К. Уилсон - Пурпурные крылья

— Они нападают из-за страха. Ты только вообрази, какое пятно позора легло на весь вампирский род, когда мы были подвергнуты гонениям. Большинство народа на полном серьезе считает нас подобными Голливудским вампирам: остервенелые безумцы и кровососущие маньяки. Вы привыкли видеть нас такими. Орава сверхрьяных, религиозных фанатиков посчитает своим прямым долгом объявить на нас охоту. Могут погибнуть тысячи вампиров… как и людей.

— Сообщество Готов. — Некоторые из ее клиентов были готами.

— Да, любой, кто покажется странным, станет изгоем. Я устал от этого в былые времена — это поистине было ужасно, нам вечно приходилось скрываться. Ради твоей безопасности в моем мире, я… Я должен отметить тебя.

— Что значит «отметить» меня?

— Это означает, появление неоспоримых доказательств того, что ты не разгласишь наши тайны. — Он с грустью погладил ее по щеке. — Устные обещания не в счет, им нужно материальное подтверждение. — Алеку не хотелось, чтобы это произошло при таких обстоятельствах. Он бы хотел, чтобы это случилось в один прекрасный вечер в окружение свечей, чтобы было море шампанского и огромное кольцо на ее пальце. Кое-кто заставил его слишком рано вмешаться в жизнь Тани.

Алек видел, как встревожено она на него глядит. Таня отвела взгляд к красной розе в горшке, а затем вновь посмотрела на него.

— Ты должен взять у меня кровь?

— Мне очень жаль, Таня.

Она отвернулась от него и подошла к французским дверям.

— Таня?

— Я не могу разговаривать об этом на балконе, это слишком личное. — Она указала на двери: — Не желаешь присоединиться ко мне?

— Таня, на будущее: однажды пригласив меня, ты уже никогда от меня не избавишься.

Таня уже приглашала его. Она вздохнула:

— В таком случае не плохо, что ты переступишь порог моего дома сейчас, — проговорила она, пятясь в спальню.

Алек вошел в спальню, двери захлопнулись за ним сами по себе.

— Как я после этого буду себя чувствовать?

— Ты будешь чувствовать головокружение, возможно, упадешь в обморок. — Алек больше не смел к ней прикоснуться; его желание было столь сильным, особенно теперь, когда она дала свое согласие на то, чтобы он поставил на ней свою метку. Он так страстно этого желал. Им уже приходилось совместно принимать душ, но это было целомудренно, чувственно и абсолютно в иной плоскости.

— Есть ли что-нибудь еще, чего мне стоит ожидать?

Он читал в ее глазах опасение и терзание: она вспомнила Клайна. Алек видел, как перед ее глазами развернулась та сцена: Алек не просто укусил того человека за шею, он вырвал ему горло. Она боялась, что он отхлебнет из нее лишнего. От взгляда Алека не укрылось, как она инстинктивно запахнула V-образный вырез шелкового халата.

— Я бы никогда не сделал этого с тобой. То, что я сделал с ним, было сделано в припадке гнева и страха за твою жизнь. В том, что я собираюсь сделать с тобою, нет гарантий, и… тебе придется довериться мне в этом.

— Сделает ли метка из меня вампира?

— Если мои телесные жидкости на прямую попадут в твой кровоток, да. Ты, бесспорно, станешь вампиром. Я же возьму у тебя лишь небольшое количество крови, настолько мало, что это не сделает из тебя ожившего мертвеца, или того хуже.

Алек прочитал в ее глазах согласие, прежде чем Таня произнесла:

— Хорошо, я доверюсь тебе. — Она скинула халат на плисовый ковер.

Это был довольно провокационный жест.

Алек облизал губы, увидев ее силуэт сквозь прозрачную сорочку. Он опалил ее своим напряженно-решительным взглядом, отчего ее соски тут же затвердели, выделяясь через тонкую ткань.

— Я готова, — выдохнула она.

— Боже, ты так прекрасна. — Неуловимым движением, он подхватил ее на руки и понес к кровати.

Они посмотрели друг другу в глаза: с невыразимой нежностью, его глаза смотрели в ее, и в это мгновение так много было сказано между ними без слов. Алек заметил, что ее полные губы дрожат от страха и возбуждения. Он жадно приник к ее губам, не в силах сдержать рвущийся наружу стон. Она была сладкой на вкус и шелковисто-мягкой на ощупь. Он очертил языком мягкий контур ее губ, чередуя поцелуи касанием языка.

Встретившись с девушкой взглядом, он стянул одну бретельку с ее плеча. Алек почувствовал, как ее кожу покалывает от его прикосновений. Эффект не замедлил сказаться и на нем, когда он увидел пульсирующую артерию на ее шее.

Таня бесстыдно подставила свой сосок под его ладонь. Ей хотелось большего. Ему хотелось большего. Рука Алека проскользнула под ее сорочку, обхватив обнаженную грудь и дразня сосок. Зачаровано, он смотрел на ореол соска. С его губ сорвался стон. Ее кофейный тон кожи был безупречен. Ощутив тяжесть ее полную грудь в ладони, Алек вновь с жадностью приник к ее губам. Он обезумел от желания и наслаждался этим.

Он опустил ее на кровать. Его руки, вытворявшие с ее грудью изумительные вещи, переместились вниз, накрыв ладонью суть ее естества через сорочку. Таня протянула руку и расстегнула его рубашку, обнажив могучую, гладкую грудь. Она провела руками по его груди, чувствуя под ладонями, как перекатываются мышцы.

Он вздрогнул от обжигающего прикосновения. Они распаляли в друг друге страсть, предаваясь любовному безумию. Испытывая благоговейный трепет, Алек поцеловал ее в шею. Ему хотелось продолжить свои ласки и взять ее, довести до пика наслаждения.

— Таня, не таким образом, не так, — произнес он, поглаживая ее по внутренней поверхности бедра. Ему нужно остановиться. Он лишь хотел поставить на ней свою метку, но его потребность в ней была столь сильна. Ее кровь ревела у него в ушах, а запах ее возбуждения лишал его воли. Алек чувствовал, как вскипает в жилах кровь. Он надавил рукой на вершину ее естества. К своему удовольствию, он обнаружил, что под сорочкой на ней нет трусиков. Она начала извиваться под его рукою, увлажняя его ладонь. Алек начал потирать ее бугорок пальцами.

— Ты такая влажная, — простонал он, рядом с ее шеей.

Таня застонала, почувствовав, как ее накрывает сокрушительной волной облечения. Ее внутренние мышцы сжимали его палец, которым он поглаживал ее изнутри, во время кульминации. Она почувствовала, как к ее шее прижались острые, как бритва клыки, выгнула спину и застонала. Между его зубами и ее кожей выступила кровь, вызывая в Алеке дрожь. Зверь вновь поднял голову.

Пронзительный крик нарушил тишину, когда Алек погрузил клыки в ее артерию. Таня вцепилась в одеяло. Застонав, Алек начал пить из нее, двигая пальцем в ее атласных глубинах. Кровь лилась вниз, на подушку, стекая по ложбинке между ее грудей. Сжав ее груди, он слизал кровь, не прекращая двигать пальцем внутри нее. Затем, дотянувшись до шеи, он облизал открытые ранки и артерию, излечивая их.