— Давай угадаю, — сказала я мысленно, растягивая слова, как только в разговоре с ним. — Ты был пятым из восьми детей, и твоя матушка держала вас всех в кулаке. Я права?

БЛИЗКО К ИСТИНЕ.

Угадала.

— Тебе, наверное, не следовало бы даже говорить со мной. — Я рассказала ему о повторном путешествии в ад и сообщила о своей гипотезе поддельного Мэтта. Он не сразу ответил, и я переспросила: — Так что ты думаешь? Это они на тебя охотятся?