Диэр Кусуриури - Край Ветров: некроманс

Кристина кивнула.

Кухонные окна успели починить. Интересно, сколько я спал?.. А вот на столешнице все еще отпечаток ладошки Никс. И где все?..

Кофеварка загудела.

— Побольше мне, побольше, — попросил я. — Чашку самую большую давай. И молока не жалей. А еда есть какая-нибудь? Хотя, ладно, я сам поищу.

Я поднялся и заглянул в холодильник. О, карри. Правда, очень мало, как будто остатки былой роскоши. На такой-то сковороде!

Я вытащил сковороду наружу и кастрюльку с остатками риса тоже, выложил рис в сковороду и поставил это все на заблаговременно включенную электроплиту. Есть хотелось зверски!

А когда я обернулся, то увидел, что в дверях кухни стоит Камориль. И молчит. Просто смотрит на меня, опершись об косяк и подперев щеку ладонью.

— Я что, шумел, тебя разбудил? — спросил я с улыбкой. — Эй, Камориль! Доброе утро. Или — доброй ночи? Я не уверен, какое сейчас время суток, мне показалось, что скоро рассвет…

— Тебе невероятно идет это все, — Камориль покачал головой. — Особенно — моя кухня.

— Это что это за такие тонкие сексистские намеки с утра пораньше? — я упер руки в боки. Потом заметил, что какой-то он ну слишком сдержанный. Даже шутка про «кухню» какая-то вымученная. Шагнул к нему навстречу: — Эй, с тобой все в порядке?

Камориль улыбнулся, не размыкая губ.

— Потому что со мной — не все, и я хотел бы выяснить, что вообще произошло… — продолжил я.

Камориль отлип от косяка и порывисто меня обнял, уткнувшись лицом мне куда-то в район плеча.

— Ай, ну развел тут сопли, — посетовал я, все же приобняв его в ответ. — Ты чего такой теплый?

— Это еще что, — хмыкнул Камориль, размыкая объятия. Стал расстегивать рубашку.

— Ты чего делаешь? — ощетинился я, отступая на шаг и оглядываясь на Кристину. Скелет внимательно следил за происходящим, держа чашку с готовым кофе в костяных руках. Я кивнул на стол: — Поставь!

Камориль, расправившись с верхней половиной пуговиц, приступил к нижней:

— Она не настолько живая, как тебе кажется, Мйар. В ней нет духа, просто что-то типа алгоритма действий… так что перестань относиться к ней, как к личности, который раз тебя прошу.

Камориль распахнул свою темно-фиолетовую рубашку, обнажив достаточно подтянутую грудь и совершенно тощий бледный живот. На фарфоровой коже с редкими крапинками мелких родинок имелся так же аккуратный вдавленный пупок. Низко посаженные брюки из тонкой черной кожи позволяли, пожалуй, видеть даже больше, чем следовало бы.

Я смотрел на него, оцепенев.

— Я подкачаюсь, — сказал Камориль, и щеки его зарделись самую малость. — Раньше… только над грудью работал, над животом-то не мог. Точней, пытался, но как-то ничего не росло. А теперь… Хоть мне и сложно набирать мышечную массу, но, я думаю, при регулярных и правильно рассчитанных нагрузках…

— Камориль, — перебил его я, — какой, напрочь, пресс? Ты мне скажи, что вообще произошло? Где твой корсет? И… что у тебя с пальцами?

— А, это? — Камориль уставился на свои руки. — Да уж… пожалуй, кое в чем мне будет недоставать их длины.

— Они нормальные!

— Да.

— А глаза?

Камориль поднял на меня сияющие теплым золотом медовые очи свои:

— Этого у меня не отнять при всем желании, ведь частица той странной силы все еще со мной.

Он прошел мимо меня вглубь кухни и сел на диванчик.

Я запоздало понял, что рис подгорает. Поспешил выключить.

— Ешь давай. Нам предстоит долгий разговор… — Камориль пододвинул к себе мою кружку с кофе и отхлебнул, — Мйар Вирамайна Зубоскал.

Я сглотнул.

— А потом, — протянул Камориль голосом, от которого у меня мурашки побежали по коже, — ты мне за все ответишь. За километры моих намотанных на стальную вилку нервов!

Он смотрел на меня из-за бортика чашки, держа ее обеими руками, и все пальцы, которые я смог разглядеть, были обыкновенными, человеческими, с двумя суставами и тремя фалангами.

Я вздохнул:

— Отвечу.

Сел напротив и стал есть прямо со сковороды, поставленной на дощечку для разделки.

Камориль молчал, не спуская с меня глаз. Сначала мне было несколько неуютно, но потом я привык и доел уже совершенно спокойно.

— Пошли в гостиную, будем злоупотреблять, — позвал Камориль, поднимаясь.

— Ты уверен? — переспросил я. — А может, не стоит?

— Стоит-стоит.

Пока мы шли по коридору, я осведомился:

— А где Эль-Марко и Никс? И Ромка?

Камориль хмыкнул:

— Эль-Марко и Никс сейчас у себя. А вчера они ездили сдавать Ромку с поличным его матушке.

— То есть, как? — не понял я.

— Ну, в общем, мы пораскинули мозгами и придумали следующий гениальный план: наврать Светлане Сергеевне, что Ромка сбежал из дому и из школы и прятался в гараже у Никс. Соответственно Эль-Марко (как помнишь, в прошлый наш визит в их квартиру с ним Светлана не встречалась) должен был разыграть строгого порядочного родителя, который заставил свою дочь, несомненно, причастную к Ромкиной пропаже, извиняться перед расстроенной матерью. Чтобы девочка, дескать, училась брать на себя ответственность за проступки и все такое. Таким образом, мы подсунули расстроенной женщине еще одного виноватого, так что Ромке должно достаться по минимуму.

— Сурово, — оценил я. — И как прошло?

— Не знаю, я с ними еще не созванивался, — Камориль пожал плечами. — Наверное, гладко. Какие тут могут быть проблемы?

Камориль забрался на кресло с ногами, предоставив мне диван. Выбор дислокации для него был немного странным, но я не обратил на это внимания.

— Откупоривай, что на тебя смотрит, — он обвел рукой стоящие на круглом журнальном столике бутылки.

Я удивился размаху:

— Ты, что ли, заранее готовился?

— Ага.

— То есть, ты предлагаешь…

— Да. Я предлагаю жестоко и бескомпромиссно напиться до состояния тотальной невменяемости.

— Камориль, зачем такие жертвы, если все живы и здоровы? — хохотнул я, выбрав, не глядя, бутылочку вермута. — Пойдет?

— Побежит.

Пока я разливал темно-красную жидкость по бокалам, Камориль все так же внимательно следил за мной.

— Коньяка в мой еще бахни, — пожелал некромант. — И зря ты вермут в бокалы, конечно… но пускай уж так.

— Мы, простые смертные, в ваших условностях как-то не очень, — ответил я, послушно откупоривая коньяк. — И вообще, сам бы наливал, если это важно.

— Это не важно, потому что я планирую закончить вечер употреблением чего-нибудь убийственного из горла.

— Камориль, — я глянул на него серьезно, — зачем ты так? Никто не умер. Или я не прав?

— Умер, — ответил Камориль. — Давай сюда тару.

Я протянул ему тяжелый пузатый бокал, полный красноватой жидкости почти до краев. Переборщил я с коньяком…

— Давай выпьем за репчатый лук, — произнес Камориль.