Керстин Гир - Алый Рубин. Любовь через все времена

Если мама мне поверила насчёт Азраэля, то она поверит и про перемещение во времени. Я дожидалась подходящего момента, чтобы поговорить с ней. Но подходящий момент всё никак не наступал. Едва она вернулась домой, как ей пришлось разбираться с моей сестрой Каролиной, которая вызвалась приютить на летние каникулы классный террариум вместе с классным талисманом, хамелеоном по имени Мистер Бин. И хотя до школьных каникул было ещё несколько месяцев, эту дискуссию отложить было, видимо, нельзя.

— Ты не можешь приютить Мистера Бина, Каролина! Ты же знаешь, что бабушка запретила животных в доме. А у тёти Гленды аллергия.

— Но у Мистера Бина нет никакой шерсти, — сказала Каролина. — И он всё время сидит в своём террариуме. Он никому не помешает!

— Он помешает бабушке!

— Значит, бабушка глупая!

— Каролина, так не пойдёт! Здесь никто не разбирается в хамелеонах! Представь себе только, мы что-нибудь сделаем не так, и Мистер Бин заболеет и умрёт!

— Нет, не умрёт! Я знаю, как за ним ухаживать! Пожалуйста, мама! Разреши мне его взять! Если я его не возьму, его снова заберёт Тэсс, а она всегда хвастается, что она любимица Мистера Бина!

— Каролина, нет!

Четверть часа спустя они всё ещё спорили — даже когда мама отправилась в ванную и закрыла за собой дверь, Каролина встала перед дверью и продолжала напирать:

— Леди Ариста даже не заметит! Мы протащим террариум в дом, когда она куда-нибудь уйдёт! Она же не бывает в моей комнате!

— Можно ли человеку по крайней мере в туалете посидеть спокойно? — крикнула мама.

— Нет, — заявила Каролина, которая могла прицепиться как репей. Она перестала канючить только тогда, когда мама пообещала ей лично похлопотать за Мистера Бина перед леди Аристой.

Пока мама и Каролина дискутировали, я вытаскивала жвачку из волос моего брата Ника.

Мы сидели в швейной. У него на голове болталось примерно полкило жвачки, но он не помнил, как она туда попала.

— Но ты же должен был это заметить! — сказала я. — Мне, к сожалению, придётся отрезать пару прядей.

— Ничего страшного, — ответил Ник. — Можешь отрезать сразу все. Леди Ариста говорит, что я выгляжу как девочка.

— Для леди Аристы как девочка будет выглядеть каждый, чьи волосы длиннее спичечной головки. Жалко стричь так коротко твои прекрасные кудри.

— Они отрастут снова. Остриги всё, ладно?

— Маникюрными ножницами не могу. Это тебе надо в парикмахерскую.

— Ты сможешь, — доверительно сказал Ник. Он, очевидно, забыл, как я однажды уже постригла его маникюрными ножницами, после чего он стал похож на только что вылупившегося птенца грифа-стервятника. Мне тогда было семь лет, а ему четыре. Его локоны мне были нужны для парика. Парик у меня, правда, не получился, но зато я заработала один день домашнего ареста.

— Лучше не надо, — сказала мама. Она вошла в комнату и забрала на всякий случай ножницы из моих рук. — Если уж стричься, то у парикмахера. Завтра. Сейчас пора спускаться к ужину.

Ник застонал.

— Без паники! Сегодня леди Аристы нету. — Я улыбнулась ему. — Никто не будет к тебе придираться из-за жвачки. Или из-за пятна на свитере.

— Какого пятна? — Ник оглядел себя. — Вот гадость, это наверняка гранатовый сок. Я и не заметил. — Бедный малыш, весь в меня.

— Я же говорю, никто не будет ругаться.

— Но сегодня же не среда! — удивился Ник.

— И тем не менее они уехали.

— Круто!

Ужины в присутствии леди Аристы, Шарлотты и тёти Гленды обычно проходили довольно напряжённо. Леди Ариста критиковала неподобающие манеры Ника и Каролины (а иногда и тётушки Мэдди), тётя Гленда постоянно интересовалась моими отметками, тут же сравнивая их с Шарлоттиными, а Шарлотта улыбалась своей мона-лизиной улыбкой, отвечая на все вопросы неизменной фразой «Вас это не касается».

Мы бы с удовольствием уклонялись от этих ежевечерних сборищ, но бабушка настаивала на том, чтобы собирались все. Отсутствовать имел право только тот, у кого была какая-нибудь инфекция.

Еду готовила миссис Бромптон, которая приходила к нам всю неделю с понедельника по пятницу и занималась также и бельём. (По выходным готовили попеременно тётя Гленда и мама. Нас с Ником ужасно огорчало, что мы не могли заказать пиццу или еду у китайцев).

По средам, когда леди Ариста, тётя Гленда и Шарлотта отправлялись на уроки мистерий, ужины проходили куда более непринуждённо. И мы были в восторге, что сегодня, хотя был только понедельник, атмосфера за ужином будет как в среду. Не то чтобы мы за столом хлюпали, чавкали или икали, но мы могли перебивать друг друга в разговоре, ставить локти на стол или затрагивать темы, которые леди Ариста считала неподходящими.

К примеру, хамелеонов.

— Тётя Мэдди, тебе нравятся хамелеоны? Тебе бы не хотелось завести одного? Совершенно смирного?

— Ну… э-э-э… ну да, вот сейчас, когда ты спросила, я вдруг подумала, что мне всегда хотелось иметь хамелеона, — ответила тётушка Мэдди, щедро накладывая себе на тарелку картофель с розмарином. — Непременно.

Каролина расцвела.

— Возможно, твоё желание скоро сбудется.

— От леди Аристы и Гленды есть известия?

— Твоя мать звонила после обеда и предупредила, чтобы мы их не ждали к ужину, — ответила тётушка Мэдди. — Я от всех от нас выразила огромное сожаление — надеюсь, никто не против.

— Конечно! — Ник захихикал.

— А Шарлотта? Она уже…? — спросила мама.

— Пока нет. — Тётушка Мэдди расправила плечи. — Но они ожидают этого с минуты на минуту. У бедной девочки всё время кружится голова, а сейчас ещё и началась мигрень.

— Её и в самом деле жаль, — заметила мама. Она отложила вилку и с отсутствующим видом уставилась на стену с деревянной обшивкой, которая напоминала своим видом паркет — словно кто-то перепутал стену с полом.

— А что случится, если Шарлотта вообще не переместится во времени? — спросила я.

— «Рано или поздно это произойдёт!» — сказал Ник торжественным бабушкиным голосом.

Все засмеялись — кроме мамы и меня.

— Ну а если нет? Если они просчитались и у Шарлотты этого гена вообще нет? — спросила я.

Ник на сей раз передразнил тётю Гленду:

— «Ещё ребёнком по Шарлотте было видно, что она рождена для высокого. Её нельзя сравнивать с вами, обычными детьми».

Опять все рассмеялись. Кроме мамы.

— Почему ты спрашиваешь, Гвендолин?

— Просто так… — я колебалась.

— Я же тебе объяснила, что никакая ошибка невозможна, — сказала тётушка Мэдди.

— Да, потому что Исаак Ньютон гений и не может ошибиться, — ответила я. — А зачем Ньютон вообще рассчитывал Шарлоттин день рождения?

— Тётя Мэдди! — мама поглядела на неё с упрёком.

Та поцокала языком.

— Она замучила меня вопросами, что мне было делать? Она точь-в-точь как ты в детстве. Кроме того, она обещала хранить наш разговор в тайне.