Ирина Молчанова - Вампиры - дети падших ангелов. Голоса дрейфующих льдов

- Спасибо, - смущенно шепнула она и, сильно покраснев, спросила: - Я совсем не привлекаю вас?

Молодой человек окинул ее стройную фигурку насмешливым взглядом и, прежде чем уйти, пообещал:

- Я подумаю об этом.

«Мы любим тебя, очень ждем в гости. Приезжай поскорее!», «Скучно без тебя, дочка. Работа, телевизор, работа…», «Отец заболел, но ты не волнуйся, врач из «скорой» сказал, что через пару дней уже вернется домой», «А в Питере сегодня дождь, с Жучкой выходила на улицу, даже зонт не спас. Китайская дребедень, он от ветра вывернулся, пришлось стоять под козырьком», «Вчера к родственникам ездили, сестры спрашивали о тебе!», «Иногда вечером зайду в твою комнату, присяду на кровать с альбомчиком твоим детским, сердце так и переворачивается, когда гляжу на тебя маленькую. Такая хорошенькая», «Любим тебя, целуем крепко! Мама и папа».

Катя лежала на постели перед тремя письмами от родителей и, закусив указательный палец, смотрела на них не отрываясь. Перед глазами скакали буквы, складываясь в предложения - новости из прошлого, такого далекого и безвозвратно потерянного. Хотела ли она теперь Вечности?

Девушка закрыла сухие глаза, точно расцарапанные острыми осколками стекла, и представила осень. Солнечный день, когда она сидела на подоконнике в своей комнате с энциклопедией мифов и даже не подозревала о существовании другого мира. За окном кружились желтые и красные листья, во дворе, звонко смеясь, бегали дети, солнце улыбалось миллионами лучей, озаряя растущий под окном желтый тополь.

О как ей хотелось вернуться туда - в ту осень! Никогда не узнать зимы, превратившей сердце в лед, а потом беспощадно разбившей и унесшей вместе с белой вьюгой ее жизнь - никчемную, полную ненависти и обид, недооцененную, но все-таки - настоящую. Быть может, когда-нибудь она бы оценила?

«Я устала, так устала, - мысленно шептала она, утыкаясь лицом в пахнущие чернилами листы, - как же я хочу домой, к маме. И пусть она говорит сколько угодно, что я тощая, а все оттого, что питаюсь кое-как и шляюсь непонятно где, неизвестно с кем. Пусть скажет свое любимое «дошнырялась», пусть ругает… таких, как я, нужно ругать, за все, что сделала, а лучше за то, что хотела бы сделать, но не осмелилась, потому что трусиха!»

В памяти неожиданно всплыл образ неопрятного мальчишки-шалопая - Кости Малошина, который ухаживал за ней в колледже. И ей нестерпимо захотелось узнать, как он там? А еще пойти с ним в дурацкое кино или клуб, куда он столько раз звал ее. Почему ни разу не согласилась? Почему жила от всех отгородившись?

А теперь только и осталось жалеть, без конца жалеть.

Ответное письмо девушка давно написала - оно лежало уже в подписанном конверте рядом с ней.

Пару раз в комнату стучал, а потом просовывал голову в приоткрытую дверь Вильям, но она не захотела с ним разговаривать, и он ушел.

Позже приходил Йоро. Он молча вошел, положил на кровать букет вербы с большими мохнатыми почками и тихонько удалился. На белоснежной шерстке застыли капельки - на улице шел дождь. Подобное подношение немало удивило, ведь деревья уже вовсю зеленели нежными листочками.

Девушка взяла одну веточку и провела ею под носом, с наслаждением вдыхая прохладный аромат дождя и почек. В непонятном ей самой порыве, она вскочила, дернула лесенку, ведущую к люку в потолке, и вылезла по ней на крышу. Девушка раскинула руки и замерла, чувствуя, как холодные капли бьют по лицу, шее, ладоням. Сквозь затянутое серо-черными тучами небо проглядывала луна, она как глаз хищника с подозрительным прищуром взирала на землю. Капли приглушенно стучали по листве высоких деревьев, обступивших дом, точно верная стража. Тихонько, вливаясь в монотонный стук, играли «Капли дождя» Шопена. Звуки грусти и немой тоски.

Катя думала о том, что, возможно, Лайонел тоже видит сейчас дождь, может, за окном, а может, чувствует его прикосновения, как она сама. И от этой мысли внутри становилось жарко, а от промокшей насквозь майки поднимался белый пар.

Девушка стояла на крыше до тех пор, пока дождь не кончился. Лишь тогда спустилась в комнату, взяла письмо для родителей и направилась на поиски Ксаны.

Поискав на первом этаже, Катя заглянула в ее комнату - первую дверь от лестницы, ведущей на второй этаж.

В помещении никого не оказалось, девушка хотела было захлопнуть дверь, но первый же вздох заставил ее шагнуть вперед. В комнате пахло морозной свежестью так насыщенно и резко, точно Лайонел был тут буквально пять минут назад.

Двуспальная постель с откинутым одеялом, стоящая у стены, выглядела сильно помятой.

Катя, судорожно втягивая воздух, прошлась по комнате.

«Неужели он приходил? Неужели спал с этой девкой? Неужели, неужели, неужели…» - стучало в мозгу.

Катя знала, что Лайонел всегда был неравнодушен к своей служанке, и ее это выводило из себя с первой минуты нахождения в этом доме.

Она резко дернула на себя ящик прикроватной тумбочки и увидела лежащий возле вышивания флакон с туалетной водой. Золотом на нем сверкало название «Lionel». Девушка со вздохом облегчения и чувством нарастающего гнева схватила духи и поднесла к ноздрям.

- Ну и дрянь, - пробормотала Катя. Она-то была уверена, что свой парфюм Лайонел забрал с собой в Тартарус, когда уходил.

- Екатерина, - услышала она позади.

Девушка медленно повернула голову и зло уставилась на служанку.

- Объяснишь? - приподняла она флакончик.

Ксана, как всегда, смотрела на нее без всякой боязни и голос у нее оказался спокойным:

- Господин попросил меня…

- Лжешь! - оборвала девушка и вмиг оказавшись рядом, замахнулась на служанку. Но та перехватила ее руку и в глазах мелькнуло ранее невиданное выражение ненависти.

Катя испуганно отшатнулась, а прислужка протянула руку к флакону с туалетной водой.

- Верните, это не ваше!

Девушка уже успела прийти в себя после небывалой вспышки и перемены, потому лишь коротко рассмеялась.

- Ошибаешься! - Она прижала духи к себе, готовая, если надо, убить за них соперницу.

Ксана наступала все так же держа перед собой вытянутую руку, и Катя ощущала внутри прилив бешенства. Служанка и раньше частенько запросто выводила ее из себя, но сейчас гнев бурлил внутри точно кипучая лава.

А соперница сделала резкий выпад и выхватила флакон из Катиных рук. В эту же секунду девушка кинулась на нее и опрокинула навзничь, флакон откатился. Она ударила со всего маху по круглому лицу, а потом снова и снова.

Ксана сперва сопротивлялась, но неожиданно перестала и теперь просто лежала перед ней, торжествующе улыбаясь при каждой новой оплеухе.

Катя ненавидела эту служанку и теперь знала точно, та испытывает к ней то же чувство.