Елена Саринова - Сотая бусина

Домовые ничего не боятся... Бедная моя кроха. Маленький, преданный дух, которого я не уберегла. И все из-за какой то сволочи, не преминувшей воспользоваться... С грохотом в маленькое темное пространство вонзился косой луч, который, мгновением позже отрезала собой тень, упавшая прямо на меня. 'Да нет, тени так больно не падают', - но, об этом я подумала позже, во всю 'наслаждаясь' новым грохотом, уже значительно ближе.

- Да, какого ахирантеса?!

- Анастэйс? - донельзя удивленный голос откуда-то напротив, секунду подумав, добавил. - Тогда, за что?

- За что?! - теперь уже удивилась я, причем, собственным коленям, торчащим прямо перед носом и, наконец, пустила к потолку погреба световой шар. - Ты отдавил мне ноги, опрокинул в отсек с картошкой и еще удивляешься, за что?.. Скажи спасибо, что с одной руки тебя откинула.

- Ну, спасибо... тогда, - буркнул, как мне показалось, без особого энтузиазма Ветран, а последующее за этим чавканье и хруст навели уж совсем на нехорошие подозрения. Когда же, ко всему прочему моего припертого к коленям носа достиг тяжелый ягодный аромат...

- Мать моя, Ибельмания! - суматошно заерзала я в тщетных попытках выбраться из глубокого отсека. - Да что там такое?.. Помоги же мне!

- А, может, не стоит? - проблеял, свесившийся вниз Зеня, и по выражению на его морде я поняла - еще как стоит:

- К чему вообще было не глядя сюда нырять? Хоть бы поинтересовались вначале, нет ли в живых кого внизу... пока живых?

- Да мы тебя по всему дому обыскались! - обиженно выдал кот. - Бегали туда - сюда, во дворе и в саду проверили, пока не услышали из погреба подвывания. Вот Ветран и... нырнул.

- Подвывания? Да я и не выла вовсе, а... - яркой вспышкой последнего события, затмило, вмиг, все мои теперешние нелепые переживания. - Ветран?..

- Я сейчас. Держись, - и по протянутым ко мне рукам я поняла, чем мужчина так был только что занят.

- В чем ты? В варенье? - уже другим, совершенно спокойным тоном спросила я.

- Угу, - не дожидаясь, ухватил он меня за запястья и выдернул, наконец, из картофельной ловушки.

Да, факт полного погребного разгрома был на лицо. Да и на лице Ветрана тоже. И на его рубашке, украшенной густыми ягодными лепешками вперемешку со следами от обтираемых рук, и на единственных штанах, которым досталось изобильнее всего тетушкиной 'земляничной отрады'.

- Вылазь, - философски вздохнув, заявила я.

- Зачем? - не надеясь на такой легкий исход, уточнил мужчина.

- Чистить тебя буду.

- Ветран, не верь ей. Когда она мне в последний раз так говорила, я потом в корыте оказался... С кипятком! - выкрикнул умник и на всякий случай, сиганул от лаза.

- Анастэйс, ты только не расстраивайся. Я полки новые прибью. Правда, с вареньем сложнее.

- С вареньем, действительно, сложнее. Где ты такое теперь найдешь, эксклюзивной семилетней засахаренности? А, вообще, забудь. Спину не зашиб? - вынырнула и я вслед за мужчиной в мир.

Воин духа активно поводил плечами:

- Не-ет. В порядке спина. Доски трухлявые, сразу раскрошились. Лучше скажи, что в погребе делала?

- Ага... А горшками ничего не отбил? Они куда тебе с трухлявых досок наприлетали?

- Горшками? - глянул мужчина сначала к себе на штаны, потом на меня, и склонил голову набок. - Анастэйс, что ты делала в погребе?

- Замри сейчас - я заклятие чистки накладываю... Молодец. Лицо и руки естественным путем отмоешь.

- Что ты там делала?

- Стася, а где Грундильда?..

- ... А Груша ушла... У нас больше нет, Зеня, домовихи, - вот и прозвучали, наконец, эти страшные слова...

Я в детстве никогда не понимала, как можно делиться чем-то нематериальным. Особенно, плохим. Разве можно вообще плохим делиться? Это тоже самое, что, зная, например, о том, что конфета не вкусная, всучить ее кому-то еще и смотреть, как этот кто-то ее с отвращением пережевывает. Тебе от этого какая радость? Если только этот кто-то, не твой личный враг. Однако, с годами, я научилась по честному менять свое 'плохое' на чужие мудрые советы. И, хотя, поступала потом все равно по своему, советы всегда выслушивала очень внимательно. Но, привкус той, особой конфеты остался со мной на всю жизнь... Явственно ощущала я его и сейчас, глядя на недоумевающие физиономии Зени и Ветрана.

- Анастэйс, ты сядь, пожалуйста. Хватит над нами колыхаться.

- Я сяду, только... ты молоко с пряниками будешь?

- Нет. Сядь и лучше объясни, если охрана дома такая надежная, то каким образом маг сумел через нее домовиху достать?

- Я ведь говорила уже, - плюхнулась я, наконец, на стул и обхватила руками голову. - говорила, что в вопросе этом - полная Трахиния. Но, знаете, что думаю... Он ее не напрямую вытащил, а через другие пути.

- Это как? - оторвался от мрачного созерцания крошек на столе Зеня. - Подземными ходами, что ли?

- Примерно, да. Домовые ведь, хоть и стоят особняком от прочей нечисти, все ж к ней относятся. А в каждом клане есть своя, как бы это сказать... система подчинения. Как у нас, например, Совет магов. Груша мне намекнула на некие законы духов, из-за которых она вынуждена молчать... и терпеть.

- И что, любой маг вот так вот запросто, щелкнет пальцами и эскадрон нечисти в полном его подчинении? - сощурился на меня кот.

- Да нет, - уныло покачала я головой, вспомнив замок на заброшенном колодце. - На такое способны лишь самые сильные... маги. Я думаю, Груша нужна была ему, именно как ключ к охране дома. Сволочь эта, по какой-то причине сама сюда войти не может. Груша мне поэтому ничего про защитный принцип и не рассказывала. Боялась, вдруг, я ему попадусь и не смогу...

- Стася, а как же теперь? Грундильды нет, значит, магический четырехугольник развалился?

- Не развалился, Зеня, - тихо произнесла я и выложила из кармана платья на стол крохотный сверток. - Вот.

- Что, 'вот'? - буркнул, раздув на него ноздри кот.

- Обманка, в которой жива часть грушиной магии - нашла ее в погребном леднике, - с трудом сдержалась я, чтоб не зареветь. - Она надует мага и не даст развалиться нашей охране... хотя бы, на какое-то время.

- На какое время, Анастэйс? - подозрительно скосился на свернутый носовой платок Ветран. - И что там вообще?

- На время, пока я, видимо, не найду нового домового. А там... там ее маленький мизинчик, - вскинула я на мужчину уже мокрые глаза. - А я не хочу нового домового! Я хочу назад свою Грушу! Я как представлю, что с ней теперь. Домовые ведь без дома, как без кожи. Они совершенно беспомощны. А потом дичают и проваливаются на низший уровень. А за что ей все это? Что она плохого сделала?

- Та-ак, - видя такое дело, встал из-за стола Ветран. - Тебе надо сейчас успокоиться.

- Может, валерьяночки накапать... всем? - робко предложил Зеня. - А что? Разве я не переживаю за Грундильду? Еще как переживаю... Стася.

- Чего? - проблеяла я из под своих мокрых пальцев. - На средней полке, слева.