Дженнифер Арминтраут - Полукровка

Я знала, что он говорил о своих родителях. Не зная, как реагировать, я ждала, когда он продолжит.

— Эйден ненавидит, что я так много пью.

Он посмотрел на свою флягу.

— Он прав, знаешь ли.

Я играла с своими волосами, закручивая их в тугую петлю.

— Прав насчет чего? — Дикон запрокинул голову, глядя на звезды, покрывающие ночное небо.

— Всего, но особенно о том пути, который выбрал.

Он остановился и засмеялся.

— Если бы только он знал это, да?

— Разве они не узнают знать, что ты сбежал?

Калеб оборвал меня.

— И пришел сюда, разрушая все свои развлечения?

Серьезное выражение Дикона исчезло.

— Совершенно верно. Примерно через час, когда они начнут свои ритуальные песнопения и прочее дерьмо, кто-то, скорее всего мой брат, поймет, что я пропал без вести, и придет за мной.

Мой рот открылся.

— Эйден все еще там?

— Ты пришел сюда, зная, что они будут искать тебя? — Калеб нахмурился.

Дикона, казалось, позабавили оба вопроса.

— Дважды да.

Он убрал золотистый локон со своего лба.

— Дерьмо! — Калеб начал вставать, пока я размышляла над известием о том, что Эйден по-прежнему тусуется.

— Алекс, мы должны идти.

— Сядь. — Дикон поднял руку. — У тебе есть, по крайней мере, час. Я дам вечеринке достаточно времени, чтобы убраться. Поверь мне.

Калеб, казалось, не слышал его. Он смотрел вниз, на берег моря, где Оливия и другой полукровка стояли рядом, реально близко друг к другу. Спустя секунду его лицо окаменело. Наклонившись, я дернула за его рубашку. Он подарил мне широкую улыбку.

— Знаешь, что? Я очень устал. Я думаю, что нужно возвращаться в общежитие.

— Бу. — Диакон выпятил нижнюю губу.

Я встала.

— Извини.

— Двойное бу. — Он покачал головой. — И самое интересное только начиналось.

Бросив быстрое "до свидание " Дикону, я последовала за Калебом на пляж. Мы прошли мимо Леи, спускаясь по деревянным мосткам.

— Уходите, не потратив на меня несколько сентиментальных секунд? — Лея наморщила носик. — Как мило.

Секунду спустя, я обхватила руками ее предплечья.

— Эй.

Лея попыталась вытащить свою руку, но я была сильнее ее.

— Что? — Я выдала свою лучшую улыбку. — Твой бойфренд просто испытывает к тебе чувства, а ты, очевидно, не отвечаешь ему тем же.

Затем я отпустила, оставив очень несчастный Лею, стоявшую в одиночестве.

— Калеб! — Я двинулась вперёд, чтобы догнать его.

— Я знаю, что ты собираешься сказать, и не хочу это слышать.

Я пригладила волосы за ушами.

— Откуда ты знаешь, что я собиралась сказать? Я просто хотела указать тебе на то, что если тебе понравилась та девушка, ты мог просто...

С косым взглядом, он поднял брови.

— Я действительно не хочу говорить об этом.

— Но... я не понимаю, почему ты не признаешь этого. Это что, черт возьми, большое дело?

Он вздохнул.

— Кое-что произошло в ту ночь, когда мы пошли в Миртл.

Я запнулась.

— Что?

— Не это. Ну ... не совсем, но близко.

— Что? — завизжала я, подтолкнув его под руку. — Почему ты ничего не сказал? С Оливией? Господи, я твой лучший друг, а ты не упомянул об этом?

— Мы оба были пьяные, Алекс. Сначала мы спорили по поводу того, как называется ружье... и следующее, что я помню, мы соединяемся.

Я закусила губу.

— Это своего рода помутнение. Так, почему бы тебе не поговорить с ней?

Между нами воцарилась тишина, прежде чем он ответил.

— Потому что она мне нравится, действительно нравиться. Она умная, веселая, сильная, и у нее задница как...

— Калеб, ладно. Я все поняла. Она тебе действительно нравится. Так поговори с ней.

Мы направились во двор, расположенный между двумя общежитиями.

— Ты не понимаешь, а должна. Ничего из этого не выйдет. Ты знаешь, каково это для нас.

— А?

Я разглядывала замысловатые узоры на пути. Это были руны и символы, вырезанные на мраморе. Некоторые изображали разных богов, а другие выглядели, как рисунки ребенка. На самом деле было похоже на то, что рисовала я.

— Не бери в голову. Мне просто нужно соединиться с кем-то еще. Делать это глупо независимо от моих принципов.

Я подняла глаза от странных меток.

— Это звучит, как твердый план. Может, просто нужно соединиться с Леей снова или кем-то еще.

— А как насчет тебя?

Я бросила на него укоризненный взгляд.

— Ой, спасибо. Но если серьезно, ты не хочешь соединиться с кем угодно. Ты хочешь кого-то... стоящего.

Я остановилась, не зная, куда это приведет. Очевидно, он тоже не хотел.

— Что-то стоящее? Алекс, ты была в нормальном мире слишком долго. Ты знаешь, как это для нас. Мы не получаем "стоящее".

Я вздохнула.

— Да, я знаю. Мы ни Охранники, ни Часовые - не мужей, жен и родителей.

Он остановился, нахмурившись.

— Гулянки и подружки. Это все, что есть у нас. Наш долг не позволяет многого.

Он был прав. Родившийся полукровка не имел шансов на нормальные, здоровые отношения. Как сказал Калеб, наша обязанность не создавать привязанности - ни о чем не жалеть, бросив и оставив позади. Как только мы получали образование, мы могли быть отправлены в любое место, и в любой момент нас могли сдернуть и отправить куда-то еще. Это было жестоко, одинокая жизнь с одной целью.

Я пнула маленький камушек, отправив его в полет в густой подлесок.

— Просто потому, что мы не можем иметь чего-то, не означает, что... — Я наморщила лоб, поскольку внезапный озноб пробрал меня.

Это пришло из ниоткуда, и по растерянному взгляду Калеба, я поняла, что он чувствовал то же самое.

— Мальчик и девочка, один с ярким и коротким будущим, и другая, скрытая в тени и сомнениях — Скрипучий голос поверг нас обоих в шок.

Мы с Калебом обернулись. Она была там, на каменной скамье, которая была пустой минуту назад. Она была старой. Огромная куча чисто белых волос скреплялась поверх ее головы, ее кожа была смуглой, как уголь, и морщинистой. Ее сгорбленная поза старила ее еще больше, но глаза были острыми. Разумными. Я никогда не видела ее раньше, но инстинктивно знала, кто она такая.

— Бабушка Пипери?

Она наклонила голову назад и дико рассмеялась. Я ожидала, что вес ее волос свалит ее, но она оставалась в вертикальном положении.

— Ох, Александрия, ты, кажется, очень удивлена. Разве ты не думаешь, что я настоящая?

Калеб ткнул меня локтем несколько раз, но я не могла прекратить пялиться.

— Вы знаете, кто я?

Ее темные глаза мерцали глядя на Калеба.

— Конечно, знаю. — Она пригладила руками своё одеяние, которое походило на что-то вроде домашнего халата. — Еще я помню твою маму.

Недоверие заставило меня сделать шаг ближе к оракулу, но потрясение лишило меня дара речи.

— Я помню твою маму, — продолжила она, кивая головой назад и вперед. — Она приезжала ко мне три года назад. Я сказала ей правду, видишь ли. Правду, которую должна была услышать только она.