Шеннон Мессенджер - Пусть небеса падут

Я хочу рассказать маме, но это звучит параноидально. Но мой разум показывает мне Одри, на пристани, рассказывает мне, что у нее есть какой-то секрет о смерти моих родителей... если это даже в чем ее секрет.

Она может быть предателем?

Я гляжу на браслет, который Одри дала мне... браслет, который она скрывала и хранила в течение многих лет после спасения его из шторма для меня.

- Я доверяю Одри свою жизнь, мама.

- Но...

- Что бы вы не чувствовали по отношению ко мне, - вмешивается Одри. - Я поклялась защищать вашего сына любой ценой. Я защищу его ценой своей жизни.

Ее глупое обещание, заставляет мое сердце пропустить удар.

Слова имеют другой эффект на мою маму. Она делает шаги назад от меня, уставившись на ее руки, когда она сжимает их вместе.

- Я собираюсь взять с тебя это обещание, юная леди.

Одри кивает.

Я хочу что-нибудь ударить.

- Пора идти, мама. Мы с Одри много чего должны сделать, и ты должна уехать из этого места так далеко, как сможешь. Не думай, не упаковывай вещи, просто спрячься где-нибудь в безопасном месте.

Слезы появляются на маминых глаза, и она шатается, как будто она не уверенная, в какую сторону идти.

- Тебе лучше быть здесь, когда я вернусь, - говорит она мне.

- Буду. - Я стараюсь быть уверенным в себе, когда она нуждается во мне, но я слышу страх в своем голосе.

Она крепко обнимает меня, интересно, вылезут ли мои глаза от этого из орбит. И я чувствую, что слезы моей мамы впитываются в мою рубашку, это делает все очень и очень реальным.

Мои глаза горят, но я пресекаю ту эмоцию на корню перед любой формой слез.

- Иди, найди папу, и отправляйтесь на восток. Я позвоню тебе, когда на побережье будет ясно.

Она идет к дому, как в тумане, чтобы взять ее кошелек и ключи. Перед тем, как она закрывает дверь автомобиля, она оборачивается и глядит на меня.

- Я люблю тебя, Вейн.

- Я тоже люблю тебя. Скоро увидимся.

- Было бы здорово, - она свирепо смотрит на Одри, когда это говорит.

Потом она заводит машину и задом выезжает с подъездной дорожки, не отрывая взгляд от меня, когда она уезжает.

Это чувствуется, как будто частица меня уходит вместе с ней.

Мне нужно позвонить своим друзьям... предупредить их, чтобы выбирались из города. Но что я им скажу?

Я не могу рассказать им правду.

Мне просто придется бороться изо всех сил, убедиться в том, что бури не проникнут в центр долины.

Одри берет меня за руку.

Это так неожиданно, я не могу сдержаться и поворачиваюсь к ней. Она ничего не говорит, но ее глаза просят меня довериться ей.

Я крепко сжимаю ее руку. Потому что я доверяю ей.

Потом я, отпуская ее, и мчусь внутрь, чтобы переодеться в мою единственную пару джинсов. Мне трудно поверить, что действительно будет достаточно холодно и мне понадобился свитер, но я все равно хватаю его. Я озираюсь, задаваясь вопросом, есть ли что-либо еще, что я должен взять. У нас есть ножи в кухне, но я сомневаюсь, что они мне помогут. У нас нет оружия или меча. Что еще солдаты берут на битву? Аптечку с первой помощью?

Я достаю комплект из-под раковины в ванной и проверяю то, что внутри. Я вполне уверен, что любые раны, которые мы получим, нельзя заживить антисептиком и заклеить пластырем, таким образом, это бессмысленно. Но есть много болеутоляющих, но мы не можем принимать их. Если мы не хотим, чтобы мы ослабли.

Мое сердце останавливается.

Если мне нужно будет вывести Одри из строя, чтобы не дать ей принести себя в жертву, человеческая медицина сделает это. Я не уверен, как я заставлю ее принять таблетки... но я запихиваю пакет в карман, так что он у меня будет, если понадобится. Потом я бегу назад, чтобы найти Одри.

Она выглядит готовой к бою, она меряет шагами рощу. Ее куртка плотно застегнута, волосы приглажены, Ветрорез прижат к талии. Я обычно не фанат режима "солдат" Одри, но сейчас он вроде грозный. Она выглядит свирепой. Жестокой. И чертовски сексуальной.

- Готов? - спрашивает она, предлагая свою руку.

Нет. Но я беру ее за руку, во всяком случае, крепко держу, когда она закручивает порывы вокруг нас.

Стоя под голубым небом, трудно поверить, что буря надвигается на нас. Но я ощущаю изменения в ветрах. Они летят быстрее, их песни взбираются и бросаются.

Они знают.

Буреносцы идут.

Я никогда не чувствовала себя такой разбитой за всю жизнь. Ни одна из моих тренировок не учила меня, как выжить в подобном. Но я делаю все, что могу.

Я нашла идеальную оборонительную позицию среди ветряных мельниц, на втором по вышине пике, возле коротких, двулопастных турбин. Они не привлекают к себе внимания, и все они выходят на Восток, от чего для Вейна легче найти Восточный ветер и использовать его. Его навыки являются сильнейшими в моем родном языке. Вероятно, по тому, что я вызывала его лично.

На рассвете я запущу ветер Буреносцов прямо к ветряной электростанции. Надеюсь, что это удержит их бури от распространения по долине, прежде чем мы победим их.

Если мы победим их.

Я отбрасываю сомнения прочь. Я буду уничтожать их. Моими умениями, или моей жертвой.

Я готова.

Я рассмотрела все, чему учила Вейна, удостоверяясь, что он знает свои команды. Он не может сделать многого, но он может позвать ветер, сформировать смерч, помешать себе, упасть и сделать шипы ветра. Ничего не остается делать, кроме как смотреть на закат и прислушиваться к некоторым знакам, когда Буреносцы окажутся рядом.

Я слушаю ветер, но не слышу никаких следов. Если бы моя мама не послала предостережение, я бы была застигнута врасплох.

Я понятия не имею, что она чувствовала, когда знала, что они идут... или как она останавливала их, то немногое, что она делала. Но ясно, что она права. Она намного важнее для Бурь, чем я. Независимо от того, насколько усердно я тренируюсь, насколько я отталкиваю себя, я никогда не смогу конкурировать с ее естественными талантами.

Так оно и должно быть.

Ее дар имеет значение.

Вейн имеет значение.

Я - нет.

Сумерки оседают в долине, рисуя тонкие синие и лиловые облака. Некоторые, вероятно, назовут это красивым, но для меня это что-то зловещее. Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на Восточном ветре, слушая какие-то решения или рекомендации. Наследие мое, приди ко мне один раз. Может быть, опять получиться.

Все, что я слышу - это их традиционная песня перемен.

Мы сами по себе.

Вейн вопит. Я открываю глаза, чтобы взглянуть, кто на него напал, когда еще один голубь нарезает круги вокруг его головы.

Я не могу помочь, не ухмыляясь, когда я спасаю беднягу.

Странник ветра боится птиц. Он должно быть первый такой.

- Что это за глупость? - ворчит Вейн.

- Моя мать послала ее.

Я поглаживаю шею голубя, успокаивая его, таким образом, он позволит мне осмотреть крылья, чтобы проверить сообщение. Странно, что голубь отвечает на мое прикосновение... все еще странно для моей матери, послать голубя вместо ее горькой вороны.