Елена Муравьева - ПЛАН «Б»

«Ладно, — почти не огорчилась пострадавшая сторона — Завтра разберусь, что к чему»

Однако утром пришлось посвятить другому. Не успев открыть глаз, Тата поняла: с душой происходит что-то непонятное. Заглянув на полянку, она взвыла от досады:

— Вот, холера.

Среди скудной зеленой растительности пламенела искусственным великолепием красная пластмассовая роза, которую посадила — другому некому — фантомиха. Ведь только она, кроме Таты, имела доступ в душевное пространство.

— На кой хрен ты эту дрянь здесь развела?

«Это любовь. Никита такой хороший… — донесся тихий ответ.

— И какого Никиту, по твоему мнению, я должна любить: выдуманного или живого?

— Какая разница?

Тата вздрогнула и открыла глаза. Вопрос пришел извне.

О, Боже! Пока она спала, в закрытую на замок квартиру каким-то образом проникла молодая женщина. Ее точная копия!

— Я — Татуся, — представилась гостья. — Оживленная тобой Никитина мечта.

— А я…

Тата стремительно обернулась на новый голос и от изумления раскрыла рот. Хотя напротив любимого зеркала никого не было, в полированном серебряном стекле отражалась женщина. Еще один двойник!

Победоносно улыбнувшись, довольная произведенным эффектом, дама переступила пределы резной рамы и, оказавшись в комнате, завершила фразу:

— …Татьяна! Твой идеал!

— О, Господи… — ахнула Тата и рухнула в обморок.

Сознание вернулось с тихим шепотом Внутреннего Голоса:

— Надо было меня слушаться. Не надо было себя делить. Видишь, к чему привела твоя самодеятельность?

«Не вижу, — буркнула Тата. — Я еще в обмороке».

Однако упрек был справедливым. « Цельная натура — это боевая колесница, где дерзким сердцем правит трезвая голова». Она же пренебрегла цельностью и выпустила в мир два полуфабриката. Прагматичная часть личности решала вопросы во внешней среде. Эмоциональная отсиживалась в «санатории тюремного типа». Что и привело, видимо, к столь неожиданным последствиям. На которые, кстати, и намекал друг-советчик, когда говорил, что здоровая душа не станет мириться с неудобным ей положением вещей.

Тата горестно вздохнула: вот, беда.

Вспомнилось, как каждое утро, уходя на работу, она примеряла на себя личину бизнес-леди, делала непроницаемое лицо, корректировала выражение глаз и интонации голоса. Как одевалась в ненавистные строгие безликие костюмы, поступала вопреки желаниям, коммуницировала, а не разговаривала, рассуждала, а не придумывала, рассчитывала, торговалась, добивалась, терпела, делала вид, обманывала, лицемерила, втирала очки и втиралась в доверие, играя далекую от своей истинной сути роль и живя не свою жизнь.

«Я корчила из себя невесть кого, какую-то гипотетическую Татьяну, которую сама же выдумала, — разоблачила себя Тата. — Татусю я тоже сама создала. Шальные порывы, толкающие меня к Линеву и его подружке, возникли не сами по себе. Это выздоравливающая душа в жажде свершений искала применения своих возросших сил. Ах, если бы я исполнила обещание и вернула душу в команду, она бы не своевольничала. А мне бы не пришлось расхлебывать этот кошмар».

Оставалось только удивляться тому, что внутренний конфликт обрел такую странную форму. Впрочем, бабушка предупреждала: для колдуньи личная гармония — вещь архиважная. И все же материализация внутренних состояний — это было как-то слишком.

— Алле, гараж, хватит изображать бревно, — посоветовал Внутренний Голос.

«Отстань!»

— Не дождешься.

«Тогда хоть помолчи немного».

— В другой раз. Сейчас я с полной ответственностью заявляю: будь осторожна, твои копии — серьезные, я бы даже сказал, опасные штучки.

«Чем они могут мне угрожать?»

— Многим.

«Но почему? Я же здесь главная».

— Это еще как поглядеть.

«Не пугай, мне и так не по себе!» — попросила Тата и, собравшись с силами, вырвалась из теплой тупой безмятежной созерцательности, встала во весь рост.

— Эй, вы, — обратилась к копиям. — Давайте, сразу расставим точки над «i». — Я здесь номер первый! Как скажу, так и будет!

Татьяна надменно пожала плечами:

— С какой стати? Весь год ты верно и преданно обслуживала исключительно мои интересы.

Татуся пренебрежительно хмыкнула:

— Вот еще! У меня тоже есть бессмертное начало, поэтому я никого не боюсь. К тому ж, я вообще не твоя, а Никитина.

Тата нахмурилась:

— Девочки, вы что-то путаете. Ты, Татьяна, — всего лишь придуманный образ, который всегда можно заменить другим. Ты, Татуся, не больше, не меньше, как воодушевленный плод чужого воображения! В тебе бессмертия с гулькин нос. Я пролила море слезы над судьбами литературных и киногероев, а теперь не помню, как кого и звали. Поэтому, повторяю: либо вы подчиняетесь, либо … — не желая тратить понапрасну время, Тата швырнула в девиц комок энергии.

Ноги немного дрожали. Стоять было трудно. Но мятежным вассалам надлежало подчиниться и признать власть сюзерена!

Тата чувствовала, что может убить строптивиц. И убила. Почти!

У бетонной стены в оспинках винтовочных выстрелов замерли два силуэта. Раскатистой дробью ударили барабаны. Усатый капрал зачитал приговор и скомандовал расстрельной команде:

— Товсь!

Солдаты щелкнули затворами. Одна из фигур упала на колени. У другой между ног полилось.

— По моей команде…Пли!

Тени замерли в ужасе. Увидели пули. Каждая свою. Почувствовали разрыв кожи, всплеск нестерпимой боли от проникающего ранения, понадеялись, что выживут, что второй раз не казнят. И, только укрепившись в вере об избавлении, умерли.

Зеленоглазая королева, с балкона наблюдавшая за казнью, махнула платочком.

— Благодарю за службу, любезные.

Тихий шепот, слетевший с нежных губ: «Так и надо! Знай, место!» — предназначался поверженным врагиням.

Видение, заполонившее комнату, рассеялось.

— Есть вопросы? — любезно поинтересовалась Тата у трупов.

— Нет, — жалобно провыл один.

— Нет, — сквозь зубы процедил другой.

В глазах Татуси дрожали слезы. Татьяна была спокойна, но следы потрясения еще блуждали по ее лицу. Тата же, хоть стояла, гордо подняв голову, и взирала на побежденных высокомерно, трепетала от страха. Акция не возымела действия. Колдовской дар уже доложил: слезы и потрясения — всего лишь дань вежливости. Барышни неуязвимы и чихать хотели на всякие чары. Максимум, на что способно волшебство — это поставить защиту, дабы бы Разумница и Душенька (такие у барышень были имена), не могли читать мысли и управлять эмоциями.

— Я здесь — главная! — повторила Тата.

Не дождавшись ответа, она обратилась к Татьяне, как созданию здравомыслящему по определению:

— Давай, начистоту. Ты можешь объяснить, что происходит?