Джиллиан - Ясная ночь [СИ]

- Что случилось?

- Ремешок оборвался.

Недолго думая, я сняла и другую туфлю и пошла вперёд, потянув Андрея за собой. Странно и смешно. Не он повёл меня в темноту, а я сама зашагала так, будто уверенно зная, куда именно надо идти. После одного из поворотов, когда ветви ближайших деревьев густой и даже плотной крышей низко склонились над нами, в полном мраке, когда не чувствуешь собственного тела, я вдруг растерялась: показалось, что я не на самом деле иду рядом с Андреем, а бесплотной опять шагаю в одном из своих снов. Босая - по тёплой земле, в белом платье, ведомая за руку - правда, теперь я знала кем. Сон... Но тёплая ладонь Андрея бережно сжимала мои пальцы, не давая утонуть в дезориентирующей тьме.

А ниже, впереди, вдруг затеплился уютный жёлтый свет. Приободрённая, я зашагала нетерпеливей. Может, уверенность придавало присутствие Андрея и его безмолвное подчинение мне... Последний поворот вниз. У меня перехватило дыхание: огромный плоский камень стоял посреди обвивающих его родников. На камнях, которые рядом с ним и помельче, горят четыре небольших костра. А вокруг - словно маленькое ущелье с громадным чистым небом, мерцающим ясными звёздами.

Андрей перепрыгнул ручей и подал мне руку, чтобы я последовала за ним, ничего не страшась. Барон остался на берегу. Лёг, будто понимая, что на камень ему нельзя.

А я не боялась. Четыре костра по краям гигантского валуна, куда мы забрались, освещали ближайшие камни достаточно ярко. Ещё с края валуна я заметила, что его середина не светится характерным для камня отблеском костров. Огонь будто утопал в чёрном бархате. Когда же я подошла к этому бархату, то слова выдавить не смогла, опустившись на корточки: передо мной лежала огромная, наверное медвежья шкура

Оглянулась снизу (всё ещё будучи на корточках) вверх на Андрея. Он стоял в двух шагах от меня, спокойный, точно знал, что сама всё пойму. Я погладила густую шерсть шкуры, посидела ещё немного и встала.

Положила туфли у края шкуры, сняла с головы разлохматившийся, еле держащийся единым венок. Помедлив, сняла платье и, не оглядываясь, шагнула на шкуру. Под ногами мягко и упруго.

Здесь влажно овражной сыростью, но не холодно...

Земля - овраг. Воздух - ночное небо. Огонь костров. Вода, еле слышно лепечущая вокруг камня... Купальская ночь... Ложе из шкуры... Точными словами я не могла бы объяснить, что всё это вместе значит, но чувствовала сердцем, что таинство, ожидающее меня, будет сокровенным. И обрядовой жертвой себя не считала.

Шаги. Которых я не услышала, но ощутила движением пространства. Андрей встал за спиной, прислонил меня к своему горячему телу. Моё затаённое от ожидания дыхание, моё напряжение, несмотря на внешнюю расслабленность, он тоже уловил. Шёпотом - тёплым дыханием в самое ухо:

- Не бойся... Я люблю тебя.

Он сказал о своих чувствах, а я услышала обещание... Стояла я, опустив руки. Пусть будет, как он захочет... Мельком плеснуло последнее сожаление о том, что лишаюсь дара, которого даже не опробовала. Но, если он нужен Андрею...

Вздох, похожий на всхлип. Такого я от себя не ожидала, когда ладонь Андрея скользнула по моему животу, одним этим ласкающим движением погрузив меня в состояние скрипки - инструмента, чей чувствительный корпус мгновенной дрожью отзывается на малейшее прикосновение к струнам... Его волосы коснулись моего виска, когда он тёплыми губами оставил горящие следы лёгких поцелуев от плеча к шее. Я непроизвольно подняла подбородок, прогибаясь в пояснице: прикосновения его рта были мучительными - и желанными. Он заставлял меня вспыхивать от неведомых ранее ощущений, и моё тело жило вне моих желаний и власти - по своим собственным законам, отдаваясь в полное подчинение ему, Андрею.

