Керстин Гир - Алый Рубин. Любовь через все времена

— Как? — Мистер Джордж отвёл взгляд от камина и недоумённо уставился на меня.

Ну в самом деле! Куда уж яснее?

— Маленький светловолосый мальчик, примерно семи лет. Он стоял рядом с доктором Уайтом, — сказала я подчёркнуто медленно.

— Но там не было никакого мальчика! — ответил мистер Джордж. — Ты смеёшься надо мной?

— Нет, — проговорила я. Я поняла, что именно я видела, и разозлилась на себя за то, что не сразу догадалась.

— Маленький светловолосый мальчик, говоришь ты? Семи лет?

— Забудьте. — Я сделала вид, что горячо интересуюсь книгами на полке за моей спиной.

Мистер Джордж замолчал, но я затылком чувствовала его взгляд.

— Сейчас мой черёд, — сказал он наконец.

— Это глупая игра. Может быть, сыграем в шахматы? — На столе лежала шахматная доска. Но мистер Джордж не дал себя отвлечь.

— Ты иногда видишь вещи, которых не видят другие?

— Маленькие мальчики — это не вещи, — сказала я. — Но… да, я иногда вижу вещи, которых не видят другие. — Я и сама не знала, почему я ему доверилась.

По какой-то непонятной причине мои слова его обрадовали.

— Удивительно, действительно удивительно! С какого времени у тебя этот дар?

— У меня он был всегда.

— Очаровательно! — Мистер Джордж огляделся. — Скажи мне, кто здесь находится помимо нас?

— Мы здесь одни. — Я почти засмеялась, увидев разочарованное лицо мистера Джорджа.

— Ох, а я мог поклясться, что в этих стенах кишмя кишит призраками. Особенно в этой комнате. — Он выпил глоток чая. — Может быть, ты хочешь кексов? С апельсиновой начинкой?

— Да, с удовольствием. — Не знаю, может быть, из-за того, что он упомянул кексы, но в животе у меня опять возникло неприятное ощущение. Я затаила дыхание.

Мистер Джордж поднялся и принялся рыться в шкафу. Карусель у меня в животе усилилась. Мистер Джордж изумится, если он обернётся и увидит, что я исчезла. Может быть, лучше его предупредить. Вдруг у него слабое сердце.

— Мистер Джордж?

— Сейчас твоя очередь, Гвендолин. — Он любовно разложил кексы на тарелке, почти как мистер Бернард. — И я уверен, что знаю ответ на твой следующий вопрос.

Я прислушалась к себе. Головокружение немного отступило. Окей, ложная тревога.

— Предположим, что я перемещусь в то время, когда этого здания не было. Тогда я окажусь под землёй и задохнусь?

— Ох! А я думал, что ты спросишь о маленьком светловолосом мальчике. Ну хорошо, итак: исходя из того, что мы знаем, ещё никто не перемещался в прошлое дальше чем на 500 лет. И в хронографе для Рубина, то есть для тебя, самая ранняя дата, которую можно выставить, — это 1560 год. Год рождения первого из путешественников во времени, Ланселота де Вильерса. Мы часто об этом сожалели. Так много интересных лет выпало из исследования… Вот, бери. Это мои любимые кексы.

Я потянулась за кексом, но тарелка исчезла перед моими глазами, а из-под попы исчез диван.

Я приземлилась на холодный каменный пол с кексом в руке. Во всяком случае, на ощупь это был кекс — вокруг царила беспросветная тьма, хоть глаз выколи. Я должна была впасть в ступор от страха, но как ни странно, совсем не испугалась. Возможно, меня успокоили слова мистера Джорджа, а может быть, я уже просто к этому привыкла. Откусив кусок кекса (действительно вкусный!), я нащупала фонарик и сняла его с шеи.

Только через пару секунд я нашла на нём кнопку. Луч фонаря осветил книжные полки, камин (к сожалению, погасший и остывший) и висевшую над ним картину. Картина была та же самая — портрет путешественника в белом завитом парике, графа Какого-то-там. Собственно говоря, в комнате не хватало лишь нескольких кресел и маленьких столиков, а также — ну ещё бы! — уютного дивана, на котором я сидела.

Мистер Джордж сказал, что я должна просто дожидаться возвращения обратно. Возможно, я бы так и сделала, если бы диван был здесь. Но ведь не повредит, если я выгляну за дверь!

Я осторожно продвинулась вперёд. Дверь была заперта. Может быть, я бы это проверила и при наличии дивана. Ну и ладно. Хорошо, что мне уже не хотелось в туалет.

В свете фонаря я обследовала комнату. Возможно, где-нибудь найдётся указание на год, в который я попала. Например, календарь на стене или на столе.

Письменный стол был завален бумажными свитками, книгами, распечатанными письмами и шкатулками. Луч света выхватил чернильницу с гусиными перьями. Я взяла в руки лист бумаги. Он оказался плотным и шершавым. Написанное на нём было трудно разобрать из-за обилия завитушек.

«Глубокоуважаемый господин доктор», — значилось там. — «Ваше письмо пришло сегодня, оно было в пути всего лишь девять недель. Можно только удивляться такой скорости, если подумать, какой длинный путь проделало из колоний ваше занимательное донесение».

Это было ужасно смешно. Девять недель на доставку письма! А ведь люди по сей день жалуются на ненадёжность британской почты! Ну что ж, значит, я очутилась во времени, когда письма доставлялись почтовыми голубями. Или улитками.

Я села за стол и прочла ещё пару писем. Довольно скучно. И имена мне ничего не говорили. Затем я принялась за шкатулки. Первая, которую я открыла, была набита печатями с искусно вырезанными штемпелями. Я поискала двенадцатиконечную звезду, но там были только короны, монограммы или просто узоры. Очень красиво. Я нашла также печатный воск всевозможных цветов — даже золотой и серебряный.

Следующая шкатулка была заперта. Возможно, в одном из ящиков найдётся ключ? Этот поиск сокровищ становился всё более увлекательным. Если в шкатулке окажется что-нибудь симпатичное, я прихвачу это с собой. Только для проверки. С кексом ведь получилось. Я принесу Лесли маленький сувенир, это же, наверное, не запрещено?

В ящиках стола я нашла ещё перья и чернильницы, письма, аккуратно вложенные в конверты, связку бумаги для заметок, какой-то кортик или кинжал, ятаган и — ключи.

Много, много ключей разнообразных форм и размеров. Лесли пришла бы в восторг! Возможно, в этой комнате к каждому ключу имелся замок, а за каждым замком пряталась тайна. Или сокровище.

Я испробовала парочку ключей, которые хоть немного смахивали на ключ от шкатулки. Но ни один не подошёл. Жаль. Вероятно, там находились ценные украшения. Может, забрать с собой всю шкатулку целиком? Но она не поместится во внутренний карман моей куртки.

В следующей коробке лежала курительная трубка. Очень красивая, с искусной резьбой, возможно, из слоновой кости, но для Лесли не совсем то. Может, принести ей одну из печатей? Или красивый кинжал? Или какую-нибудь книжку?

Разумеется, я знала, что красть нехорошо, но тут был исключительный случай. Я сочла, что имею право на некоторую компенсацию. Кроме того, мне надо было проверить, можно ли вообще переносить предметы из прошлого в настоящее. Я не испытывала ни малейших угрызений совести, и это было удивительно, поскольку сама я всякий раз возмущалась, когда Лесли в отделе деликатесов «Хэрродса» брала больше одной бесплатной пробы или — как давеча в парке — срывала цветочек с клумбы.