Вера Чиркова - Тихоня (СИ)

— Лист, ты говоришь, у вас есть где-то пирамидка?

— У Манга в мешке, — кивнул тот.

— Знаешь… я хочу предложить тебе соглашение, — испытующе уставился на собеседника Змей, — как бывшему сослуживцу. Ты сейчас объявляешь прежнюю клятву недействительной, и приносишь клятву мне, а я обещаю, что сделаю все, что смогу, чтоб тебе помочь.

— Я согласен, — твердо сообщил Лист, — давно хотел от них уйти, только бежать некуда было. У нас имение небольшое, спрятаться не получится.

Через минуту с официальной частью соглашения было покончено, и Змей сноровисто развязал нового подданного.

— Неси пирамидку, я посмотрю, что там с селянином, — бросил граф, направляясь к кострищу, и отлично понимая, что смертельно рискует, хотя и собрал все оружие пленников в свой мешок, который бдительно таскает за плечами.

Если Лист, узнав напавшего, разыграл спектакль, в надежде победить хитростью, то сейчас у него самый удобный момент ударить Змея чем-нибудь тяжелым по голове. И не нужно ему знать, что идущий впереди воин напряженно вслушивается в каждый доносящийся сзади шорох, готовясь в любой момент увернуться и броситься врагу под ноги.

Горячо надеясь при этом, что он не обманулся. И как иногда бывает в жизни, на этот раз надежды сбылись, Лист спокойно шагал следом, а войдя на полянку, отправился искать в мешке командира пирамидку.

— Предатель, — выплюнул еще раз Манг.

— Помолчи, пока я и тебе не заткнул рот, — доставая бумагу, устало пообещал Змей, — ты прекрасно знаешь, что никого он не предал, и раз объявили амнистию, значит нужно явиться к дознавателям, а не добавлять себе вины.

Над тем, что написать в письме, которое собирался отправить неизвестно кому, граф особенно не размышлял, решив, что важно не послание, а как быстро придет на него ответ. И откуда.

Потому и черкнул несколько слов о том, что захватил бандитов, поймавших селян и что одному человеку нужен целитель. И подписался, Змей.

А потом отправил пенальчик и сел к разгорающемуся костерку, ждать ответ.

В Большом Садовом карету встречала целая делегация, староста деревни, командир поста стражников и богатый землевладелец, чье имение располагалось неподалеку от деревни. У них у всех были собственные пирамидки, и все получили указания, подписанные самим Олтерном.

Матушка коротко поблагодарила всех за беспокойство и сообщила, что умоются и пообедают они в доме старосты, а попутно велела ему вернуть трактирщице коней и щедро оплатить ее преданность короне, внеся эти деньги в графу государственных расходов.

Как ни расстроена была Эста, что цветочки на ее запястье открываются слишком медленно, не отметить привычную практичность старшей сестры и не улыбнуться, она все же не смогла.

Тмирна только усмехнулась в ответ, и отправилась в купальню, где, как обещал староста, ее ждет горячая вода, и отвар из снимающих усталость трав.

Однако наслаждалась она этим благом недолго, не успела Эста умыться в небольшой умывальне второго этажа и переодеться в привезенную матушкой мужскую одежду, как настоятельница уже появилась на пороге столовой. День споро катился на убыль, а им еще предстоял дальний путь. Судя по тому, как быстро удалялся граф, его кто-то подвез, и Эста молила тишину, чтоб это были добрые люди.

Поздний обед сестры тишины поглощали без особой спешки и без разговоров, а едва подали десерт, дружно поднялись из-за стола, расслышав звук копыт свежих лошадей, доставивших к крыльцу карету.

И через пять минут уже выезжали из села, торопясь догнать неугомонного Змея.

Вечер уже начал понемногу укутывать дали серой вуалью, когда перед лицом Тмирны повис пенальчик, и она немедленно дернула шнурок, останавливая карету. И пока настоятельница доставала письмо, Эста успела зажечь дорожную лампу.

— Прочти, — быстро пробежав глазами письмо, матушка передала его воспитаннице и принялась писать ответ.

А потом и доклад Олтерну, и еще указания, что и как подготовить. Через несколько минут указания были отправлены, и наступило томительное ожидание. А потом пенальчики посыпались один за другим, и Тмирна читала их с видом полководца, получающего боевые донесения во время решающей битвы. Наконец пришел ответ от Змея, с подробными указаниями, где он находится и матушка немедля дернула шнурок, давая кучеру сигнал к отправлению. В тот же миг карета сорвалась с места и еще быстрее, чем прежде, помчалась дальше, как оказалось, до места где находился граф, оставалось всего несколько лиг.

— Ну что теперь плакать-то, все хорошо, — в ответ на мягкую укоризну в голосе матушки, Эста виновато вздохнула и вытерла слезы.

— Это от радости, не обращай внимания.

— Я и не обращаю. А ты смотри на свои цветочки, да прислушивайся к теплу души. Мне объясняли, что чем ближе друг к другу супруги с такими вот браслетами, тем теплее у них на душе, словно праздник наступает.

— Так они уже опыт имеют, — расстроилась тихоня, — а я как узнала, что с ним все в порядке, так у меня вообще в душе лето и бабочки порхают.

— Лэни, я все понимаю про бабочек, но хочу предупредить тебя об одном. Это хорошо, что он уже сам разобрался, кто он и как должен поступать. Но прошу тебя, не забывай, это он просто узнал, а не вспомнил и не прочувствовал. Так что будет намного лучше, если ты так и останешься ученицей травницы, а я твоей наставницей. Это ненадолго, целители и зелье уже ждут в одном из замков Олтерна, через день он станет прежним, но тебе придется нелегко.

— Я готова, — стиснув сердце в кулак, пообещала Эста и тайком горько вздохнула, разумеется, она понимает, что матушка хочет как лучше, но как же трудно терпеть и молчать!

После того, как Змей получил письмо, связанные отщепенцы притихли, помрачнели и больше не бросали на переметнувшегося к захватчику товарища презрительных взглядов. А сам Лист, чувствовавший и вину перед ними, и боязнь предстоящих объяснений с дознавателями и облегчение, что нашёл в себе силы сбросить давившую его клятву, с усердием принялся за хозяйственные дела. Помог женщинам переложить раненого на застеленную одеялом лежанку, подбросил дров в костер, повесил котел, достал из мешка припасы.

Душу волновавшегося Змея раздирали смутные сомнения в правильности поступка и робкие надежды, что интуиция не подвела, и он тоже не мог усидеть на месте. Сходил за своим мешком с продуктами, отдал его Парне, помогавшей Листу накрывать ужин, и принялся подбрасывать дрова в костер, постоянно оглядываясь в сторону дороги и прислушиваясь. Тревожились и окружающие его люди. Никто из них не знал, что ждет впереди, но все постепенно заразились лихорадочным нетерпением, горевшим в серых глазах мужчины.