Никогда не думала, что могу быть такой разнеженно чувственной. Шёпотом ахнула, когда его пальцы легко провели по моей груди и застыли, чашей держа грудь и чуть сжимая её. Ахнула с непроизвольным стоном, какого сама от себя не ожидала, - снова выгнувшись и вытягиваясь к нему: ну почему ты там, за мной? Я тоже хочу попробовать тебя, твой рот...

Он поймал мои губы на полувздохе, позволив наконец обернуться и нависая надо мной. Я помнила, что глаза у него синие, но сейчас они стали глубокой тёмной водой с огненными бликами от костров. Его руки словно омывали меня, словно настраивали, натягивая скрипичные колки моих струн - моих нервных окончаний, чтобы я звучала в унисон с ним. Он оказался слишком властен: мне тоже хотелось потрогать его, но руки сами бессильно опускались под напором его чувственности: только изредка я могла слабо хвататься за его плечи, исступленно позволяя телу отдаваться в его власть.

Когда поцелуй прошёл стадию исследования моего рта и губ, он властно, будто собираясь подмять меня даже этим движением, губами и языком полностью раскрыл мне рот и сначала предупреждающе мягко попробовал мой язык, а потом его язык вошёл в мой рот - и я будто влилась в мужчину, не ведающего отказа, стала частью его собственного тела... До сих пор я не знала, что можно целоваться - так. Что поцелуем можно превратить человеческое тело в безумно сжатую пружину, к которой прикасаться-то нельзя, а он, властный, будто спеленал меня собой... Исчезло всё. Осталось только одно чувственное движение. Он искал и уверенно находил во мне неслыханные ключи, открывая меня, вызывая ту, что таилась во мне до сих пор.

Трудно было что-то осознавать в том шквале нежности и силы, которым он накрыл меня. Помню, что подламывались ноги... И вдруг поняла, что он сидит на коленях. Я тоже, но мои колени не касаются земли - сижу на нём, лицом к лицу. Одной рукой он держит меня за задницу, чтобы не съехала - слишком не контролировала себя, еле цепляясь за его плечи, чтобы не упасть, другой - продолжает уверенно и сильно открывать мои личные замки... Помню, он уложил меня на медвежьей шкуре - меня, содрогающуюся и плачущую от восторга... Помню первое прикосновение его губ к моей груди, трепетную дорожку его влажного языка по коже вниз - прикосновение, взорвавшее меня до полуобморочного состояния... Помню, как пропадало звёздное небо, когда он взлетал надо мной, а я чувственно взлетала вслед за ним... Вздрогнула лишь раз, всхлипнув от короткой боли, мгновенно утонувшей в том же шквале наполняющей, вздымающей, захлестнувшей меня силы... И - то ли стонущий крик, то ли долгий вздох на самом взлёте вдвоём...

... Костёр справа потух...

Странно. Глаз я не открывала. Откуда я знаю, что он погас? И ещё. Меня что-то окутывает. Как будто туман, но это не туман. Я прислушалась. Лёжа на руке лежащего же Андрея, придерживаемая его рукой, бесстыдно открытая, но счастливая, вместо прохлады странной ночи я чувствовала плотный воздух вокруг себя. И этот воздух даёт мне возможность узнавать многое. Например, небо, которое из колодца оврага видится ночным, начинает предрассветно светлеть... Как я узнала об этом с закрытыми глазами? Но самое-самое, чего определить никак не могу... Овраг густо пронизан свистом и пением птиц - и эта пронизанность отражается на мне: я чувствую, как сквозь тело проникают звуки, я чувствую каждую птицу и знаю, где каждая находится. Поднапрягшись, я поняла, что знаю даже, где сейчас Барон. Он ненадолго уходил и теперь, вернувшись, ждёт нас на "том" берегу от валуна.